Очередное приключение

      Для начала в помещение полигона вошли несколько антропоморфных фигур, снабженных огромным количеством вращенных в тело железных манипуляторов. Мебель вынесли, на ее месте появилась просторная абсолютно плоская гравиплатформа, призванная, как выяснилось через минуту, выполнять роль хирургического стола. Снейпа снова попросили полностью раздеться. — Вам необходимо ясное сознание, так что допустимо только местное обезболивание, — жизнерадостно проинформировал Фиррентис и щедро залил его целиком остро пахнущей взвесью из распылителя, а затем скомандовал занимать место на столе. — Пока вы осознанно сотрудничаете, мы сможем обходиться без дополнительной фиксации. Советник Лемюэль утверждает, что механическая фиксация негативно влияет на психологическое состояние объекта, а нам необходимо ваше добровольное и осознанное участие. По этой же причине мы будем использовать обезболивание, хотя бы на начальных этапах.       Ну что ж, с «негативным влиянием на психологическое состояние объекта» Децимус справился не хуже механической фиксации. Ничего страшного еще не произошло, но Снейпа уже начало бить нервной дрожью — слишком уж деловито рассуждал изуродованный еретех. Децимус в ответ недовольно поклацал обнаженными зубами — само по себе то еще испытание для нервов зрителя — и подвесил над Снейпом очередной сервочереп. — Пока возможно, мы будем осуществлять аппаратный мониторинг основных жизненных показателей. Приступим! — и выпустил прямо из пальца короткий хищно поблескивающий ланцет.       Боли почти не было. Снейп лежал смирно и, скосив глаза, наблюдал, как его кожа покрывается вязью аккуратно вырезанных рун. Эти руны не вызывали тошноты при пристальном взгляде, наоборот — успокаивали. Но довольно быстро идиллию нарушил куда более мощный, чем все прежние, удар в ментальные щиты и почти сразу подкатившая боль во всем теле, мучительная и нудная, как ломота при гриппе. — Демон возвращается. Сопротивляйтесь ему, сколько сможете.       Щиты стояли крепко, но сквозь них начал пробиваться голос, словно инфразвуковой грохот через каменную стену. Слов было не разобрать, но ясно было, что это угрозы, пропитанные самой черной яростью. Боль нарастала. Еретех теперь метался вокруг гравиплатформы, хаотично оставляя разрозненные знаки на теле Снейпа, но сохранять ровный светский тон ему это совершенно не мешало. — Вы предпочитаете вести беседу или полностью сосредоточиться на ментальной блокаде? Советник Лемюэль утверждал, что в подобных обстоятельствах понимание происходящего благотворно влияет на психоэмоциональное состояние, как и возможность отвлекаться на диалог.       Интересно, этот советник — философ-теоретик или на себе проверял? Впрочем, Снейп был слишком шпионом, чтобы отказаться от сбора информации из-за каких-то внешних обстоятельств. И отвлекаться на разговор действительно было спасением. — Я был бы рад понимать происходящее. — Ответ принят. Сейчас происходит подготовительный этап. Во-первых, демон до недавнего времени находился вне вашего тела. Мы попытались зафиксировать его в других предметах — это освободило бы вас от роли носителя, но демон распознал ловушки и предпочел вернуться в изначально избранное вместилище. Сейчас я осуществляю нанесение защитных рун, которые воспрепятствуют спонтанной трансформации вашего тела. С прискорбием должен сообщить, что побочным эффектом для вас станут крайне неприятные ощущения — энергия Хаоса, направленная на трансформацию тела, не находя выхода, будет причинять серьезные страдания.       Параллельно со стрекотом еретеха в сознании продолжался тяжкий инфразвуковой гул. Он не пытался облечься в слова, но вполне успешно передавал основной посыл: да, человек, ты будешь страдать, я позабочусь об этом. Ты заплатишь за то, что не покорился вовремя. — Расчет ключевых начертаний октаграммы для подобного ритуала — это большая работа, занимающая у смертных многие дни и даже месяцы. Но при использовании суммарной расчетной мощности четырнадцати сопроцессоров и когитаторных парков крейсера «Черный Ветер» данная задача решается за несколько минут, и это позволяет нам перейти непосредственно к начертанию замыкающего контура сразу после того, как я закончу наносить защитные руны. Господин Снейп, вы сохраняете сознание?       Сознание сохранялось, но плыло, и Снейп давно уже полностью сосредоточился на поддержании щитов. Однако цепляться за реальность было легче при наличии внешних раздражителей, а потому он был благодарен Фиррентису за его лекцию и даже нашел силы на ответ: — Да, я в сознании. Очень познавательно. Продолжайте. — Это хорошо. Напоминаю, что основная ваша задача — удерживать защиту разума. Контроль над телом второстепенен, и вы не должны уделять ему внимание в ущерб окклюменции.       Снейп хотел сказать, что защита разума и контроль над телом — взаимосвязанные вещи, но тут заметил, что его рука уже вцепилась короткими ногтями в его же грудь и медленно ползет, словно пытаясь содрать кожу с ребер. Видимо, поверхностная анестезия оказалась очень качественной — боли от этих царапин он не ощущал вообще. — Спонтанные самоповреждения носителя довольно распространены при подобных ритуалах. Ваша нервная система начинает реагировать на раздражители помимо вашего сознания. Вернее так: ваше сознание сейчас в большей степени привязано не к центральной нервной системе данного тела, а к нематериальной субстанции, именуемой «душа», и именно ее защите сейчас должны быть посвящены ваши усилия. Повреждения на теле можно будет залечить, но вопросы восстановления души еще не изучены нами достаточно глубоко, чтобы гарантировать успех в случае тяжелых травм.       Монолог еретеха окончательно запах лженаучным абсурдом. Снейп засмеялся бы, если б мог. Но следующий услышанный, вернее пробившийся в его плывущее сознание звук отвлек его от неуместного веселья. Сквозь ватную одурь он начал слышать хрипы и стоны — слишком знакомая музыка после пыточных Лорда. С усилием открыв глаза — и когда это он успел закрыть их? — Снейп пошарил взглядом в доступном для обзора пространстве и увидел источник звуков. С потолка на длинной цепи свисал растерзанный, но еще живой человек, и Снейп не хотел знать, как именно он закреплен на этой цепи. Зрелище заставило стиснуть зубы до скрежета. — Данный ритуал в качестве одной из энергий использует эманации страданий разумных существ. Обычно данный ресурс в полной мере обеспечивает сам объект ритуала, но в вашем случае такое решение недопустимо.       Снейп снова закрыл глаза. Судя по хрипам со всех сторон, истязаемых было несколько. И гул демонической ярости в голове подхватил и усилил его ощущения: бездна страданий, ты — их центр, сие вечность, в которой ты пребудешь, пока Вселенная не рассыплется под напором тысячелетий.       Снейп искал и не находил опоры в собственных мыслях. А гул нарастал, раскатывался тяжкими стенобитными ударами, и с очередным из них — самым сильным — обрел новый ликующий смысл. «Ты сам — мощь и сила. Не надо больше терпеть страдания! Возьми то, что дарую тебе, воспользуйся по праву. Измени неугодное, покарай врагов! Протяни ко мне руки и возьми силу, дитя!»       Только вибрация окклюменционных щитов спасла Снейпа от секундной слабости, напоминая: это внушение, это кто-то извне говорит с тобой. Снейп вздрогнул, и наваждение рассеялось. Оказывается, он успел всерьез потерять сознание: в окружающем мире появились новые действующие лица — несколько фигур в темно-синих балахонах; в воздухе висела смрадная копоть, хрипы истязаемых превратились в совершенно нечеловеческие вопли, а собственная боль теперь стала не тягуче-ломотной, а резкой, яркой, выкручивающей, как десяток одновременных Круциатусов. Снейп тоже закричал и забился, осознавая, что теперь он прикован и распят на том же столе. Его крик слился с воплями остальных жертв, но не смог заглушить мерного речитатива, который, казалось, наполняет все огромное помещение и сам превращается в ту чадную гарь, которой невозможно дышать.       «Оковы! Скован! Скован! Защищайся! Спасай себя! Распятый раб! Беги! Оковы! Спасайся!» — снова набатом ударило в сознание, и волна яростной беспомощности перехлестнула ментальный барьер, грозя затопить и поглотить. Надежных щитов окклюменции больше не было, Снейп только голой волей удерживал себя от того, чтобы раствориться разумом во тьме чужого бессильного отчаяния и злобы. Это был тот самый черный штормовой океан, что обычно ярился за ментальной стеной, но теперь он захватил Снейпа и швырял его, как щепку разбитого корабля, кружил и сминал, опрокидывал, утаскивал в бездны и вздымал на гребнях волн. А потом вода стремительно отхлынула с утробным стоном, и измочаленная щепка осталась на мокром песке.       Сознание возвращалось медленно, словно бы частями. Снейп начал слышать уже знакомый писк медицинских приборов, учуял знакомый же резковатый запах местных обеззараживающих средств, ощутил под пальцами довольно мягкую ткань. Открывать глаза было откровенно лень, да к тому же сквозь веки пробивался слишком яркий свет. Потом к нему обратился стрекочущий голос, спросил о сознании и самочувствии, и Снейп даже ответил что-то, но что именно — не мог вспомнить уже через секунду. Потом была легкая боль от замены капельниц, вкус воды на губах, тормошение, когда на нем меняли повязки. Он засыпал и просыпался, звуки и запахи сменяли друг друга. А потом он очнулся окончательно.       Не болело ничего, кроме места под левой ключицей. Аккуратно прикоснувшись пальцами, Снейп ощутил там воспаленный шрам, вернее, целый клубок переплетенных шрамов. От этого прикосновения внутри слабо колыхнулось нечто чуждое и знакомое одновременно. — Праздное внимание к Печати не рекомендуется, поскольку может повлечь несанкционированную активность демона, — сообщил механический голос, и в поле зрения Снейпа вплыл очередной сервочереп. — Ритуал и последующая реабилитация прошли успешно. Субъективные показатели функциональности организма соответствуют норме? … Прошу прощения! Как вы себя чувствуете, господин Снейп?       Сервочерепом завладел Четырнадцатый и обрушил на благодарного слушателя последние новости.       Шрам под ключицей оказался той самой печатью, с помощью которой можно управлять демоном — прикоснувшись пальцами или просто обратив на нее свое внимание и волю. — Сам демон пострадал от ритуала гораздо сильнее своего носителя, поскольку яростно сопротивлялся, и его целенаправленно лишали сил, чтобы заточить. Так что некоторое время теперь он будет нем и почти неощутим. В данный момент он полностью отрезан от внешнего мира, но вы можете волевым приказом впустить его в свое сознание — тогда он будет воспринимать реальность вместе с вами, хотя реагировать в ближайшее время все равно не сможет. Да, в любой момент его можно снова отрезать от мира, теперь это потребует минимальных усилий. Еще одна печать — в форме медальона — принадлежит советнику Лемюэлю, еще некоторое количество находится у других заинтересованных лиц. Приказать демону что-либо вопреки вашей воле никто не может, а вот наложить запрет на действие и полностью парализовать демона может любой из владельцев печати. Во избежание злоупотреблений и недоразумений.       Снейп вернулся в свою комнату в заповеднике и около полусуток просто предавался безделью, оправдывая себя тем, что внимательно изучает ощущения от скованного демона в себе. Ощущений было исчезающе мало, правда же заключалась в том, что Снейп беспросветно устал и морально, и физически. Слишком много всего подряд и сразу. Это не Волдеморт и не Дамблдор, которые просты, понятны, хотя и нервируют порой — Величайшие Волшебники, все-таки. Здесь нервировало ВСЁ и ВСЕГДА, кроме тех случаев, когда не нервировало, а откровенно ужасало или пыталось убить. Определенно, пара недель в знакомом подземелье в обществе только и исключительно котлов были бы очень кстати.       Увы, такой долгой передышки Снейпу предоставлять не планировали. — Доброго дня, господин Снейп. Позвольте выразить глубочайшее уважение к проявленной вами стойкости. Как складываются отношения с вашим пленником? — Лемюэль был традиционно любезен, но взгляд и выражение лица говорили, что он пришел к Снейпу вестником очередной подлянки от мира. Так что в ответ на светскую болтовню Снейп только раздраженно пожал плечами: — У меня не было выбора, не правда ли? А что до демона — он заперт и бессилен, как мне объяснили. — Вы можете выпустить его, чтобы он видел и слышал нас? — Фиррентис говорит, что да. — Попробуйте.       Очень хотелось послать советника вместе с его интересными предложениями к Мордреду, но Снейп в очередной раз сдержался. В конце концов, осваивать управление «печатью» рано или поздно все равно придется. Он представил себе ее — воспаленный вензель на собственной коже — и воспользовался беспалочковым невербальным Империо, которым не владел в реальном мире, но другой формы управления существом внутри самого себя просто не смог придумать. «Смотри и слушай» — коротко приказал он. И ощутил слабый отклик, сигнал покорности: «Повинуюсь. Слышу и смотрю». — Вероятно, у меня получилось. — Если бы нет, думаю, вы бы заметили. Впрочем, у нас будет возможность это проверить. По мнению Фиррентисов, вы в достаточной степени восстановились физически, и теперь вас желает видеть капитан Зо Сахаал. Вас обоих, я имею в виду. Идемте. И, господин Снейп, я не уверен, что в данном случае вам поможет ваше ментальное искусство, но все же попытайтесь воспользоваться вашей защитой разума. Заодно и узнаем, сработает ли она в данном случае...       Предложение было многообещающим, что и говорить. Снейп поспешил поднять окклюменционные щиты.       На этот раз путь занял совсем немного времени — на подъемнике прямо от дверей заповедника, по очень широкой галерее, более похожей на полноценный проспект в мегаполисе, до ничем не примечательной двери. За дверью была просторная гостиная, обставленная огромной, явно не на обычный человеческий рост рассчитанной мебелью.       А еще в гостиной был ужас.       Что Волдеморт со своими кровавыми расправами, что инфери и темные проклятья? Что холодная расчетливость Лемюэля, что изуродованные тела еретехов, что обращенный в бесформенную тварь несчастный раб и описания бесчеловечных пыток? Что страх за судьбу оставшихся на войне, что опасения за безмозглого мальчишку, переживания за детей, запертых в школе во власти садистов Кэрроу? Что даже безнадежный мрак, окутавший сердце при вести о гибели Лилс?! У каждого из этих кошмаров было название и причина. А теперь Снейпа окутал ужас без имени, чистая идея воплощенного страха. Окклюменционные щиты ощутимо гнулись под давлением извне, но даже за ними сознание билось в слепой панике, требуя бежать, бежать немедленно, все равно куда!       Снейп медленно выдохнул и поднял взгляд, до этого намертво впившийся в густой ковер на полу. Ну что ж, у ужаса был источник, и сам облик этого источника отчасти объяснял причину ужаса. Существо, сидящее в кресле, по пропорциям было подобно уже виденному Снейпом легионеру. И лицом походило на Унуса. Но у существа были железные птичьи лапы вместо ног, скорпионий хвост, сращенный воедино из голой плоти и металла, и мощные рога, прорастающие прямо сквозь гротескный шлем. И растянутая по наплечнику кожа с человеческого лица.       И саркастическая усмешка на бледном лице. — Не свалился. Кажется, из рожденных не в Вортексе он первый устоял? Ты прав, сильный человек. — Я рад, что ты признаешь мою правоту, капитан. Надеюсь, ты убедишься, что во всем прочем, касаемо этого человека, я тоже не преувеличиваю.       Теперь, когда первый ужас отхлынул, вид этого существа уже не казался таким уж пугающим. Жутким — да, но не запредельно. Хотя едва уловимое марево, окутывающее огромную фигуру — демона? легионера? — все равно вызывало мучительную тревогу и желание отвести взгляд. Но все же Снейп пересилил себя и не опустил глаз. — Значит, ты рожден на Древней Терре, Северус Снейп? Фиррентисы уже прожужжали мне вокс насквозь, рассказывая, насколько ты бесценен. Так что можешь быть уверен, мы позаботимся о том, чтобы ты был жив и не утратил полезности.       От Снейпа явно ожидалась ответная реплика, а он сам отчаянно корил себя за то, что так и не удосужился поинтересоваться местным этикетом, а встреча с Унусом была слишком насыщена неожиданностями, чтобы брать ее за образец. Сейчас же перспектива случайно заговорить недостаточно почтительно выглядела особенно неприятной. Даже опыт общения с Лордом уже не казался особо надежной школой, хотя, наверное, если опуститься на колени... Снейп брезгливо отмахнулся от мыслей, навеянных недавним страхом. — Знакомство с вами — большая честь для меня. Благодарю за высокую оценку моих скромных способностей и надеюсь оказаться в должной мере полезным. — Я тоже на это надеюсь.       Снейп по-прежнему не опускал взгляда и успел заметить, как Зо Сахаал обменялся быстрым взглядом с Лемюэлем. Мордред свидетель — эти двое веселились за его счет! Причем веселились именно оба: ничего общего с вымученными улыбками, которыми тот же Малфой встречал ироничные реплики Лорда! Снейп не мог определить, злость или облегчение породило в нем это открытие. Впрочем, через секунду от веселья капитана не осталось и следа. Он вцепился в лицо Снейпа взглядом, и тот поспешил укрепить и так поднятые окклюменционные щиты. Однако легионер не пытался проникнуть в его сознание. В сознание Снейпа - не пытался. — Да, я вижу тебя, ворон. А ты видишь меня, не так ли? Ты видишь, что я сильнее, был бы сильнее, даже если бы ты не был истощен сейчас. И я видел твой разговор с моим Первым! Если бы я встретил тебя в Море Душ — убил бы не задумываясь. Впрочем, и здесь тоже. Мой советник знал это, и он спас тебе жизнь, сообщив мне о твоем существовании лишь после того, как начал ритуал сковывания. Такого я тебя не убью, и у тебя есть время одуматься. Я говорю тебе: Восьмой Легион есть, а значит у тебя есть возможность вспомнить о долге и служить ради славы боевых братьев, что когда-то приняли тебя, ренегат. И твои слова о Севатаре я слышал тоже, но где он, Первый Капитан Яго Севатарион? Где он, прирожденный вождь, когда ты говоришь о гибели ЕГО Легиона. Почему он не здесь и не вырвет повторно твой ныне бесплотный язык? Восьмой Легион есть, ворон. Я возрождаю его, в том числе и ценой собственного осквернения. Принимаю скверну, дабы другие несли чистоту нашего геносемени и передавали его неофитам Легиона. Такова моя роль. Явись ныне Севатар чистым от скверны, я без раздумий отдал бы ему Корону Примарха и сам привел бы взводы к присяге новому Первому Капитану. Но его нет! А потому я возглавляю возрождение Легиона, как умею и как считаю нужным. Ты можешь сейчас одуматься и добровольно присоединиться ко мне, ибо есть много дел в Имматериуме, которые такие как мы можем совершать во благо неоскверненных братьев. Если же нет — я найду способ заставить тебя служить благу Легиона, ибо твои оковы нерушимы. И да, я знаю, каковы они, твои оковы, и не хочу оставлять тебя в заблуждении. Во мне есть суть демонической твари, и я сам принял решение сковать ее, дабы не стать однажды демоном без памяти и долга. Таково единственное разумное решение, когда скверна в тебе уже слишком велика. Так что не смей, слышишь, считать себя оскорбленным или преданным! С тобой поступили как дОлжно, тебе дарован единственный шанс продолжать свой путь в Восьмом Легионе. Отвергнешь его — и ничтожнейшие из безмозглых тварей Варпа будут превосходить тебя благородством. Думай, Аластор Рушаль. Я специально выбрал сегодняшний день для этого разговора, день, когда ты еще не можешь мне ответить. Потому что глупые слова, сказанные в запале, стали бы для тебя приговором, а так у тебя есть время для обдуманного ответа.       Зо Сахаал умолк. А Снейп понял, что уже некоторое время стоит, словно каменная статуя, полностью уйдя сознанием за собственные окклюменционные щиты и практически оставив власть над телом беспомощному — хвала Мерлину — Рушалю. — Благодарю тебя за сдержанность, капитан, — прошелестел советник Лемюэль, незаметно оказавшийся совсем рядом с легионером. — Господин Снейп, вы в сознании? — Да, вполне. Просто не хотел вставать между двумя чтимыми легионерами во время разговора, — паралич прошел, и Снейп внезапно для себя даже усмехнулся собственным словам. — Чрезвычайно благоразумное решение, человек! — ответно хмыкнул Зо Сахаал. — Незавидная судьба тебе досталась, и не раз тебе еще стоять, глядя на мой гнев — с таким-то соседом в голове. Впрочем, я постараюсь и впредь сдерживаться и помнить, что ты не повинен в его грехах. — Благодарю... — Пока возвращайся в обитель моего советника. Но это ненадолго. Ни я, ни Лем не считаем благоразумным оставлять демона, пусть и скованного, в его комнатах. Я найду тебе достойное место среди моих личных людей. — Да, капитан, — поклонился Лемюэль, не давая ответить Снейпу. — С твоего позволения, мы уходим.