Руки прочь от магии!

      «Хорошо выспись!» — сказали они. — «Ни о чем не волнуйся!»       Ага, конечно. Как тут сомкнешь глаз, если это — последняя ночь в стенах родного колледжа? Да меня выворачивало наизнанку от волнения!       Хотя, если бы Джем не вмешалась, то, кажется, мы с Хэлом совершали бы побег уже сегодня. И еще неизвестно что хуже: спешка или это томительное ожидание.       Я перевернулся на другой бок, и кровать скрипнула. Время перешло за полночь, а я до сих пор ворочался, и сна не было ни в одном глазу. У меня уже болела спина, и вся простынь успела сбиться. Нет ничего хуже бессонницы, особенно когда нет возможности чем-то заняться кроме как лежать и пялиться в темноту.       Тишину нарушал только нестройный храп моих соседей, да порой слышался какой-то скрежет из соседних комнат — стены здесь довольно плотные, но почему-то все равно хорошо слышно, что там происходит у других. Когда парни из смежной комнаты начинают ругаться, то тут весь дом сотрясается. А ссорятся они нередко.       Я обвел взглядом свою спальню. Конечно, в такой темноте видно ничего не было, но обстановка была настолько мне знакома, что я почти наяву увидел ее. Две кровати моих соседей — Бобра, у которого были перепонки между пальцами, и Хлыста, который ничем особенным не отличался. Маленькая тумбочка у каждой кровати, три письменных стола, занимающие почти все свободное пространство, в нише спрятана одежда. Небольшая полка с книгами, этажерка для аудиокассет и радио на стене. К кровати Хлыста прислонена бита, хотя я ни разу не видел, чтобы он играл в бейсбол. У Бобра висела карта Роуздилла с его пометками и символами, но никто не знал, что они обозначают.       Мне все равно нравились мои соседи, даже если от них было больше вопросов, чем ответов. И было жалко так просто и сразу бросать их, даже не предупредив.       Я посмотрел на стену над своей кроватью. Не было видно, но там висела пробковая доска с моими записками и напоминаниями, про которые я, тем не менее, забывал, и три фотографии меня, Хэла и Джем. Мое главное сокровище. В прошлом году мать подарила мне полароид, и мы фотали все вокруг. Было сделано много действительно плохих фотографий, но еще больше — смешных. Смазанных, нечетких, с обрезанными лицами. Мы носились по всей территории УКОГ, Джем смеялась, Хэл корчил рожи. Мы отбирали фотоаппарат у друг друга, прятали лица от объектива и старались поместиться в кадр все вместе. Маленькие карточки с картинками звездопадом кружились вокруг нас, и мы ползали в траве, боясь потерять хоть одну. Это был настоящий праздник. Три снимка, самые удачные и смешные, я и повесил на доску. Надо будет забрать их с собой завтра вечером...       Я плотнее завернулся в плед, представляя, что начнется завтра. У меня желудок стиснуло от волнения. Сумасшедший, дерзкий план! УКОГ, верно, никогда еще не видывал ничего подобного. Ни у кого никогда не было причины бежать отсюда, колледж был идеальным местом для жизни. Тебе готовы предоставить все, что душе угодно. Тусовки в клубах по интересам. Знакомства с потрясными людьми, которых ты больше нигде не встретишь. Современные удобства и развлечения. Наконец, корочки об образовании, с которыми тебя примут на любой работе. А цена за это — пустяк. Быть обыкновенным человеком или хотя бы держать свои странности при себе.       Вспомнив свой последний разговор с матерью, я не мог не признать, что понимал Хэла как самого себя. Если бы эйты заявились сюда уже завтра и потребовали его к себе — кто бы посмел их остановить? А раз у них снова помешательство и паника, значит, от них можно ожидать каких угодно действий. Они же непредсказуемы, как дикие животные.       Я так уверенно об этом рассуждаю, а сам-то видел эйтов от силы пять раз в жизни.       В них было что-то человеческое и вместе с этим — заметная часть от «монстров», как их иногда обзывали в народе. Крылья, хвосты, клыки, шипы, шерсть или дополнительные головы. Эйты могли иметь самую разную магию, огонь это, вода, воздух или земля. То, что достается дефектным — жалкие подачки, они бы и дня не выдержали рядом с настоящими эйталитами.       У каждого эйта своя способность — они так непохожи друг на друга, так различны и многообразны. Наверное, все люди кажутся им сборищем клонов.       Последний эйт, которого я видел, был из правительственного совета, отец разговаривал с ним. Этот «монстр» был под три метра высотой, неуклюжий, но сильный. Его голос со странным акцентом, рокотал и гремел. Кожа упруго блестела на свету, мрачно-лилового цвета; шею, запястья и макушку украшала густая черная шерсть, вьющаяся как у козла. На нем был надет лишь хлопковый килт, почти скрывающий кривые ноги, оканчивающиеся копытами. Я пытался понять, что в нем есть от человека. Толстые синие губы? Тело, формой схожее с человеческим? Или разум?       Я снова перевернулся на другой бок и шумно вздохнул. Если бы только люди и эйты находились так далеко друг от друга, что не могли быть перемешаны никаким образом. Но мечтать, как говорится, не вредно.       Вторая лекция, а я до сих пор не проснулся. Проф по физике говорила о материях, но я ничего не слышал. Подпирая челюсть одной рукой, второй катал по столу карандаш и изо всех сил сдерживался от зевка. Зеваю я всегда очень заметно, окружающие даже отходят подальше, боясь, что я ненароком могу их проглотить.       «Эй, Кашалот, у тебя все кишки видно, когда ты так разеваешь свою пасть!»       Ха-ха, очень смешно.       — Послезавтра будет тестирование, не забудьте, — напомнила проф под конец лекции, собирая свои записи. — Пересдачи не будет.       Она и в самом деле очень строгая — никогда не делает поблажек. Мне они и не требовались, но сейчас я попал в затруднительное положение. Как я сам закончу колледж? Я гнал этот вопрос весь вечер и всю ночь, но сейчас меня оглушило осознание того, что раз я заодно с Хэлом, то могу поставить крест на своей учебе. Три года, проведенные здесь, летели ко всем кюрукам! Конечно, отец мог бы помочь с этим… но я просить не буду. Пользоваться его авторитетом и властью? Нет, такое не для меня.       А вот что будет делать Джем? Она теперь с нами, но ведь она — один из самых лучших учеников колледжа! Ей пророчили блистательный диплом, с которым ее возьмут на престижную должность. Как она оставит, нет — бросит все это? Я-то не мог уснуть до трех часов ночи, а бедняжка, верно, вообще покой потеряла! Пусть только со стороны кажется равнодушной и бесчувственной — колледж это ее родной дом, она ничего кроме него и не знала. Каково ей было бросать это?       И лишь ради Хэла?       Я остановился, прекратив складывать свои вещи в рюкзак. Мысль о Джем поразила меня как дубинка. Хэл вообще подумал, что с ней будет? Простят ли ей этот прогул? А если нет? Что ей тогда делать?       — К5, все в порядке? — весело окликнула меня проф и звякнула ключами. — Я закрываю кабинет, давай поторапливайся.       Я едва глянул на нее, кивнул и одним движением руки сгреб оставшиеся вещи в сумку. Вышел из класса и на автомате пошел на следующую лекцию. А в голове в это время продолжало разыгрываться нешуточное беспокойство.       Это все никуда не годилось. Нужно быстро находить выход из такого плохого положения. Хэл мог жертвовать своей учебой, своим местом в колледже и даже своей карьерой баскетболиста. Никто не уговаривал Джем идти вместе с ним, но все последствия, так или иначе, лежали на плечах именно Хэла. Я не мог остаться в стороне и пытался найти для нас двоих хороший ответ на эти сложные вопросы, найти хоть самый слабый компромисс. Может, ей оставить записку?       Сейчас по плану я должен был сыграть еще одну небольшую роль, чтобы помочь Хэлу, но кто поможет мне, когда меня отчислят, да еще с таким позором? Я замедлил шаг, подойдя к лестнице с третьего этажа. Нужно было раньше подумать над этим! Теперь уже поздно идти на попятную — друзья ждут от меня следующего шага. Но если постоянно расшибаться в лепешку ради друзей, то можно этой лепешкой и остаться. Когда-нибудь я делал что-нибудь подобное ради себя? И кто мог бы сделать, если не я сам?       Дилемма предстояла ужасная, я ощутил, как сдавило горло от паники. К счастью или нет, но последующие события подтолкнули меня вперед, не оставив выбора.       Подтолкнули в самом прямом смысле этого слова.       Все это время я стоял почти на самом краю лестницы, и до сих пор всем удавалось как-то осторожно обходить меня. Но тут появились одни из самых торопливых или неуклюжих студентов, которые налетели на меня и столкнули вниз. Мир завертелся волчком, в ушах засвистело, а желудок стиснуло.       — ОООЙ!!!       — Осторожнее!       — Простите!.. АААЙ!       — Эй!       — Куда ты?..       — Не трогай меня!..       — Ай, я не хотел!.. ААА!!!       — Не толкайся!       — Прости!.. ОООО!!!       — С дороги!       — АААААА!!!       Я чудом миновал половину ступенек, нигде не упав, но растолкав всех студентов, зато вторую часть я пролетел кувырком, и закончилось все эффектным ударом о последнюю ступеньку.       Джем сказала: «Сделай что-нибудь, чтобы попасть в медпункт, главное не убейся.»       Выполнено!       — Оооо…       — Эй, ты в порядке?       — Откуда кровь?       — Ты что-то сломал?       — Фу! Что здесь случилось?       — Разойдись! Парень, тебе плохо?       — Проводить в медпункт?       Я вмиг оказался окружен стайкой первокурсников, которые таращились на меня со смесью испуга, любопытства и доли кровожадности. Зато дефекта в свидетелях у меня точно не будет. Я откашливался и отплевывался от крови, держа на ладони два выбитых зуба и половинку третьего. На самом деле куда больше меня беспокоило колено, которое я ушиб о ступеньку, но оно не выглядело эффектно травмированным, в отличие от моих зубов. А это ерунда, на самом деле — недостатка в зубах у меня нет, на месте этих двух могут появиться новые, такое уже бывало. Но окружающие об этом не знали.       — Ооо, как же больно! Как будто челюсть сломал!..       — Что он говорит? Челюсть сломал?       — В медпункт его, живо! Чего встали?       — Кто уберет кровь на полу?       — Да он сейчас вообще сдохнет, чего стоите, кугалунги?!       В общем, двое активистов поспешили отвести меня до медпункта, участливо придерживая за плечи, спрашивая, не становится ли мне хуже и как так вообще получилось. Это было очень мило, я даже растрогался, и мне стало неловко, что приходиться врать этим ребятам. Правда, едва мы оказались на пороге обитания госпожи Докторши, мои добрые спутники поспешили исчезнуть. И не зря, мне тоже захотелось.       — О, Кат Великий, — протянула хозяйка этого царства, разглядывая меня. — Такие красавчики меня навещают редко. Что стряслось?       Я показал ей сломанные и окровавленные зубы, а затем место, где они находились до этого часа. Усадив меня в стоматологическое кресло, Докторша с неохотой заглянула в мой рот и тут же сделала шаг назад.       — Не представляю, как ты за ней следишь!       Что правда, то правда — зубные щетки я меняю каждую неделю, а зубные нити рвутся, едва завидев, с чем им предстоит иметь дело.       — Сильно болит? — тут же продолжила Докторша, так и сверля меня взглядом.       Она нависала надо мной: большая, сильная и страшная. Я сглотнул, все еще чувствуя кровь в слюне. А если она узнает, что я ей лгу?..       — Ой, да! Очень! Просто разрывает челюсть от боли!.. Можно мне воды?       — Подождешь. Ну-ка, открой рот еще раз… Только попробуй цапнуть меня!.. Ужас ужасный, не рот, а пещера! Ничего серьезного, небольшое кровотечение. У тебя до этого выпадали зубы?       — Ааааоо…       — Что? Номер Л5, прекрати кривляться! Закрой рот и отвечай нормально!       — Нет, госпожа.       — Ни разу?       — Нет. У меня же вырастут новые? А сломанный? Придется ставить протез?       Госпожа Докторша хмурилась, разглядывая меня. Беда с этими дефектными — никогда не знаешь, чего от них ждать. И я продолжил причитать:       — Вдруг начнется заражение? А если у меня выпадут остальные зубы? Я что, останусь совсем без зубов к тридцати годам? И как же болит челюсть… А вдруг она треснула? Я очень сильно упал…       — Тише! — коротко рявкнула госпожа. — Если так болит рот, то поменьше шевели им! Я сейчас вернусь, никуда не уходи.       Я тут же оживился. Вот он, тот момент, ради которого и затевался весь этот спектакль.       Мне нужно стащить таблетки для Хэла.       Нико-оксилаксицилин — одно из самых сильных средств для восстановления сил после проявления побочной силы. Обычные люди, вроде меня или Джем, про них могут вовсе не знать, а для Хэла это один из жизненно необходимых препаратов. Проглотив всего четверть таблетки, он мог не волноваться, что отключится после очередной вспышки своей магии. А еще они быстро восстанавливали энергию. В общем, нам без них было сейчас не обойтись.       Едва за Докторшей закрылась дверь, я начал поспешно искать таблетки. Они не должны быть на виду, но и не спрятаны слишком далеко — помимо Хэла в колледже были еще студенты и взрослые, которым мог в любой момент понадобиться нико-оксилаксицилин.       На полках и в шкафчиках спрятаны десятки разных пластинок и баночек с длинными и сложными названиями на этикетках. Я рылся в них, бегом просматривая, и складывал на место. Склянки и коробки шатались, и я очень боялся что-нибудь уронить и разбить. Мои толстые пальцы как никогда стали неуклюжими и скользкими от пота. Я едва дышал от волнения, а мой взгляд метался по длинным названиям лекарств и, то и дело, обращался к двери.       Да где же они? Неужели их хорошо спрятали? Я просматривал лишь пластинки и коробочки — нам не нужны в виде инъекций. Перед глазами уже все плыло от замудренных названий, и мне начало казаться, что я просто пропустил нужное.       Вдруг из коридора послышались шаги, и я выронил коробочку. Мигом подобрал ее, забросил обратно в шкафчик, закрыл дверцу и прыжком ринулся обратно к креслу. Плюхнувшись на сиденье так, что со всей дури долбанулся затылком о спинку, я замер в позе червяка, с ужасом ожидая возвращения Докторши.       Прошло десять секунд. Полминуты. Минута. Из коридора опять не доносилось ни звука, и я смог немного расслабиться. У меня было еще немного времени, и я поспешил обратно к шкафчику.       Когда в моих руках внезапно оказалась нужная пластина с таблетками, я даже глазам своим не поверил. Несколько раз перечитал название, почти начиная сомневаться в том, что правильно знаю нужное. Нико-оксилаксицилин. Оно же?       Тут снова раздались шаги, на этот раз куда громче. Я спрятал бесценную находку во внутренний карман пиджака и запрыгнул обратно в кресло. Сердце билось как ненормальное, и я понадеялся, что внешне это незаметно.       Дверь открылась, вошла госпожа Докторша и тут же с подозрением глянула на меня. Я поневоле съежился, вдавившись в спинку сиденья. Почему она так смотрит на меня?       — Испугался? — довольно протянула женщина, медленно подходя ко мне. — Зря ты так. Твои зубы могут восстановиться. В большинстве случаев так бывает.       Я постарался изобразить радостное удивление, но Докторша тут же сменила тон и рявкнула на меня:       — Дам обезболивающее, стакан воды и ты живо отправишься обратно на лекции, усек?       Так оно и получилось.       Вернее, в свою аудиторию я так и не попал — пока я прохлаждался в кабинете, то оказалось, что прошла уже половина лекции по литературе. Мне не хотелось вваливаться в зал у всех на виду, и я решил разыскать Хэла или Джем, если повезет. Уж если вылетать из колледжа, так вылетать с полным треском, успев солгать Докторше и прогулять лекции.       Таблетки я рискнул как следует рассмотреть, только заперевшись в туалете. Да, нико-оксилаксицилин, три целые таблетки и крошечная часть четвертой. Думаю, этого нам хватит за глаза, если только Хэлу не вздумается пустить свою побочную силу во весь опор.       На мое везение, я узнал, что у друзей был общий урок физкультуры. Я тут же поспешил на улицу — в теплое время тренеры и профы стараются выгонять студентов наружу при любой возможности, будь то уроки физкультуры, живописи или ботаники. Они должны быть на баскетбольном поле, где только вчера мы сидели и общались с помощью тетради и карандаша.       Ударенное колено ныло все сильнее при каждом шаге, и я успел пожалеть, что ничего не сказал про него Докторше. Много ли от меня будет толка, если я не смогу нормально ходить и бегать? А может, до вечера все пройдет? Крепкая челюсть уже давно не беспокоила меня, я и думать забыл про выбитые зубы. Подумаешь, какая важность.       Увидев толпу ребят, играющих в баскетбол, я несколько долгих минут высматривал среди них друзей. Их не было. Раздумывая над тем, то ли я допустил ошибку и перепутал расписание, то ли друзья сбежали сегодня ночью, я решил просто посидеть на трибуне, в ожидании своей следующей лекции. И тут неожиданно заметил их.       Хэл и Джем были в спортивной форме — кораллового цвета майки для девушек и бирюзовые для парней, с черным номером на груди, тремя белыми кристаллами и названием колледжа на спине. Одинаковые черные шорты, кеды и белые гольфы для всех.       Друзья виднелись в первом ряду, безучастно наблюдая за игрой. Джем сложила ноги на колени Хэла и лениво лежала, опираясь на подлокотник. Хэл откинулся на спинку сиденья и, прикрыв глаза, смотрел на поле.       Я зашел сзади и осторожно хлопнул его по плечу. Не глядя на меня, он протянул руку. Оглянувшись по сторонам, я почти с опаской передал таблетки, ожидая, что вот-вот на нас набежит разъяренная госпожа Докторша и мистер Директор заодно с ней. Джем потянулась и приподнялась со своего места.       — Наша умница Л5! Что ты сломал себе ради этого?       — Три зуба.       — Что, серьезно?       Джем начала вставать на колени, чтобы дотянуться до меня, и по ходу случайно ударила ногой Хэла в живот. Не обращая на его недовольства внимания, она требовательно протянула ко мне руки, и я немного приоткрыл рот, языком показывая место. Хэл тоже оглянулся на меня, но без особого сожаления и интереса. Куда больше его сейчас занимали таблетки, которые он крутил в руках почти с благоговейным трепетом.       — Вырастут, — уверенно заметил он. — У акул всегда вырастают новые зубы.       — Кайл не акула, — пробормотала Джем, держа меня за щеки и осматривая дырки. — Он Кашалот, а это совсем другое дело.       — Но пасть у него все равно акулья.       Не люблю, когда обсуждают мою побочную сторону, как бы ее ни называли. Я вырвался из рук Джем.       — У нас все готово?       Хэл пошевелил одним плечом, привлекая внимание к «барьеру»       — Еще не совсем. Вечером зайдем в морозильник, чтобы сломать слириумы. Вы со мной?       Джем промолчала, мне тоже идти совсем не хотелось, но я все же сказал:       — Да.       — Чудно, — отозвался Хэл и тут же забыл про меня, снова наблюдая за игрой.       Мы молчали, поневоле смотря, как ребята бегают и передают друг другу мяч. Было что-то странное и страшное в том, что мы так спокойно и равнодушно относились ко всей этой затее с побегом. Как к шутке какой-то. А если бы мы в то время узнали, чем это обернется для нас? Это по-прежнему оставалось бы шуткой?       — А вы почему не в игре?       Я спросил, чтобы сказать хоть что-то, чтобы прервать неприятное молчание между нами. И только после того, как задал вопрос, то сам удивился, что не спросил этого раньше. Хэл обернулся. Самодовольная улыбка растянулась на все его лицо, серые глаза хитро смотрели на меня.       — Мы применили ЛЗП.       Джем довольно хмыкнула, подтверждая это. Тогда все ясно, ребята решили по полной развлечься в последний денек здесь. ЛЗП был поводом для их гордости, удивленных возгласов зрителей и большого недовольства судей. Его суть в том, что когда мяч оказывался у Джем и была благоприятная обстановка, Хэл складывал для нее руки и наша подруга, разбежавшись, подпрыгнув и оттолкнувшись от них, совершала эффектный данк. Это было очень красиво со стороны, хотя на моей памяти Джем несколько раз не удерживалась и падала или ударялась о плечо Хэла и летела вместе с ним, что уже не выглядело так сногсшибательно. В любом случае, сегодня им удалось повторить свой любимый трюк и на этом красиво попрощаться с колледжем.       А я останусь в памяти как неуклюжий увалень, сломавший зубы о лестницу.