Стоя за плечом у сна

      — Зачем вы закрыли дверь? — укоризненно спросил меня Куруш, когда я, щелкнув ключом, переступила порог кабинета. — Мне отсюда было ничего не видно и не слышно. А запоминать все, что происходит на нашей половине Дома у Моста — моя обязанность, а не только твоя работа.       — Прости, сэр Куруш, — вздохнула я. — Только мы ее не закрывали специально. Наверно, сама захлопнулась от сквозняка. Или кто-нибудь локтем задел.       — Ты и задела, — обличительно заявил буривух. — Я все видел. Так что рассказывай теперь, что там было. Мне интересно.       — Там было двое раненых. Мы с сэром Абилатом их вылечили. Потом одну из них арестовала полиция, а другого унесли в лазарет, если он тут действительно есть… Но если все же есть, то я не понимаю, почему этих людей с самого начала потащили не туда, а в Тайный Сыск? У нас с Городской Полицией какой-то секретный договор по этому поводу?       — О подобном договоре мне неизвестно, а значит, такого договора нет, — Куруш забавно покрутил головой. — Но сэр Джуффин действительно время от времени занимается лечением служащих Городской Полиции, хотя и нечасто. Насколько я понимаю, к нам обращаются только в исключительных случаях. Похоже, люди, которые отвечают за знахарство в их ведомстве, не слишком хорошо умеют лечить.       Я подумала, что если с раной сержанта справилась в итоге даже недоучка вроде меня, «люди» эти хорошо умеют разве что ковырять в носу, да и то время от времени причиняя увечья себе и окружающим. Хотя как знать, легко ли заманить хорошего знахаря на работу в полицию? Больные везде больные, а казенное жалование едва ли может сравниться с щедрыми выплатами от аристократов из Старого Города или богачей из Нового. В комплекте со знахарским призванием далеко не всегда идет склонность к самоотречению, мне ли это не знать…       — Расскажи подробнее, — потребовала птица. — Утром нам обоим надо отчитаться перед сэром Джуффином.       Я кратко изложила ему события в Зале Общей Работы. Куруш слушал, как мне показалось, внимательно, но незаинтересованно — не возился у себя на шкафу, не моргал и даже головой больше не крутил. С другой стороны, возможно, вся эта невербальная ерунда буривухам и не нужна, они ведь не люди. Да и чужого колдовства он за время работы в Тайном Сыске наверняка повидал с избытком, было бы чем интересоваться.       Последнюю мысль, к слову, следовало обдумать. И не затягивая.       — Понятно, — резюмировал Куруш, когда я описала уход леди Туотли и мое собственное возвращение на пост. — Значит, ничего особенного. Хотя все равно лучше, чем молча сидеть до рассвета и ждать, когда откроются эти глупые кондитерские лавки.       Про кондитерские лавки мне уже успели объяснить пару ночей назад. Засунув руку едва ли не по плечо в недра вукинахского раритета, я с трудом нащупала нужный потайной ящик и вытащила его наружу. Орехи сухо застучали по столешнице, разом встрепенувшийся Куруш слетел со шкафа и затрещал скорлупой, устроившись на подлокотнике. Мне же, чтобы не мешать начальственной трапезе, пришлось вжаться в другой. Впрочем, это было даже удобно — сэр Халли не только знает толк в хорошей мебели, но и успел за минувшие годы, явно исполненные таких же маневров, усидеть на этом месте небольшую уютную ямку.       — Сэру Джуффину, наверно, многие обязаны жизнью? — спросила я, поудобнее умащиваясь в ней.       — Насколько мне известно, да, — подтвердил буривух. — Число ситуаций, в которых Господин Почтеннейший Начальник спасал людей, огромно. К сожалению, точное число мне неизвестно, поскольку большая их часть приходится на Смутные Времена и тот период работы Сыскного Войска, когда Большой Архив еще не был основан. По словам наших коллег, оно приближается к нескольким десяткам тысяч.       — Вот как? А я думала, в Смутные Времена он убивал людей, а не спасал.       — Насколько я знаю, сэр Халли успешно сочетал и то, и другое. Но это тоже известно мне с чужих слов, поскольку я родился уже в Эпоху Кодекса. С другой стороны, информацию мне излагали люди, достойные всяческого доверия. Так что, скорее всего, она точна — ровно настолько, насколько вы, люди, вообще имеете представление о точной информации…       — Но и в Доме у Моста он ведь наверняка многих спас? — гнула свое я.       — Смотря какое число людей считать этим «многим», — возразил Куруш. — Иногда два-три человека — это тоже «много». А иногда нет.       — Что ты имеешь в виду?       — То, что наша работа большую часть времени организована так, что риску покалечиться подвергаются пусть часто, но одни и те же люди — обычно те, кто занимается оперативной работой. То есть Мелифаро, Макс, Нумминорих Кута и, до недавнего времени, Шурф Лонли-Локли и Меламори Блимм. Все они время от времени получали здесь медицинскую помощь от сэра Халли, кто-то чаще, кто-то реже. В то же время сэр Кофа Йох до сих пор ни разу к нему не обращался; впрочем, учитывая опыт и могущество сэра Кофы, я не могу себе представить ситуацию, в которой ему вдруг потребовался бы знахарь.       — Пожалуй, — согласилась я, деловито кивая. — А остальные?       — Работа прочих сотрудников гораздо менее травмоопасна. Хотя Луукфи изредка и ухитряется причинять сам себе мелкие неприятности, помощь сэра Джуффина ему понадобилась лишь однажды, в восемьдесят четвертый день 102 года Эпохи Кодекса, когда он чихнул носом об стол. Ну, а Кекки Туотли, насколько я понимаю, либо не попадает в опасные ситуации, либо, по примеру сэра Йоха, тоже обходится своими силами.       — А Городская Полиция? Там тоже есть более и менее опасные должности?       — Разумеется. Обычно раны и увечья грозят оперативным работникам, штурмовым группам и низшим чинам в диапазоне от констебля до сержанта: лейтенанты и капитаны все-таки довольно редко сами участвуют в операциях и попадают в опасные ситуации. Правда, в последние годы имели место две опасных для жизни ситуации, случившихся с капитанами Городской Полиции — впрочем, возможно, их было и больше, просто остальные не случились прямо на моих глазах. Все-таки специально мне о таких вещах не докладывают…       — Расскажешь? — попросила я.       И Куруш начал рассказывать.       История капитана Шихолы, павшего несчастной жертвой своих способностей к спиритизму, произвела на меня неожиданно тяжелое впечатление. Не уверена, что мне всерьез стало его жаль, — итог проведенных в Уандуке лет показал, что добродушие мне совсем не свойственно, — но меня потрясло то, с каким хладнокровием его убили. Оказался под рукой, годится в дело, работаем — по-видимому, именно так рассуждала ведьма, овладевшая его разумом ради сиюминутной цели. После того, как немного схлынуло страстное желание отменить само существование в Мире разогнанного полторы сотни лет назад Ордена Решеток и Зеркал, я задумалась, чья смерть в тот момент настигла Шихолу. Его собственная, почуявшая удачный момент? Или смерть возвращенного из-за порога Джифы Саванхи увязалась вслед за ним, чтобы не скучать там в одиночестве? Или же это была ничейная смерть, если такое вообще возможно — действие, созданное сэром Джуффином в отрыве от объекта, обреченное спать вечным сном на пороге заколдованной комнаты и время от времени отвечать ударом на приходящее извне ощущение кого-то постороннего? И не раскрыты ли были в тот момент Врата этого Шихолы, если в него это действие вцепилось так жадно, что не оставило ему ни единого шанса, заблаговременно подстроив события так, чтобы лишить его малейшей надежды на спасение? Даже такой крохотной, как та, сквозь игольное ушко которой недавно протащили меня?       Ответить мог разве что Иллайуни. Или Менке, если его тоже еще не выгнали с позором. Обращаться к обоим я не собиралась.       Зато второй рассказ Куруша, об отставке капитана Фуфлоса, будто в награду, развеселил меня чуть не до слез. Его герой, в отличие от умершего молодым и безвестным Шихолы, был хорошо знаком любому столичному жителю, хотя бы раз побывавшему на одном из рынков Ехо в прошлую дюжину лет. Я видела его несколько раз на рынке улицы Пузырей и накрепко запомнила отвращение, которое этот тупой, самодовольный и злопамятный тип внушал всем окружающим в радиусе полумили — причем внушал, судя по всему, абсолютно сознательно, ради высокого удовольствия портить людям нервы. При этом та самая пресловутая «неразборчивость» покалечившего его во сне Макса, так возмутившая меня в предыдущей истории, почему-то на сей раз нимало не потревожила. Вероятно, потому, что объект этого, на мой взгляд, вполне заслуживал. Да и жив Фуфлос все-таки остался, как ни крути.       — Несколько лет назад был еще один случай, — вкрадчиво заметил буривух. — С Трикки Лаем, нынешним заместителем генерала Боха. Хотя тогда он еще не был заместителем, а был просто нашим коллегой из Тулана.       — Коллегой из Тулана? В Тулане есть Тайные Сыщики?       — Нет, просто сыщики. Точнее, профессиональные подозреваемые. Его тогда превратили в призрака, а потом обратно… — Куруш сделал паузу и добавил с видом куманского павильонного зазывалы: — Хочешь, расскажу?       — Хочу, — закивала я истово и уже вполне искренне. — Особенно про «обратно». Это как? Он что, умер, а потом снова ожил?       — Вроде того. Только закажи мне сперва что-нибудь, — буривух махнул крылом в окно, за которым уже вовсю наливалось розовым рассветное небо. — И налей мне воды, пожалуйста, у меня в горле пересохло.       Естественно, и воды я ему налила, и сладких пирожков заказала целую кучу, благо Жижинда Бунба, хозяйка расположенного в двух шагах трактира, не только давно привыкла к эксцентричному режиму работы Тайного Сыска, но и кое-как приспособила к нему время открытия и закрытия своего заведения. А вывалив добычу на стол перед Курушем, снова приготовилась слушать так внимательно, как только могу, и еще немного. И слушала, слушала, слушала как ненормальная.       К сожалению, узнала я в итоге гораздо меньше, чем рассчитывала изначально: на первую же робкую попытку получить разъяснения Куруш сразу заявил, что ничего не понимает в человеческой магии и механике ее действия, у птиц все иначе, и точка. Поэтому мне пришлось довольствоваться внешними описаниями действий сэра Халли, примененных на глазах у моего пернатого собеседника — хотя он и не вникал в суть происходящего, зато все запоминал и мог подробно изложить. Некоторые приемы я узнавала, но большинство оставались непонятными и даже отчасти бессмысленными; впрочем, я все равно старалась их как следует запомнить — кто знает, вдруг у сэра Абилата найдутся объяснения получше? Все-таки гений. Может быть, сумеет вразумить даже бестолочь вроде меня.       Одним словом, когда в кабинет зашел сэр Мелифаро и принялся галантно, но настойчиво извлекать меня из кресла, я не сразу сообразила, что нахожусь не дома, а Куруш не у меня в гостях, и попыталась сопротивляться.       — Во дела! — восхитился он, ловко увернувшись от моего разгневанного локтя. — Да ты никак новый боевой прием изучила, незабвенная? В прошлый раз я такого не видел. Специально тренировалась, что ли, Ночная Ведьма?       — «Ведьма»?! — это обращение не только вконец меня разбесило, но и отчасти привело в себя. — Какая я тебе, придурок, «ведьма», шар Буньох тебе в задницу?!       — Ночная, какая же еще? — невозмутимо объяснил Мелифаро. — А до тебя в этом кресле от заката до рассвета изысканно храпел Ночной Кошмар. А до него была еще одна Ведьма, а перед ней — я. Вот такая у тебя была великолепная череда предшественников.       — И что мне по этому поводу следует предпринять? Сплясать укумбийскую матросскую пляску на столе?       — Как вариант, — кивнул он. — Или просто восхищаться и трепетать, поскольку само собой разумеется, что я на этом посту был самым лучшим. Впрочем, не печалься, леди, к несравненности мне не привыкать. Но в настоящий момент тебе, пожалуй, лучше всего встать и пойти домой.       — Как это — «домой»?! — я вытаращилась в окно, на весело сиявшее над крышами Старого Города солнце.       — Ну, как обычно все люди ходят, — Мелифаро пожал плечами. — Ногами, на руках, в полуметре от земли — выбирай сама… Честно говоря, я уже минут сорок сижу у себя в кабинете и гадаю, о каких болотных вурдалаках вы с Курушем так самозабвенно болтаете и не придут ли эти достойные господа, оскорбленные недостатком почтительного внимания, за нашими головами, если я вмешаюсь. В итоге решил, что как-нибудь отобьемся. В конце концов, злой колдун я или погулять вышел?       Дырку в небе над его зеленым тюрбаном, все-таки у него была еще более странная манера выражаться, чем у сэра Джуффина! Я улыбнулась: вообще-то порция сложносочиненных шуток на несвежую голову — не самое удобоваримое сочетание после бессонной ночи, но сокрушительному обаянию сэра Мелифаро такие вещи, как выяснилось, на один зуб. У этого парня какой-то необъяснимый талант приводить окружающих в тонус; позже я узнала, что в этом плане он еще и безошибочный индикатор — в смысле, если даже он сидит с мрачной рожей, значит, дело совсем плохо.       — Что-нибудь интересное ночью было? — полюбопытствовал он, элегантно усаживаясь на подлокотник, с которого в самом начале нашего разговора слетел сердитый Куруш. — Вообще, конечно, вряд ли, если судить по тому, что мы до сих пор всей толпой не носимся по городу, азартно вывалив языки. Но вдруг? Тем более что сегодня вместо тебя перед шефом отчитываться мне, он на пару часов задержится. Так что введи меня в курс своих лихих и злодейских дел, будь милосердна.       — Лихие и злодейские дела ночью были, — я протянула ему табличку с протоколом наших с Абилатом ночных бдений. — Только не по нашему ведомству. Кто-то ранил сержанта Бураду из Городской Полиции и еще одну женщину, кажется — преступницу… Вот здесь все подробности.       Недоверчиво выгнув бровь, Мелифаро взял табличку и внимательно ее проглядел.       — Двое раненых? В первую дюжину дежурств нового сотрудника? Всего-то? Поздравляю, леди, похоже, ты очаровала старое порочное сердце этого грешного города. Обычно он выдумывает что-нибудь позаковыристее, чтоб наверняка проняло — твоего предшественника, например, отоварил еще до вступления в должность. Меня, между прочим, в тот раз чуть не съели — одетым и сырым, представляешь? И вообще живым.       — Это вы тоже так шутите? — тупо спросила я.       — Представь себе, нет. В вопросах поедания меня я серьезен, как Кофа, читающий меню. По крайней мере, по сути, если не по форме.       — А зачем вас ели? И кто? Сэр Макс?       — Нет, из его когтей я живьем бы вряд ли ушел… Слушай, Шимора, иди домой, ладно? А то, не ровен час, все-таки заявится этот людоед, наш с тобой начальник, решит устроить совещание и ты здесь застрянешь на полдня… Да, опаздывать на смену при этом ни в коем случае будет нельзя! В общем, брысь отсюда, незабвенная. Я тебе в другой раз расскажу.       — Ну, если вы настаиваете… — согласилась я и наконец-то перестала сдерживать рвущиеся наружу торжествующие зевки. Мелифаро одобрительно ухмыльнулся. — Только мне надо перед уходом осмотреть сержанта Бураду. Я за него отвечаю.       — Как хочешь. Кстати, мы вроде только что перешли на «ты», разве нет? По твоей же инициативе.       — Ага… — я снова зевнула во всю пасть, как уандукский людоед. — На «ты» так на «ты».       — Нет, это не дело. Давай-ка я тебя провожу к твоему Бураде, — решил Мелифаро. — А то ты точно по дороге где-нибудь свалишься. Или заблудишься, тоже не дело.       У него хватило нахальства не только взять меня за руку, но и покровительственно приобнять при этом за плечи. Скандалить я не стала: иногда проще сделать вид, что одариваешь человека благосклонностью, чем героически разгонять наваливающуюся дремоту и отрывать ему ухо. К тому же я действительно не знала, где в Доме у Моста лазарет.       — Как скажете, — покорно согласилась я. — Хорошего дня, Куруш. Спасибо за рассказы.       — Не за что, — великодушно отозвался буривух. — Тебя надо вводить в курс дела, а я от души развлекся. Рассказывать я люблю не меньше, чем слушать, но удается нечасто.       Почему-то я ожидала, что лечебница Управления Полного Порядка окажется внизу, в одном из знаменитых подземелий под Хуроном, где можно без боязни для равновесия Мира применять любую ступень Очевидной магии и, соответственно, вволю спасать жизни без перерыва на обед. Конечно, после внесения изменений в Кодекс Хрембера надобность в этих подземельях отпала, да и больным будет гораздо лучше в светлом, проветриваемом помещении, чем в сыром подвале. Все это я прекрасно понимала, но при этом все равно представляла себе именно подвал.       Разумеется, повели меня все-таки не туда, а на второй этаж. Нас встретила молодая девушка в бирюзовом лоохи с сиреневой прошивкой, старше меня едва ли лет на десять. Мне досталось изысканное приветствие, а заулыбавшемуся еще шире Мелифаро — смущенная улыбка и застенчивый румянец. Я вяло отметила, что от недостатка женского внимания Дневное Лицо сэра Джуффина явно отродясь не страдало, хотя всерьез раздумывать на эту тему у меня уже не было ни желания, ни мозговых резервов.       — Сержант Бурада вон там, у окна, — указала нам знахарка на дальнюю кровать. — Состояние стабильное. Спасибо вам за вашу помощь, леди Тек. Я здесь помогла, чем сумела, но умею я пока немного, так что… В общем, спасибо еще раз.       Я хотела было ответить, что благодарить следует не меня, а сэра Параса, который, по сути, этой ночью все сделал сам, но смалодушничала и промолчала. Только спросила:       — Можно я его осмотрю?       — Разумеется, — кивнула девушка. — Если я вам понадоблюсь, зовите.       Мы с Мелифаро, не озаботившимся спросить разрешения, приблизились к кровати. Долговязый сержант спал, повернув голову набок. Его лицо, несколько часов назад белесое и заострившееся, как у мертвеца, уже не внушало тревоги за жизнь — просто больной человек, пока слабый, но уже определенно выздоравливающий. Вблизи я почувствовала множество заклинаний, окружавших его койку — слабых, но наложенных куда более умело, чем справилась бы я сама. Знахарка явно поскромничала, говоря, что ничего не умеет. Подавив вялую, как будто тоже сонную зависть, я положила руки Бураде на живот и снова послала горячий луч в его тело, внимательно осматривая рану.       — По-моему, все в порядке, — сказала я через минуту.       — А по-моему, нет, — вдруг странным тоном отозвался Мелифаро. — Отойди-ка в сторону, леди Шимора. И подай мне какой-нибудь табурет.       Я посмотрела туда, куда показывал его палец. В верхней части окна, застряв в деревянной раме, прямо над бесчувственным Бурадой торчал какой-то предмет, узкий, длинный и металлический. И явно очень, очень острый.