Ты — свет, что завлёк меня

      — Джей-Хоуп, что ты тут делаешь? — вскрикивает Гуки.       Непонимающий взгляд Хосока пронизывает меня. Его брови нахмурены, из-за этого появляется складочка на лбу. Расстояние между верхним и нижним веком увеличивается; нижняя губа отлипает от верхней.       — Я что тут делаю? Нет, это ты что тут делаешь? Я пришёл к своей младшей сестре, а ты? — прикрикивая, спрашивает Хоуп. Я медленными и незаметными движениями отодвигаюсь от Чонгука.       — Пф-ф, парни. Давайте за едой во всём разберёмся. — Сказав, я медленно сползаю с кровати и, перебирая ногами, топаю на кухню. — Идёмте, — зову я.       Рамён стал уже холодным. Посмотрев расстроенно на парней, я, прикусывая губу, оперлась о стол. Парни сидят друг напротив друга. Братец мой не может оторвать взгляд от Чонгука. Я не понимаю, что происходит, а, может, они общаются на телепатическом уровне. Уже много лет знают друг друга, это всё же возможно. Хосок начинает глубоко и часто дышать, как разъярённый бык. Мой взгляд метнулся в сторону Гуки. На шее у него начали проступать вены, по щеке потекла капля пота.       «Дома и вправду жарко, но почему на Чонгуке это так красиво выглядит, а эти вены… Ли, о чём ты думаешь? Тебе надо ещё накормить их. Перестань пялиться на Чона»— думая, я резко перевожу взгляд на входную дверь.       — Может, хватит молчать? — пискнула я, — у нас рамён остыл, что делать будем?       — Ты ему ещё рамён готовила? — переводит на меня взгляд Джей-Хоуп, — наивная дурочка! — выпаливает он. После этой фразы я больше ничего не слышу.       По мне начинают бегать мурашки. Я никогда таким не видела своего старшего брата. Он меня так никогда не называл. Почему-то я чувствую свою вину? Внутри будто бы ударяет сильный мороз, сердце колотится медленнее и медленнее. Мне становится стыдно, ощущение, что в глазах Хосока я падаю.       Я быстрым темпом ухожу в ванную комнату. Захлопывая дверь, я медленно скатываюсь по стене на пол. На глазах появляются слёзы. Подтянув ноги к туловищу, я сворачиваюсь в комочек. Я вся дрожу. Мне так хочется сейчас под крыло своих родителей. Их тёплые слова и объятья всегда меня бодрили.       — Почему они сейчас за границей? — бормочу я себе под нос, захлёбываясь в своих же слезах.       Холодный кафельный пол казался уже не таким холодным. Он становится морозным. Капающий кран, который обещал починить брат, усугубляет всю эту обстановку. Лёгкие лучи света начинают проникать в комнату. Она пылает красными красками. Наверное, время было уже около четырех часов. Шум в соседней комнате прекратился. Тишина угнетает меня ещё сильнее. Громко капали слёзы, скатывающиеся по моей щеке. Попытавшись встать, я спотыкаюсь о рубашку Чонгука, которую тот оставил, когда переодевался. Перелетаю через бортик ванной и оказываюсь в ней. Нащупав дождик, я включаю теплую воду и направляю на лицо, думая, что это поможет мне как-нибудь освежиться и забыть обо всём, что случилось.

***

       «Фух, Чонгука уже забрали. Хорошо, что мы с ним тихо разобрались»— думаю я.       — Хм, из ванной комнаты уже час тишина. Что-то как-то подозрительно, — я поднимаюсь на ноги и быстрым темпом иду к ванной комнате.       Положив ладонь на ручку, я резко дёргаю. Дверь закрыта. Став ближе к двери, чтобы плечом попытаться выбить её, я чувствую, что мои носки и ступни начинают становиться мокрыми. В моей голове появляются неправильные мысли. Дёргая и выбивая дверь, я думаю: «Хоть бы с ней было всё хорошо».       Я уже не чувствую плечо, но во мне появляется ещё сила. Если бы не сестра, я бы даже не пытался этого сделать. Неужели мои слова были настолько грубы? У неё никогда не было такой реакции. Направив всю силу, у меня получается выбить дверь. С большим грохотом дверь ударяется о стену. За пределы комнаты хлынул поток воды.       В полной воды ванной лежит Лия. Она сжимает какую-то рубашку. Мой взгляд проходится с её пят до головы, лежащей на бортике. Я чувствую себя спокойнее, но она не открывает глаза. На губах у неё появляется синий оттенок. Я делаю шаг к ванне и становлюсь на колени. Вода ледяная. Руками я подхватываю её и прижимаю к себе. Тело сестры очень холодное, но чувствуется её дыхание и биение сердца. Руки её свисают неподвижно. Я её принёс и уложил на кровать. Накрыв тёплыми одеялами, которые только были у неё, я иду ставить разогревать чайник.       — Что же ты натворила, дурёха? — говорю себе под нос я, ставя чайник и возвращаясь к сестре.       Я обнимаю её, пытаясь как можно быстрее её согреть. Гладя её по спине, я думаю, почему же она до сих пор не открыла глаза. Осматривая её, я замечаю, что её пальцы на руках медленно начинают шевелиться. Её хрупкие, но длинные пальцы вцепились в одеяло, лежащее на ней. Губы её начинают розоветь и глаза медленно начинают открываться. Пока она отходит, я встаю и начинаю собирать воду с пола.

***

      «Почему я нахожусь в каком-то мокром коконе?»— первое, о чём я думаю.       Силуэт брата мелькает из стороны в сторону. Его чёрные волосы с оттенком синего меня ослепляют. Видимо, ему вновь покрасили волосы, какой же цвет у других? Он бегает по комнате со шваброй.       — Кхе, кхе, — кряхчу я, чтобы Хосок услышал и обратил на меня внимание. Хоуп бросает швабру и подбегает ко мне, садясь на край кровати.       — Дорагая, всё хорошо? Ничего не болит? — спрашивает он, поправляя одеяло. —Ппрости меня, я должен был сдержаться. Я знаю, ты уже большая, но в моих глазах ты ещё малышка. Да и Чонгук для меня, как младший брат.       Быстро откидывая каждый слой одеял и пледов, я вытягиваю свои ноги из кокона и подсаживаюсь к Хосоку.       — Всё хорошо. Просто у меня накипело. На работе стресс, организационные моменты, — кладу руку ему на плечо, пытаясь показать, что он не виноват. — Хося, не стоит переживать. Оппа, а как же Чонгук? Он же не виноват.       — Я знаю, мы с ним поговорили, — брат меня обнял и продолжилт говорить. — кстати, у меня завтра свободный день, — смотрит на свои часы, — вернее, уже сегодня, и я смогу посетить твою выставку. Пошли, выпьем чай, тебе надо согреться.       — Спасибо тебе, хорошо. Только после мы соберём всю эту воду вместе.