Приручая темноту

Это был один из тех сонных дождливых дней, когда лень неожиданно набрасывается на тебя из тумана. Сад в такие дни по-своему красив - в паутине серебряных звезд, что по сути же обыкновенная роса. Элиас знал, что еще слишком рано, даже Силки еще дремлет у камина, но он не мог спать. Последние события затопили его разум, нахлынувшие эмоции не укладывались в его голове, поэтому сейчас они носятся, как пчелиный рой – потерянный и уставший. Борьба с врагом, со страшным монстром Картафилом, завершена. Его ученица, драконы и другие в безопасности, но нет покоя в душе чародея. Задумчиво почесав череп где-то над глазом, ибо так принято во время раздумий, Элиас не находил ответов. Проблема ушла, но что-то мешает жить и волнует его. Будь у него лицо из плоти и крови, он бы раздраженно хмурил брови, но, увы, эмоции костяного лица оставались нечитаемы. «Спросить совета? Кто поможет? Может, Тисэ?» - думал Элиас, смотря в закрытое окно, за которым тихо спала его ученица. Элиас решил ждать, когда она проснется. Он походил по лесу, прогулялся в саду, залез на дерево, пощупал проплывающего в воздухе «овцежука», съел яблоко и, посмотрев на часы, понял, что прошло... две минуты. А тем временем его взору открывалась потрясающая картина: первые лучи солнца заставили сад гореть под огненным дождем, каждый лепесток, каждая травинка обратилась в чистое золото, небо донесло звуки далекой грозы, очертив мир радугой. Элиас подумал, что это та самая красота, о которой говорила ему Тисэ. Сочетание природных явлений волнующее душу. «Вот бы ей показать!» - от этих мыслей огоньки в его глазах засияли ярче, имей он лицо, то его украсила бы легкая улыбка. Однако если ты несведущ в делах человеческих, как легко найти в красоте нечто угрожающее. Розы, так обильно разросшийся в конце весны, для него зловеще сверкали в утренней росе. Лишь с кровью ассоциировал он столь прекрасные цветы, так пышно расцветающие порой на хрупком теле слейбэги, когда магия становится для нее проклятием. С каждой секундой их становилось все больше, вот хрупкое тело ученицы уже несется в алом потоке и пропадает навсегда… «Больно!» - Элиас чувствует это, немного похлопывает себя по груди. Что-то защемило и не отпускает. Нет, он определенно должен узнать об этом. Спросит у Тисэ. А может это… болезнь? Когда Силки встала, то с удивлением обнаружила, что хозяин стоит на улице, под цветочной аркой. Она улыбнулась, глядя на него, и пошла готовить завтрак. Ей хотелось порадовать Тисэ сладеньким, поэтому сегодня будут оладьи с джемом и клубникой. Банши еще раз посмотрела на Элиаса и уверенно вышла к нему с корзинкой. Озадаченный чародей смотрел, как она указательным пальцем тыкает в клубничные кустики. Чародей не возражал, ведь работа не пыльная. А может он принесет клубники для Тисэ прямо в постель? Он бы зажмурился, как сытый кот, если бы мог, вспоминая вчерашний день.Оттянув перчатку, он посмотрел на кольцо. «А Анжелика свою работу знает», - повертев рукой, подумал Элиас. Кольцо плавно переливалось в лучах солнца. Он так долго витал в собственных мыслях, что не заметил, как взбешенная банши подкралась сзади, а потом огрела его скалкой. Через пять секунд корзинка была полна до краев. Элиас поднялся в комнату к Тисэ с блюдцем клубники. Девушка еще спала, уткнувшись в подаренного чародеем медвежонка - он не захотел будить ее. Шип присел рядом и, сам не зная этого, любовался ею. Это были тяжелые недели, она заслужила отдыха. «Щеночек», - подумал он, глядя на ее спокойное лицо. Она повернулась в кровати, и ее рыжие волосы непослушно упали на веки. Элиас хотел поправить их, но вдруг зациклился на черной, как липовая ветвь, руке. История с драконьим проклятием была для него неприятной, скользкой, а полное ненависти и разочарования лицо Тисэ всегда будет его преследовать. Он думал, что избавиться от Стеллы, девочки с которой так успела сдружиться Тисэ, и спасти слейбэги - логичное и правильное решение. Но человеческие чувства оказались сложнее, запутаннее. Мало того, он сам не до конца осознал, зачем жертвовал Стеллой ради своей невесты. Что им двигало? Ревность, да это было похоже на нее. Но потом, он не мог уснуть, понимая, что есть что-то еще неуловимое, как запах клубники затерявшийся среди цветочного поля. Теперь Эйнсворту уже не сиделось. Он резко встал и случайно разбудил юную чародейку. - Элиас? Доброе утро! – она села в постели и улыбнулась ему. Эта улыбка была полна нежности, но чародей этого не знал. Он бросил сухое приветствие и почти выбежал из комнаты ученицы. Тисэ была удивлена странным поведением друга и вдруг обнаружила клубнику на столике у кровати. «Жених…муж!» - Хатори залилась румянцем и похлопала себя по щекам, стараясь успокоиться. В глаза бросилось свадебное платье, и она сдавленно запищала в подушку, не обращая внимания на ухмылки фамильяра, наблюдавшего за ними со стороны. - Странные вы, - покачал головой черный пес, идя на заманчивые ароматы из кухни. Завтрак прошел необычно тихо. От проницательного взора чародейки не утаилась намеренная отрешенность Эйнсфорта. Элиас, чувствовав малейшее посягательство на свою персону со стороны ученицы, отправил ее в мастерскую. Не став спорить с упрямцем, Тисэ подчинилась. Так наступил вечер. Тисэ обнаружила в Руте песьи слабости. Она не сомневалась в «собачности» своего фамильяра, но не до такой же степени! Девушка разбирала посылку с травами, цветы горицвета в которой были спрессованы в шарик. Он выкатился из ее рук и запрыгал по полу, а Рут тут как тут – схватил в прыжке импровизированный мяч и врезался в стеклянный сервант. Теперь он подметал за собой осколки и виновато поскуливал, жалуясь на свою неудержимую щенячью природу. - Рут, а усмиряющее зелье у нас заказывали на сегодня или на завтра? – задумчиво спросила Тисэ, листая травник. - На завтра... Ты какая-то рассеянная. Все нормально? - Да… просто, - она тяжело вздохнула. – Все стало так спокойно. Даже не верится. Все спокойно, все хорошо. Но Элиас выглядел таким встревоженным и… - Не веди себя как его мать, взрослый мальчик уже, - рявкнул Рут, сосредоточенно подметая пол. - Наверное, ты прав. Я просто накручиваю себя. Она заметила бумажку на полу и хотела подобрать, но под ней лежал незамеченный Рутом осколок. Тисэ резко схватилась за пальцы, по которым уже сбежала одинокая капелька. Не успели они среагировать, как в комнату влетел Элиас и без лишних вопросов потащил чародейку в гостиную. - Осторожнее, слейбэги, - бесстрастно произнес он, но лишь Тисэ смогла расслышать в его голосе заботу и беспокойство. Он быстро достал аптечку и принялся вытирать кровь с руки девушки. Однако она не останавливалась, тогда он быстро слизал кровь с пальца раненной, забавно причмокнув. Тисэ засмеялась, ощущения были щекотливые, язык напоминал кошачий, но немного мягче. - Прекрати, мне щекотно! - Хм, а если так? – он наклонился к ней и провел языком от плеча до мочки уха. Хатори передернуло от таких «прикосновений», но чародей все не унимался и продолжал щекотать хохочущую девушку. Она так сильно отбивалась, что упала на диван, а Элиас накрыл ее сверху. - Ты проиграла, - отметил Эйнсфорт. Тисэ смутилась, но взгляда не отвела - ее всегда завораживал демонический огонек в глазах Элиаса. - Редко… - начал говорить он. - Что редко? - Смеешься. Я, кажется, впервые его слышу. Твой смех, - его бархатный неторопливый голос вводил Тисэ в транс. Чародей наклонился к лицу девушки, чтобы закрепить установившуюся между ними на миг непонятную обоим, почти магическую связь. Такую завораживающую, накрывающую как одеяло, под которым становится невыносимо душно. Они чувствовали это оба, но не давали определений. На некоторое время в гостиную ворвался мрак - темной, казалось бы, угрожающей тенью, Элиас навис над маленькой ученицей. Тлеющие угли в глазницах стали по-настоящему обжигающими. А Эйнсфорта резко бросило в холод, когда из далекого прошлого послышались порочные мысли о «съедобности» человеческой плоти. - Тисэ… я, - его горячее дыхание вырывалось из челюсти, опаляя обнаженную шею девушки, но не успела Тисэ насладиться этой секундой, как чародей вскочил на ноги и скрылся в коридоре. И снова он оставил ее одну смущенную и растерянную. Тисэ вдруг ощутила себя жадной. Ей хотелось, чтобы он был рядом, хотелось его всего без остатка. Ее напугали эти мысли, она помотала головой, словно прогоняя назойливую мушку. Она закрыла горячее лицо ладонями, стесняясь собственных желаний. Из девочки наружу просилась женщина, и это она признавать не хотела.