Приручая темноту

- Листва к листве, трава к траве, - шептала про себя Тисэ, собирая душистые метелки золотарника. В мастерской пахло розмарином и горькой полынью. Хатори нравилась эта часть работы, когда отпечатки запахов накладываются друг на друга, оставляя ей приятное головокружение. Ароматная пыльца витала в воздухе, погружая мастерскую в позолоченную дымку. Фамильяр, лежавший у ног Тисэ, с любопытством понюхал воздух и презрительно фыркнул. Рут случайно разбил настойку золотарника и теперь, пока не закончилось его цветение, нужно было пополнить запасы. Извлечение целебной и магической составляющей каждого растения было довольно кропотливой работой. Элиас наблюдал за процессом со стороны, хотя слейбэги прекрасно справлялась самостоятельно. «Каждое растение как человек со своим характером, у каждого цветка есть душа. Нужны правильные слова, и даже правильные мысли, чтобы получить качественный материал», - как стихи запомнила слова учителя юная чародейка. Ее рука не дрогнула, когда пучок трав отправился в колбу и был беспощадно залит кипятком. Золотистые цветки безмятежно плавали на дне банки, отдавая воде свой последний аромат и цвет. Однако "душа солнца" особой ценности не представляла, ведь сила, сокрытая в блеклом теле растения, была важнее всякой красоты. - Выбирай ты, Рут, - Тисэ одним движением пальцев выхватила бледную зелень из золотистого сока и зажала в ладони. Гигантская собачья морда упала на край стола, слегка подергивая ушами. - Хочу себя! – его хвост задрожал от нетерпения. Тисэ поднесла ладонь ко рту и прошептала заклинание - послышался приглушенный короткий лай. На стол спрыгнул зеленый комок, обернувшись миниатюрной живой фигуркой из веток и листьев. Крошечный Рут прыгал по столу, как кузнечик по папоротникам, но вдруг увидел своего большого брата и зарычал. Однако какой бы бесстрашной не являлась давящаяся лаем собачонка, истинный Рут усмирил зверя одним гавком. Звереныш поначалу ощерился, но все же дал себя понюхать в знак примирения. - Характер не получился, - печально вздохнула Тисэ. - Но ведь это впервые, когда ты смогла исполнить точную копию существа, - похвалил чародей ученицу, положа руку ей на плечо. Рут обиженно нахмурился: «Это я-то существо?!». Тисэ почувствовала дыхание чародея на макушке, едва заметное колыхание волос. Вчера ей так хотелось подольше побыть с ним рядом. Так запретно близко. До этого она не замечала за собой подобного. Ощущая приятную тяжесть кольца, ей хотелось верить, что Элиас не поймет ее чувств. Так было проще для нее, но было ли для него? - В следующий раз сделаю как надо, - Тисэ прижалась щекой к руке чародея, но Элиас вдруг одернул руку, словно обжегся. – Что случилось? Шип не ответил, чувствуя, как в невидимых тисках до хруста сжимают череп. Ноги перестали держать его, и он пошатнулся, но, вовремя нащупав стену, избежал падения. Чародей затряс головой, будто что-то зацепилось за рога, а потом, украдкой взглянув на Тисэ, выпрямился и уставился куда-то в потолок. - Что случилось? – испуганно повторила свой вопрос девушка. - Чувство. Новое. Не могу объяснить… Мне нужно уйти! – дверь захлопнулась перед чародейкой так неожиданно, что она не успела произнести и слова. В голове шумело от вопросов, но они беззвучно ударялись о твердую стену, рассыпаясь и порождая новые. Недовольная собственными чувствами слейбэги побежала за другом. «Слова не для того, чтобы понимать друг друга. Они для того, чтобы говорить друг с другом» - всплыли в голове слова Стеллы. - Элиас, давай поговорим! – предложила Хатори, нагнав чародея на лестнице. Элиас замешкался на долю секунды, и девушка успела схватить его за плащ, но тут же отпрянула - ее прожег хищный взор Пилум Муриалиса: - Не могу сопротивляться! – глухо прорычал чародей, едва сохранявший остатки разума. – Беги... Беги,Тисэ! Одежды обратились в острые каменные клинки, перчатки лопнули на руках, обнажая острые когти, из груди вырвался чудовищный рев. Увеличиваясь в размерах, демон едва помещался в маленьком коридоре - стены содрогались от каждого неосторожного движения и шага создания тьмы. Шипастые плети окутали окно, погружая коридор во мрак. Больше Элиас не мог себя контролировать, его место занял другой - чужое для Тисэ дитя самой скверны. Быстрая тень обрушилась на нее стремительно, как рысь. Короткий вкрик, и девушка оказалась оплетена острыми шипами и подвешена под самым потолком. - Элиас! Элиас, прекрати! – кричала чародейка, надеясь, что душа Элиаса еще рядом, но чародей, нет, демон ее не слышал. Чем больше Тисэ сопротивлялась, тем сильнее впивались в тело колючие ветки. Они сковали руки и ноги, ныряли под одежду и кромсали нежную кожу. Ни одно заклинание не могла вспомнить чародейка, пока столь родные шипы доставляли столько боли. Даже призвать палочку не получилось. Она почувствовала себя такой слабой, что слезы хлынули из глаз. Тисэ очень надеялась на помощь Рута, но когда она услышала сдавленный собачий визг и глухой удар о стену, то просто обмякла в сети лиан, сковавших ее. Тисэ хотела закричать, но голос будто похитили: «Неужели он убил его?!» Пилум Муриалис жадно вцепился в измученное тело девушки, его длинный горячий язык очертил круг на бледной шее. Тисэ вздрогнула, когда поняла, что острые зубы вот-вот сомкнутся на ее плече. Боль была столь страшная, что, казалось, душа покинет искалеченное тело. Но демон не стремился оторвать кусочек от тела жертвы - он будто клещ высасывал горячую кровь. Тисэ смотрела в дикие глаза чудовища, но он ее не замечал. И это причиняло куда больше страданий. Шипы оплели шею, выдавливая из чародейки последние вздохи. Пространство расплылось перед девушкой, когда в яркой вспышке пришло облегчение. Она упала на пол и увидела Серебряную хозяйку, которая загородила ее своим телом от ярости Эйнсфорта. Ее окутывало белое пламя защитного заклинания, а демон бился о сияющий барьер, ползая вокруг него подобно змее. Тисэ не видела этого, но со временем чародей успокоился, а огонь в его глазах погас и стал обычным. Он пока не трансформировался в привычную форму, сохраняя свой устрашающий вид, но выглядел растерянным и даже напуганным. Эллиас стал биться головой о пол, рыча и скалясь на невидимое существо, которое было лишь в его мыслях. Но вот туман в голове рассеялся, и чародей взял под контроль собственный разум. Последние минуты жизни просто растворились в его памяти, оставляя горький привкус крови и трав. - Что произошло? - едва смог выдавить он, привыкая к яркому свету купола. – Барьер? Силки, что ты… Чародей увидел за ее спиной скорчившуюся от боли Тисэ, ее руки и ноги были изодраны в кровь. Эллиас бросился на помощь к ученице, но Силки перегородила ему путь. В руках она держала пустой флакон с усмиряющим зельем, который накануне вечером приготовила ученица. Ужас сковал тело чародея, когда он понял, что натворил. - Это я сделал? Собственными руками? – спросил чародей, переходя на шепот. Силки, ничего не ответив, лишь грустно кивнула. Элиас поднял свои дрожащие окровавленные руки, которые так хотел вырвать самому себе. Он не помнил, как дал темной стороне своей сущности сорваться с цепей. Элиас не мог сейчас мыслить трезво, его тело еще трясло после неожиданной трансформации. Он боялся даже дышать, лишь бы не разрушить этот установившийся мир и тревожную тишину. Никогда Эйнсфорт не поднимал руку на близкого человека, тем более на невинного, так чем Тисэ заслужила таких страданий рядом с ним? Может об этом ему говорили, когда он купил девушку? Они все в голос твердили ему, что она долго не проживет, что он иссушит и погубит хрупкое тело слейбэги. - Тисэ, ты меня слышишь? Тисэ… - подполз к раненой чародейке покорный фамильяр, волоча переднюю лапу. Банши приподняла голову Тисэ и положила себе на колени. Раны от зубов на плече были серьезными, но не смертельными. Еще секунда промедления и… Элиас сделал шаг в сторону ученицы и остановился. «Она боится меня», - эти мысли стали ему невыносимы. Демон схватился за голову, собственные плети, невидимые и колкие, душили хозяина в своих объятиях. Весь этот год Тисэ Хатори ни разу не увидела в нем, то чудовище, которое видят другие. Когда однажды в саду он встретил ее взгляд такой… неправильный по отношению к себе - без тени страха или отвращения - Эйнсфорту казалось, что он не имел права на этот взгляд, на это лицо, которое всегда улыбалось ему. В тот момент он поклялся украсть ее у всего мира и никому не отдавать, чтобы только ему одному всецело принадлежала маленькая слейбэги. Она будет, как бабочка в его когтях, которую он никому не покажет. Потому что эта бабочка возвращает его к жизни каждый раз, когда прикасается к нему. Это Тисэ пробудила в нем человека, она и пробудила в нем монстра жадного до человеческой плоти. В голову ударил запах крови такой дурманящий и отвратительно приятный. Элиас чувствовал кровь везде: вкус на языке, запах на руках, на теле, в комнате. Это сводило его с ума, он боялся, что рассудок вновь его покинет и он убьет Тисэ. «Бежать!» - лишь один ответ прозвучал в его мыслях. – «Пока еще не слишком поздно!» Чародей бросился из дому, перелетел через сад и, ни разу не обернувшись, бросился на восток к подножью гор, где никто не встретится ему на пути. Черное облако растворилось среди леса, над которым уже сгущались сумерки. Жаль, Элиас не увидел, как тянулась за его исчезающей тенью слабая девичья рука.