Wanted. Dead or Alive

У нее был «Кольт». Долгое путешествие по долине ее совершенно не пугало. Потому что у нее был «Кольт». И кошачья реакция. Ей везло. Она не могла объяснить свое везение. Но свято в него верила. По дороге она еще планировала заработать. В кармане было смято несколько листовок с лицами. Тонкая фигура пряталась за сукном и кожей — рубашка, жилетка, вельветовые штаны. Шляпа закрывающая взгляд от посторонних, шейный платок, скрывающий лицо и защищающий от пыли и песка. Кобура, оружейные ремни, фляга, шпоры, лассо, подзорная труба, карманные часы, доставшиеся от отца. Ее сестры и мать остались в Калифорнии. Черт ее дернул отправиться на фронтир. В поисках лучшей жизни? Нет, она просто хотела заработать и осесть подальше от глупых сестер и их недалеких мужей. Дикий Запад оказался деревней, имеющей традиционный уклад, за который боролись многие его обитатели. Прогресс и новшества принимались очень медленно в силу консервативности мышления. Она знала, что родилась не в том месте и не в то время. Хотелось перемен. Она поняла, что пока дело не возьмешь в свои руки, оно не сдвинется. Ради элементарного пропитания люди тяжело трудились от рассвета до заката. Она не выделялась из толпы за исключением лишь того, что как все мужчины, носила брюки. «Просто в юбке неудобно ездить верхом» — объясняла она матери несколько лет назад. Она выбрала Техас не случайно. Там о человеке чаще всего судили по его конкретным поступкам, без оглядки на прошлое. Очень многие из тех, кто переселялся на Запад, хотели бы забыть о своем прошлом, скрывали его, поэтому задавать вопросы там было не принято. Основное значение имело то, кто ты есть сейчас, честный ли ты человек. Имя говорило за владельца. Имя. Можно было легко и просто полностью поменять свою жизнь и стать совершенно новым человеком. Однако, это не значит, что прошлое было абсолютно забыто и вычеркнуто из биографии людей. Оно в любой момент могло появиться перед ними, возникнуть как призрак — в виде старого знакомого, прежних врагов или друзей и компрометирующих сведений. Она не боялась своих врагов, просто была наготове, как и ее «Кольт». Рука привычно находилась на кобуре, готовая в любой момент вынести всю дурь из оппонента. Привыкла ли она убивать? Разве к этому можно привыкнуть? Но другого пути она пока не видела. Это были реальные деньги, и плохих парней становилось меньше. Выпивка и девушки делали ее мир прекраснее. Она осела на ранчо, недалеко от небольшого городка под названием Кристал-Таун. Недалеко от города, но подальше от любопытных глаз. Периодически уезжала по работе. Иногда ездила в город за провизией или выпивкой. В центре Кристал-Тауна располагались салуны и публичные дома, мэрия, офис шерифа, редакция местной газеты, банк. В другой части работали церкви и школы и жили добропорядочные граждане, ведущие нормальный образ жизни. Она никогда не представляла для себя этой нормальной жизни. Единственным более-менее часто посещаемым местом был местный салун. Стойка, деревянные столы и стулья, картины местных художников и сцена для представлений. Ничего лишнего. Наибольшей популярностью пользовались виски, пиво, ром и джин. Но салун был не просто питейным заведением, а служил своеобразным культурным центром, где можно узнать последние новости, пообщаться с друзьями, послушать музыку, завести новые знакомства. Конечно, о знакомствах она думала в самую последнюю очередь. Там играли в азартные игры и держали пари. Она считала себя везунчиком. Раз не везет в любви, должно везти в игре, говорила она себе. Она сразу заприметила симпатичную официантку. Большие выразительные глаза, черные блестящие волосы, невысокая. Ее волосы давным-давно высветлились под палящим солнцем, а кожа была смуглой. Казалось, солнечные лучи проникали и под шляпу, и под платок. Дженни, симпатичная официантка, была белее стены. — Ты словно фарфоровая кукла, — она взяла ее за руку, чтобы убедиться, что кожа настоящая и провела пальцем по нежной ладони. Дженни дернулась и пролила на нее немного виски. — Черт, — выругалась незнакомка. — Нечего меня хватать, — дерзко ответила девушка. — Я лишь хотела убедиться, что ты настоящая, — она была уже достаточно пьяна. — Тебе надо хоть иногда выходить отсюда. — С вами? Женщина сняла шляпу. Светлые кудрявые волосы рассыпались на плечи. Дженни уставилась в карие глаза незнакомки. — Можно и со мной. Бронзовый загар безумно шел блондинке. Глаза улыбались. — Вы пьяны. — Я могу прийти завтра, — она посмотрела в глаза, пытаясь сосредоточиться. Крепкий алкоголь делал свое дело. — Да вы и не вспомните завтра. И вообще, я работаю, некогда мне загорать. — Дженни, налей-ка нам выпить! — в помещение вошел мужчина. Вернее, сначала вошел его живот. На груди красовался значок шерифа. Официантка подлетела к нему, оставив незнакомку в одиночестве. Она еще не успела познакомиться с местными властями, но власти были уже в курсе, кто пожаловал в их славный город. — Так-так-так. Кого я вижу! — заорал радостно шериф на весь салун. — Брайан Орсер. Шериф. Он протянул руку блондинке. Та окинула его пьяным взглядом снизу вверх. Встать не получилось, да и руку она жать не торопилась. Сегодня она завалила одного практически голыми руками. Теперь пить хотелось больше, чем спать. Парень ей попался неслабый. Она встряхнула головой, раскидывая мысли. — Будем знакомы? — Да. Но ппозже. Я не в ссстоянии. Зайду вам в блжайшем будущм, — ей прекрасно удалось сымитировать сильное опьянение. — Дженни, этому столику больше не наливай, — отчего-то радостно заорал шериф, засовывая так и не пожатую руку за пояс. Дженни налила шерифу, не забыв улыбнуться во весь рот, и вновь подошла к блондинке. — Как вы до дома добираться будете? — У меня хороший конь. Не волнуйся. — Вы же из седла можете выпасть. Уснете прям на дороге. — Ты меня недооцениваешь, девочка, — улыбнулась блондинка. — Я вам не девочка. Блондинка натянула шляпу и встала. Дженни удивилась, какой высокой она была. Пришлось задирать голову, так как блондинка встала очень близко. — До завтра? — Нет. Официантка развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла за стойку. Блондинка разочаровано двинулась к выходу. С моральной точки зрения многие могут узреть отсутствие гуманности в таком способе розыска преступников, ведь тогда те, кто сулил награду за поимку или убийство преступника, не удосуживались привести описание преступлений разыскиваемых лиц. Ей было не важно, за что назначена награда, украл он коня или убил человека. Здесь закон был менее требователен ко всем этим правовым процедурам, поэтому чтобы инициировать охоту на того, кто находился в розыске, достаточно было развесить плакаты с обещанием награды и описанием преступника. Ценник, конечно, был разный, но она бралась за любую голову. Одна или со случайным напарником. Правда, напарников она не любила. Предпочитала ходить на охоту в одиночку, надеясь только на себя и свой «Кольт». Розыском и поимкой беглых преступников мог заняться любой человек. Даже шериф мог, не снимая значка, отправиться ловить преступника за вознаграждение. Так дела обстояли до тех пор, пока главным источником права был револьвер, а не закон. И она решила этим моментом воспользоваться. Скопить деньжат, купить нормальное ранчо, лошадей. Открыть, быть может, питейное заведение. Сделать хоть что-то для себя, а не быть всю жизнь охотником за головами. Девчонка-официантка запала в душу. Она не понимала, почему. В соседних борделях было полно девчонок на любой вкус, готовых по первому зову прибежать к ней. Но она исправно посещала салун и пыталась, нет, не соблазнить, просто подружиться с ней. — Хочешь, научу тебя стрелять? — В кого? — В того, кто тебе не нравится. — Это незаконно. — А работать за гроши с утра до ночи законно? Тебе надо отдохнуть. Пойдем со мной. — В другой жизни, — улыбалась Дженни, подливая виски в бокал. Блондинка порой бесилась, что не может взять силой эту черноволосую бестию. Она никому не давалась. Хотя засматривалась на Хавьера, помощника шерифа, жгучего красавца-брюнета. — В другой жизни у тебя не будет выбора, — натянуто улыбалась в ответ блондинка. — Вы к нам надолго? — вдруг спросила Дженни. — Если я скажу, что все зависит от тебя? — блондинка сама не понимала, зачем ей это, но она продолжала настойчиво флиртовать. Дженни пользовалась успехом у местных мужчин, но впервые она чувствовала себя не в своей тарелке. Прекрасная блондинка явно проявляла интерес. Но какой? На одну ночь? Дженни это было не нужно. Незнакомка часто появлялась в заведении, пила, играла и всегда уходила одна. Хозяин заведения, Сёдж, успел с ней неплохо познакомиться. Узнал, что зовут ее Этери, что приехала сюда в поисках лучшей жизни, что одна. Что где-то там оставила своих близких, возможно сбежала. От врагов, от прошлого… Сёдж не пытался залезть в душу, блондинка не спешила выкладывать все карты. Но это был самый первый человек, с кем она, блондинка, говорила по душам. У него были маленькие глазки, рыжие волосы и всегда уставший вид. Если бы Этери его не знала, могла бы подумать, что он прикладывается к бутылке. Но он был трезв, как стеклышко. Всегда. Даже когда она предлагала ему выпить за компанию, он вежливо отказывался. — Хозяин заведения, который не пьет свои напитки, очень подозрительно выглядит, — шутила она. Все чаще она садилась за стойку и болтала с ним, когда он был свободен. — Я за всю жизнь выпил столько… — отмахивался он. — Ты долго еще будешь охотиться? Может, найдешь себе кого-нибудь? — Ты же не на себя намекаешь? — улыбнулась блондинка. — Нет, — скромно ответил он. Хотя мысли закрадывались. Девушка была просто сногсшибательна. Но ему не по зубам, он это прекрасно понимал. — Расскажи о Дженни. — Там и рассказывать нечего. Не всем же быть охотниками за головами, — ухмыльнулся Сёдж, — она еще мала. А то глядишь, лет через десять будет танцовщицей, картежницей, проституткой и метательницей ножей. Все в одном. Или будет висеть на каком-нибудь плакате за ограбление банка со стоимостью за свою голову. Этери молча слушала, наблюдая искоса за девушкой. Та вертелась между столиками, как заведенный волчок. Улыбалась направо и налево, подливая выпивку и собирая мятые мокрые купюры и липкие монеты. — Ей бы в труппе танцевать, — задумчиво произносит блондинка. В мыслях она уже представляла девушку на сцене. Когда та, по окончании музыки, спускается и садится к ней на колени, обхватывая бедрами, запускает пальцы в светлые волосы и… — Я ей предлагал. Она отказалась, — на самом интересном месте перебил ее Сёдж. — Говорит, это не ее. — А что ее? Разливать пойло ковбоям? — Да, пока один не решится на что-то большее. Предложит ей дом, детей. — Разве в этом счастье? — удивилась блондинка. — Ты не согласна? — О, привет! — подлетела Дженни. — Три бутылки пива. Для воооон тех парней. Ее щеки пылали. Этери пыталась рассмотреть ее и увидеть рядом стоящего ковбоя и пару детишек в придачу: Дженни вместо пива держит бутылку с молоком, поправляя выбившуюся прядь, пытается накормить ребенка. А что? Вполне себе образ. Еще кошку и собаку. И можно повеситься. Этери замотала головой, скидывая образ. — Все хорошо? — Дженни улыбнулась. — Прекрасно. — Тебе надо меньше пить. — Когда я захочу узнать твое мнение, обязательно спрошу, — блондинка повернулась к хозяину заведения, — Так о чем мы говорили? Жизнь шла своим чередом. Шериф казался мерзким. Она не могла себе объяснить причину негативных чувств. Но что-то было в нем отталкивающее. Позже она узнала о его помощнике, симпатичном молодом испанце по имени Хавьер. Шериф имел право вербовать в помощники любого человека, отказ карался тюрьмой или штрафом в несколько тысяч долларов. Испанец не мог себе этого позволить. Все догадывались о сексуальных предпочтениях шерифа, но вслух никто не озвучивал. Бедный испанец молчал в тряпочку, улыбался всем девушкам подряд, но ни одна не могла похвастать проведенной с ним ночью. Дженни тоже попалась на его очаровательную улыбку, но дальше дело не пошло. Сначала она думала, что дело в ней, но Сёдж ей пояснил, что к чему и она, да, подрасстроилась, но ненадолго. Блондинка решила держаться подальше от власти, насколько это было возможно. Иногда шериф забирал себе лакомые кусочки в виде дорогостоящих голов. Блондинка расценивала это не иначе, как вызов. И непременно хотела ответить. То, что для спокойного пребывания в городе рано или поздно все же придется поговорить с шерифом, Этери поняла после того, как он в третий раз посетил салун именно тогда, когда она там сидела. Зашел в компании своего неизменного помощника, заказал им обоим пива и вроде бы увлекся обсуждением городских новостей с Сёджем, но Этери чувствовала, что Орсер краем глаза следит за ней. «Ладно, если ты так хочешь общения со мной, то мы пообщаемся». — Мистер Орсер! — громко окликнула она его. — Вы позволите вас угостить? Лицо шерифа расплылось в широкой улыбке. — Нет-нет, леди! Это вы, я надеюсь, позволите вас угостить. Он сделал жест Хави (тот, без слов поняв шефа, моментально заинтересовался одной из посетительниц), и подсел за столик к Этери. Никаких признаков скандала, на который с удовольствием посмотрела бы салунная публика, не наблюдалось — они говорили негромко, совершенно спокойно, время от времени смеялись. Однако теперь все нет-нет да и поглядывали в их сторону: мало ли до чего там шериф с охотницей за головами договорятся. Сейчас мирно беседуют, а через минуту уже могут достать револьверы и начать палить друг в друга. Не хотелось пропустить начало столь грандиозного зрелища. Орсер раз за разом звал Дженни, просил ее повторить, девушка подливала обоим виски, и посетители поняли, что стрелять сегодня никто не будет. У этих двоих сегодня дуэль иного рода: во-первых кто кого перепьет, а во-вторых кто сумеет из собеседника вытянуть больше вещей, которые в трезвом виде не рассказывают. Второе, конечно, посторонние не услышат, а вот за первым начали наблюдать с интересом. — Ну что там? — полюбопытствовал Сёдж, когда Дженни сбегала к их столику с очередной порцией виски. — Мистер Орсер про Геттисберг заговорил, — вполголоса ответила девушка. — Сейчас будет самое интересное, — бармен спрятал улыбку. Когда шериф начинал рассказывать за столом о своем участии в сражении при Геттисберге во время Гражданской войны, это означало, что он либо узнал все, что хотел, либо понял, что не узнает, и в любом случае собрался испытывать собеседника на прочность. История была длинной. Мало кто в городе мог похвастаться тем, что сумел дослушать ее до конца, не переставая при этом пить. Через полчаса разговоры в салуне стихли. Теперь все следили за Орсером, рассказ которого, судя по бурной жестикуляции, приближался к решающему этапу битвы, и Этери, внимавшей ему с выражением неподдельного интереса на лице. Оба уже влили в себя столько алкоголя, что давно пора было свалиться под стол, но каким-то чудом продолжали держаться. — Как обстановка на фронтах? — спросил Сёдж после неизвестно какого по счету похода Дженни к главным героям сегодняшнего вечера. — Атака Пикетта уже была. Скоро генерал Ли скомандует отступление. — Неужели наша дама продержится до конца боя? — бармен недоверчиво покрутил головой. — Если так, то снимаю шляпу и не берусь пить с ней на выносливость. Воспоминания Орсера закончились. Армия Конфедерации покидала поле битвы, не добившись успеха. — Благодарю вас за приятную компанию, леди! — громогласно провозгласил шериф, вставая из-за стола. — Как не жаль мне вас покидать, но придется. В выпивке тоже надо знать меру. — Да-да, шериф, — согласно кивнула Этери. Ей явно стоило больших усилий говорить и держаться прямо, но она говорила и держалась. — В конце концов, мы с вами уже не так молоды, чтобы пить и разговаривать ночь напролет. Приподняв на прощание шляпу, Орсер двинулся к дверям. Хавьер ссадил со своих коленей очередную пассию и последовал за ним, готовый подхватить шерифа, если тот вдруг надумает падать. Но шериф не упал. Во всяком случае, до выхода из салуна. Этери тоже падать не собиралась. Она даже к стойке подошла, ухитряясь не шататься, хотя было видно, что это дается ей нелегко. Публика разочарованно загудела: похоже, поединок окончился вничью. — Ну и здорова же ты пить, Этери — восхищенно протянул Сёдж. — Ладно шериф с его многими фунтами живого веса, но в тебя куда столько помещается? — Опыт и сила воли, — ответила женщина, доставая из бумажника несколько купюр. — Комнату до утра, пожалуйста. И позаботьтесь о моем коне. А сейчас прошу прощения. Через пять, самое большее через десять минут я буду мертвецки пьяна, поэтому мне поскорее нужно добраться куда-нибудь, где можно прилечь. — Для вас — любой каприз, мисс, — бармен забрал деньги и вручил ей ключ. — Дженни, проводи леди. Отправившись провожать леди, Дженни опасалась, что сила воли Этери ей изменит, женщина завалится прямо на нее и ее придется тащить. Или Этери, как многим под воздействием алкоголя, захочется любви, так что она начнет приставать к Дженни с поцелуями, а то и запустит руки ей под юбку. Но нет, охотница за головами поднялась по скрипучей узенькой лестнице сама, до комнаты тоже дошла тоже без посторонней помощи. И руки не распускала — похоже, ее мысли больше занимал недавний диалог с Орсером, чем желание любви. — Наивный какой, — усмехнулась женщина. — Думал, я ему спьяну все свои тайны выложу. Как же, держи карман шире! — Чего ты так взъелась на мистера Орсера? — Дженни давно обратила внимание на неприязнь Этери к шерифу, тем более, что женщина особо ее и не скрывала. — Не худший человек из тех, что я знаю. Далеко не худший. Второго такого добряка в наших краях еще поискать, хотя он и шериф. — Да все добрые и хорошие, — буркнула Этери. — Когда спят зубами к стенке. Она открыла двери и вместе с Дженни вошла в темную комнатушку со старой деревянной кроватью, рассохшимся столом, парой стульев и вешалкой в углу. — Комфорт относительный, — развела руками девушка. — Но у нас все комнаты такие. — Ничего, — присев на стул, Этери принялась стаскивать сапоги. — Главное, что есть где прилечь. Покончив с сапогами, она сунула свой «Кольт» под подушку, растянулась на кровати и прикрыла глаза. Лицо женщины выражало крайнюю степень блаженства. — Ох-х-х… Спасибо, что проводила, Дженни. Как мало надо человеку для счастья — всего-то возможность вытянуть ноги. Десять минут, которые Этери отвела себе до того, как она станет мертвецки пьяной, уже истекли, голос ее становился все тише и неразборчивее. Она засыпала. — Всю ночь мне будут сниться подвиги Техасской бригады при Геттисберге. Завтра, конечно, у меня будет болеть голова… жажда будет мучить… но это завтра… а сейчас спокойной ночи. Дженни надо было бы идти вниз, помогать Сёджу выпроваживать последних засидевшихся посетителей и мыть посуду, но она замерла, глядя на заснувшую Этери. Девушку поразила перемена в ее лице: во сне куда-то исчезли жесткость, выражение постоянной готовности к бою, постоянного ожидания опасности. Как будто распрямилась пружина, стягивавшая Этери, и вместо безжалостного истребителя преступивших закон появилась просто женщина. Очень красивая женщина. А поскольку Дженни от природы была наделена хорошим воображением, она тут же представила, как эта красивая женщина общается со своими друзьями — ведь были же у нее когда-нибудь друзья? — как заразительно смеется над чьей-то шуткой, как кружится в танце, как целуется со своим кавалером, как занимается любовью… От последних мыслей Дженни густо покраснела, хотя никогда не считала себя особенно стеснительной. Неудержимо захотелось подойти к Этери ближе и прикоснуться, но было страшно. Вдруг она только притворилась спящей? Сейчас схватит Дженни за руку, скажет «поймала тебя, недотрога» и полезет под юбку? Желание прикоснуться все же победило. Дженни осторожно, на носочках, подобралась к Этери и легонько скользнула пальцами по щеке. Кожа у нее оказалась удивительной нежной для человека, большую часть времени проводящего на ветру и под палящим солнцем. Женщина не проснулась, только смешно наморщила нос и что-то неразборчиво пробормотала. Дженни не смогла сдержать улыбку. Теперь захотелось дотронуться до ее губ, но на это девушка не решилась — тогда точно проснется. — Спокойной ночи, Этери. — Дженни в последний раз посмотрела на спящую и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.