***
В далёком детстве ему часто снился один и тот же сон. Сияющий мягким приятным светом дворец резко появлялся перед глазами, словно секунду назад его ещё не было, а спустя мгновение он уже нависал над людьми, чаруя своим великолепием. Вокруг царил безмятежный покой, а встречающиеся на пути люди улыбались мягко и нежно. Их кожа была очень светлой — почти-почти прозрачной, а глаза сияли искрами тайной магии. В этом сне он всегда был ребёнком и никогда — взрослым. Руки, крепко обнимающие его, дарили незнакомый покой и уют, и от этого замирало сердце. Он поднимал голову и широко улыбался, довольный, что ему были рады в ответ. Лица державшей его женщины он не помнил, как и пару лет назад не мог вспомнить лица Усако, которая приходила ему в видениях в образе давно ушедшей на покой Серенити. Лишь смутно — нет, нет — да появятся перед глазами тёмные, слегка зеленоватые волосы и карие, почти красные глаза. Наверное, это была его мать из далёкой забытой жизни принца Эндимиона, но он никогда не мог сказать наверняка. Тут была и Усако: они пересеклись мимолётно, но взгляды, казалось, очень долго цеплялись друг за друга. Она сидела на руках своей величественной матери и задорно болтала ногами, вертя головой туда-сюда. Золотистые маленькие хвостики подпрыгивали в такт её движениям, и он, сам ещё сопляк и мелочь, залюбовался крохотной принцессой Луны. Кажется, в Серебряном Тысячелетии они были почти одного возраста — год или два разницы от силы. Но на спутнице Земли время текло по-другому, и он не мог сказать точно. И образы принцессы и его возможной матери навсегда въелись в подсознание… Просыпался Мамору неохотно, скрипя зубами от головной боли, вызванной сновидением. Однако в этот раз пробуждение было приятным и, честно сказать, необычным. Под боком тихо сопела Усако, волосы её разметались по постели, а в уголках глаз всё ещё не высохли бусинки слёз. Она казалась такой хрупкой и беззащитной, что у Мамору защемило сердце. Он догадывался, о чём она думала даже во сне: девочки были похищены Немезисом, и где они могли сейчас быть — неизвестно. Живы ли вообще? Накинув одеяло на её нагие плечики, Мамору осторожно поцеловал Усаги и крепко обнял. Бездумно, он скользил взглядом по обстановке в гостиной и неожиданно вспомнил, что в соседней комнате спала ЧибиУса, и пора бы им поскорее встать, чтобы не шокировать ребёнка своим внешним видом. А ведь они ещё обещали отправиться с ней в будущее и спасти её маму, кем бы она ни была. Но так не хотелось куда-то идти… Странное предчувствие грызло душу, и Мамору поскорее уткнулся в волосы Усаги, стараясь прогнать прочь все ненужные мысли, но они возвращались, преследуя и жаля. Размышляя, Мамору даже не сразу понял, что Усако закопошилась в его объятьях, просыпаясь. — Не спится? — прошептала она, подняв на него заспанные глаза. Мамору вздохнул и коснулся губами тёплого лба. — Опять этот сон, про который я тебе говорил. И сегодня ещё ярче, ещё отчётливее. Не знаю даже, к чему он. Он крепче прижал Усаги к себе, а она, вздохнув, высвободила руки из-под одеяла и обняла Мамору, чувствуя кожей его обнажённое тело. — Может, это знак? — Не знаю… Мне уже хватило их в прошлом, спасибо, — проворчал Мамору, но Усаги знала, что он шутил. Рассмеявшись, она коротко поцеловала его в губы. — Пойду к ЧибиУске. Нам ещё в будущее отправляться. Усаги мягко высвободилась из его объятий и сладко потянулась, показывая любимому соблазнительные изгибы своего тела. Этой ночью они были впервые близки, так, как никогда раньше, поэтому она спокойно могла не торопиться со смущениями — что он там не видел? Покраснев — совсем слегка — Мамору поймал золотую прядку и поднёс её к губам, лукаво глядя на Усаги. — Оденься только. Не думаю, что ЧибиУса оценит твой вид. — Ты тоже, — рассмеялась Усаги и кинула в него подушкой.***
Они долго бродили среди тумана и облаков, тщетно пытаясь найти упомянутые ЧибиУсой загадочные Врата времени и пространства. Сейлор Венера настороженно озиралась по сторонам, готовая в любой момент отразить возможную атаку; Сейлор Мун, державшая за руку малышку, рассеянно смотрела на мелькавшую вдали россыпь звёзд, думая о чём-то своём. Она иногда бросала тревожные взгляды на Такседо Маска, который напряжённой тенью следовал за ними и не понимал, что за странное чувство скребло на душе. Усако словно ощущала его настроение, каждый осторожный шаг и движение руки, которая в любой момент могла выпустить смертоносную розу — оружие избранных Любовью. Через некоторое время реальность впереди задрожала. Расходясь в разные стороны, клубы тумана наконец показали путникам конец их путешествия в пространстве между мирами и одновременно — начало очередной серии битв. Дёрнувшись, Сейлор Мун хотела подбежать к ним, но путь ей неожиданно пересёк гранатовый жезл. — Кто здесь? — раздался властный строгий голос. — Любого, кто осмелится приблизиться к Вратам, ждёт смерть! — Подожди, Пи! — вдруг закричала ЧибиУса и опрометью бросилась в туман, который резко рассеялся, показывая скрытое за ним. Воительницы и Такседо с удивлением заметили ещё одного воина, трепетно обнимавшего ЧибиУсу, которая радостно висела у него на шее. Образ новой сейлор сенши смутно напоминал Мамору кого-то далёкого и одновременно такого близкого, он никак не мог понять, кого же именно. — Пи, они со мной, — голос ЧибиУсы слегка дрожал. — Они пришли, чтобы помочь спасти мою маму… и папу. И Токио… Воительница, бросив быстрый взгляд на названных гостей, коротко выдохнула и выпрямилась. — Я прошу прощения, — сдержанно улыбнулась она. — Никто не должен знать о существовании Врат. Но вы исключение. Как и случай этот — исключение из закономерной реальности, единственный, которому Хронос позволяет случаться. — Но кто ты? — хмурясь, спросила Сейлор Венера. Как верховная сенши, она поклялась защищать жизни принцессы и принца, а потому не сразу проникалась высокопарными речами незнакомцев. — Я Сейлор Плутон, Хранительница Врат пространства и времени, — представилась воительница. Она тепло оглядела стоящих перед ней людей, на мгновение задержавшись на Такседо. Мягко улыбнулась — так знакомо и невыносимо — и начала говорить об опасностях, которые могут поджидать их в будущем. Но Мамору уже не слушал её. Странное чувство внутри заставило сердце болезненно сжиматься от одного только кратчайшего мига воспоминаний. Сейлор Мун осторожно взяла его за руку и нежно прикоснулась пальцами к напряжённым костяшкам. — Ты вспомнил? — Не совсем… Но она так похожа на неё. Мамору ненавидел вспоминать своё детство: что в этом времени, что в далёком прошлом — по одной всего причине. Потому что не знал его. Словно нечто сковало его память, заставляя забыть все мгновения, и в голове царила лишь пустота. Порой, приходя на могилу родителей, Мамору недоумевал: зачем он вообще пришёл сюда? И только сны были спасением и одновременно — мучительной болью. Он видел их, прошедшие события и ушедших в глубь времени людей, и не помнил. Это было для Мамору самым худшим. С Плутон всё было тоже самое. Он смотрел на неё, прищурившись, и навязчивый сон никак не желал покидать мысли. Она напоминала Мамору мать принца Эндимиона — тоже тихую, иногда строгую, но справедливую королеву Терры. Увы, прожила она не очень долго, и поданные говорили, что это из-за того, что Её Величество разгневало богов. Отчасти, так оно и было: видимо, упомянутый Плутон Хронос, разгневался на неё, за то, что осмелилась полюбить человека — отца Эндимиона — и силой вернул дочь к Вратам. Для близких же она погибла под обвалом. Мамору замер, как громом поражённый. Откуда бы ему было знать эти вещи? Но они закономерно всплыли в памяти, словно были там уже давным-давно. Или просто это влияние близости Врат, с которыми косвенно был связан и Эндимион будучи сыном их Хранительницы? — Так и есть, — кивнула Плутон, когда Венера и Сейлор Мун вместе ЧибиУсой уже шагнули в мир будущего. Такседо замешкался и замер, подозрительно глядя на Плутон, которая отвечала ему ласковой и нежной материнской улыбкой. — О чём это ты? — Твои пришедшие знания — это моя боль, — грустно отозвалась она. — Мне запрещено любить — только охранять Врата. Но я пошла наперекор отцу, и в итоге появился ты. Мамору обернулся к… к кому? Хранительнице? Сейлор Плутон? Маме? Он не ведал, как назвать эту женщину, стоящую перед ним, но знал одно. — Однажды я докопаюсь до правды и того, что случилось там, в прошлом, — отстранённо отчеканил он и, равнодушно поклонившись, шагнул в портал, ведущий в будущее. Врата за ним мягко закрылись, и Плутон снова осталась наедине с туманом. Она улыбнулась и прикрыла глаза, чувствуя, как по щеке стекла слезинка — одинокая, как и она сама. — Прости, сын мой, прости, — прошептала она в пустоту, понимая, что наказание Хроноса за своеволие лично для неё будет длиться целую вечность. И даже дольше. Но для Плутон самым главным было лишь то, что её сын счастлив вместе с лунной принцессой, в новом времени, с новым именем. А большего ей и не нужно. Лишь обнять внучку — наследницу будущего Токио — и тайно помогать ей, оберегая от влияния сил, которые могли передаться от неё Юной Леди.