***
Королевский тракт полыхал, будто был усеян розжигом, жаркое пламя растопило снег и лед. Люди с криками разбегались, стараясь спастись от огня, бросали свои вещи и, подхватив детей, пытались выбраться с тракта, но вокруг было только болото, зыбкие трясины которого не смог до конца сковать даже мороз. Высоко в небе раздался грозный рев, и многие в ужасе застыли на месте, не в силах пошевелиться, но драконы почему-то не спешили атаковать. Они кружились высоко в небе, а потому Берик позволил себе оглядеться. Тракт за их спиной полыхал, огонь и не думал угасать, но Дондаррион отметил, что удар пришелся туда, где еще пару минут назад их позиции подвергались атакам вихтов. Да, люди погибли, сгорев в огне, но обычные люди — крестьяне, торговцы, ремесленники и, самое главное, дети — не пострадали. Удар пришелся на самый хвост колонны, где были в основном солдаты и ополченцы. Но легче от этого не становилось. Запах гари разъедал нос, от вони сожженных тел тошнило, и тех, кто был слаб желудком, выворачивало наизнанку. Повсюду были слышны вой, стоны и плач. Кто-то только что лишился отца, брата или сына. Животные метались в страхе, пытались убежать, утягивая за собой телеги и сани, которые опрокидывались, поклажа падала в грязь. Пришлось быстро наводить порядок, пока ужас полностью не поглотил людей и тракт не превратился в одно огромное кладбище. Берик отдавал приказы, и люди, которые в столь отчаянный час нуждались в твердой руке, поспешили их выполнять. Часть людей поспешила к животным, которых требовалось срочно успокоить, пока те окончательно не ухудшили ситуацию. Другие спешили успокоить людей и навести среди них порядок, пока те не устроили свалку. Рев драконов стал доноситься все дальше и дальше, пока не стих окончательно, но Берик, как и многие другие, все равно не спускал тревожного взгляда с неба. Кто знает, что опять взбредет в голову драконьей королеве? — Вот же сука! — прохрипел Тормунд, грязный с головы до ног. Рыжая борода свалялась, и одичалый сейчас скорее напоминал медведя чем человека. — Увижу эту тварь — убью! — Похоже, у тебя будет такой шанс, — ответил Берик, указывая мечом в ту сторону, куда улетели драконы. По грязной дороге бежала хрупкая невысокая фигурка в белых одеждах, которые стремительно меняли окрас на коричневый. Девушка задыхалась на ходу, но упрямо бежала в их сторону, а за ее спиной взмыл в небо огромный черный дракон. Он кружил над королевой, пристально следя за тем, чтобы никто не причинил ей вред. — Как думаешь, — спросил Тормунд, — если я шарахну эту дуру топором по голове, что это образина сделает? — Сожжет нас всех, — тут же ответил Дондаррион. — Судя по всему, только эта девчонка и может их сдержать. Судя по тому, что никто не попытался придушить королеву Вестероса, остальные тоже это понимали, а потому ничто ничего не предпринимал, но в спину Дейенерис Таргариен северяне смотрели исключительно с ненавистью. Сама Матерь Драконов, прекрасно понимая чувства окружающих, безошибочно вычленила в толпе лидеров, на которых все смотрели в ожидании приказаний. Она поспешила к ним, отметив про себя их измученный вид. — Эти люди в одиночку сражались против нашего общего врага, а я чуть было их не сожгла, — думала Дейенерис. Ее трясло от ужаса произошедшего, девушка проклинала саму себя, глядя на чумазые лица детей, в глазах которых плескался страх. Поздно, слишком поздно она заметила, что армия вихтов рассыпалась в прах, но Дейенерис не могла понять, в какой момент это произошло. Еще мгновение назад мертвые нападали на северян, но уже через миг, когда она уже отдала приказ своим детям, вихты вдруг исчезли. Только это могло оправдать ее поступок, но легче от этого Бурерожденной не становилось. — Пришла полюбоваться на пепелище? — без лишних церемоний прямо в лоб спросил ее грязный бородач, опиравшийся на рукоять топора. В любое другое время наглец был бы уже мертв, но сейчас Дейенерис чувствовала себя виноватой. В глазах бородача плескалась ярость, и было видно, что он с трудом сдерживает самого себя. Его компаньон, одноглазый мужчина в изношенной кольчуге держался куда лучше, но осуждение читалось на его лице невооруженным глазом. Королева прошла мимо них и взглянула на то, что сама же и учинила. Вонь стояла ужасная, грязь противно чавкала под ногами, но Дейенерис было наплевать. Ее взгляд был прикован к скорченным фигурам, огонь оплавил их черты, но даже слепец бы понял, что то были люди. — Вы опоздали, королева Дейенерис, — устало проговорил Берик, от чего Бурерожденная вздрогнула. — Все закончилось. Взгляд Дейенерис устремился дальше по тракту, который извивался, зажатый с двух сторон непроходимыми болотами. Где-то там, вдали, раскинулось северное королевство, которое никогда не согласится присягнуть Железному Трону. Не после того, что произошло. Королева понимала это четко и ясно, и ей оставалось лишь надеяться на то, что с северянами удастся договориться о мире. — Мне нужно встретиться со Старками, — произнесла Дейенерис Таргариен. — Ну что же, — произнес Берик, не позволив Тормунду наговорить лишнего. Тот уже порывался высказать все, что думает о желаниях Матери Драконов. — Это будет непросто.***
Бой все длился и длился, казалось, что ему не будет конца. Могло показаться, что прошли века с того момента, когда ледяной меч Короля Ночи скрестился с валирийским мечом Короля Севера. Какой сейчас час? Какой день? Какой год? Джон не имел ни малейшего понятия, весь его мир был сейчас сосредоточен на этом поединке, самом важном в его жизни. Все, что было до этого, — сущая мелочь, ерунда, не представляющая никакой ценности. Что значила битва за Винтерфелл, когда на кону стояла судьба целого мира? Санса боялась сперва Джоффри, а затем Рамси? Посмотрела бы она на того, с кем Джон скрестил мечи! От каждого взмаха ледяного меча воздух звенел, искрясь от мороза, но холод отступал при каждом взмахе Длинного Когтя. Казалось, будто меч, некогда вобравший в себя жар драконьего пламени, сейчас отдавал всего себя. Узкая полоса света пылала на его кромках, отражаясь в синих глазах Короля Ночи. Удар за ударом, выпад за выпадом, противники выкладывались на полную, но не смогли даже достать друг друга. На миг Джону даже стало страшно от мысли, что это сражение будет длиться до конца времен. Быть может, это и есть тот самый единственный способ, чтобы остановить этого монстра, связав его бесконечным боем? Ведь Джон до сих пор не знал, что породило Короля Ночи и какая магия поддерживает в нем жизнь. Тот сказал, что желает свободы, но что удерживает его и как именно он видит свое освобождение? Может ли быть так, что именно в этом заключается предназначение Азора Ахая, о котором говорила жрица Мелисандра? Кто бы знал… Джон отразил удар, который, достигни он цели, пронзил бы его насквозь. По непонятной причине он не чувствовал слабости, его не беспокоили раны, желудок не крутило от голода, а мышцы не сводило от усталости. Казалось, что все то, что свойственно обычным людям, стало ему чуждо. Может он уже и сам стал мертвецом, просто не заметил этого? Удар. И еще удар. Связки приемов чередовались одним за другим, сливаясь в бесконечное мельтешение клинков, в котором непосвященный ничего бы не понял, но был бы заворожен этим смертельным танцем. За все время боя Джон ни разу не использовал Крик, ведь даже самая крошечная заминка могла стать фатальной. Рисковать он не имел права, хоть и очень хотелось. В небе над головой раздалось хлопанье мощных крыльев, но Джон не позволил себе отвлечься, ведь малейшая ошибка в схватке со столь опасным противником будет мгновенно стоить ему жизни. А вот Король Ночи неожиданно отскочил назад, разрывая дистанцию, и взмахом руки создал между собой и Джоном ледяной барьер. Его взор уперся в огромного дракона, что приземлился на снег и теперь с интересом смотрел на Белого Ходока. — Как интересно, — пророкотал дракон. — Ты в ловушке, жаждешь свободы, но даже зная, где находится выход, не можешь остановиться. Тебя гонит чужая воля, воля тех, кто уже давно мертв. Король Ночи молчал и никак не реагировал, и даже когда Джон Криком разнес ледяную стену вдребезги, никак на это не отреагировал. Сам Джон посмотрел на дракона и на короткий миг опешил. Дюрневир изменился. Его чешуя утратила мертвенный оттенок, став кроваво-красной, исчезли прорехи в чешуе, перепонки крыльев заросли. Дракон перестал напоминать нежить и теперь выглядел очень даже живым. — Мне жаль тебя, пленника в собственном теле, — произнес Дюрневир. Король Ночи открыл рот, издав все тот же шелест, в котором, тем не менее, можно было разобрать слова: — МЕНЯ СОЗДАЛИ УБИВАТЬ. УБИВАТЬ ТЕХ, КТО БЫЛ МНЕ БЛИЗОК. Я ДОЛЖЕН БЫЛ УБИВАТЬ ТЕХ, КОГО Я НАЗЫВАЛ ДРУЗЬЯМИ И СОРАТНИКАМИ. — Твои создатели, — произнес дракон, — они пожалели об этом. Ты смог отомстить им, но свободу так и не обрел. Понимаю. Единственный способ освободиться — это умереть, но ты воин, и мысль о смерти претит тебе. Что-что, а в выборе твои создатели не ошиблись. — Его свобода лежит через смерть? — уточнил Джон, и в тот же миг Король Ночи обернулся, вскидывая меч. — Это можно устроить. — Он прав, — проговорил Дюрневир. — Перед тобой тот, кто может дать тебе желаемое. Просто не сопротивляйся. — НИКОГДА. Бой вспыхнул с новой силой, удары стали более яростными, и впервые Джон заметил что-то новое в поведении Короля Ночи. Ледяная броня, в которую тот заковал свою душу, наконец-то дала брешь, и в глазах Белого Ходока мелькнули первые намеки на гнев. Теперь он сражался куда более яростно, и будь Джон один, продержался бы он не долго. Но сейчас у него наконец-то появился союзник. Зная о том, что огонь Королю Ночи не страшен, Дюрневир пустил в ход магию. Поток света, пронизанный синим пламенем, ударил в спину Белого Ходока, но в итоге лишь замедлил его, не нанеся тому ни малейшего урона. Но даже этому Джон был рад, ведь мощный натиск Короля Ночи спал, и вот уже сам Джон перешел в наступление, самым кончиком меча задев руку Ходока. Его кожа в этом месте стала еще более белой, что казалось невозможным, покрылась чем-то, похожим на иней и стала дымиться. Следующий выпад чуть было не достиг живота, но Король Ночи в последний момент сумел парировать удар, но в спину ему полетели стрелы. Призрачные скелеты, призванные Дюрневиром, вступили в бой. И пусть их стрелы по сути были бесполезны, но они еще сильнее замедлили Короля Ночи, особенно после того, как на него навалились мечники. Размахивая огромными двуручниками из черного железа, они старались зацепить Ходока, но лишь рассыпались в прах под ударами его ледяного меча. Король Ночи в бою был страшен. Каждый его удар достигал цели, скелеты при всем желании не могли до него добраться, но их задача была в ином. Они должны были задержать его ровно настолько, чтобы Джон успел воспользоваться этим моментом, и тот не упустил свой шанс: — Mul! Qah! Diiv! Эфирное пламя окутало его тело, превращая его в подобие драконьей чешуи, мышцы налились небывалой силой. Не тратя время попосту, Джон ринулся вперед, двигаясь с небывалой скоростью. Казалось, будто весь мир вокруг замедлился, и даже Король Ночи, грозный и безжалостный, двигался словно сонная муха. Длинный Коготь обрушился на ледяной меч, отбивая его в сторону, чтобы уже через миг вонзиться в грудь Короля Ночи. Раздался противный хруст, древняя плоть неохотно поддавалась валирийской стали, но Джон давил на рукоять обеими руками до тех пор, пока острие меча не вышло у Короля Ночи из спины. Тот замер, не в силах оторвать взгляд от меча, пронзившего его грудь, после чего он схватил меч руками, словно пытаясь вырвать его из раны. Джон ощутил, насколько холодной стала рукоять меча, но лишь крепче ее сжал, чувствуя леденящий холод обрубками пальцев. Наконец Король Ночи повалился на снег, запрокинув голову. Рана исходила паром, и Джон наконец-то извлек меч из тела, ошарашенно наблюдая за тем, как тот изменяется. Роговые отростки, что напоминали корону, растаяли, кожа стала разглаживаться на глазах и принимать нормальный цвет. Его синие, ледяные глаза стали тускнеть, пока не стали серыми. Когда трансформация завершилась, перед Джоном предстал мужчина лет тридцати, в зияющей ране которого что-то сверкало. Склонившись над телом, Джон погрузил пальцы в рану и извлек из нее осколки драконьего стекла, разбитые ударом его меча. — Он должен был стать оружием, Кванарин, — пророкотал Дюрневир. — Но оружие обратилось против своих создателей, став погибелью для всего мира. Так всегда и бывает. Создавая нечто могущественное, будь готов к тому, что твое творение обратится против тебя. — Уже не важно, что послужило причиной его поступкам, — ответил Джон, наблюдая за тем, как тело стало обращаться в прах. Король Ночи слишком долго прожил на этом свете, и теперь время наверстывало упущенное. — Самое главное, что он мертв. — Воистину так, — согласился дракон. — А что с тобой? — спросил Джон. — Ты перестал походить на мертвеца. Дюрневир ничего не ответил, лишь поднял голову к небу, где все еще горели огни сияния. Тысячи, даже миллионы душ людей и животных обрели свободу, а души — это сила. Дракон обладал обширными познаниями в этом вопросе, а потому не упустил момента воспользоваться случаем. Джон это понял. — Я свободен, Кванарин, — наконец-то пророкотал Дюрневир. — Наконец-то я истинно свободен и теперь волен лететь куда захочу. — Поздравляю, — ответил Джон. — Но перед тем, как ты отправишься странствовать в этом новом мире, сделай еще кое-что. — Что именно? — Отнеси меня домой. Спустя несколько минут огромный красный дракон взмыл в небо и устремился на юг, в царство живых. Сидевший на его спине Джон ощутил, как мир вокруг него меняется, перестраивается. Пусть этого еще никто не знал и заметит также не скоро, но зима закончилась.