Противоположность

Запах ее духов хорош, хоть и слишком сладкий для Юнги. Сухен медленно ведёт пальчиками по его груди, склоняется к уху, ерзая на коленях, тихонько постанывая, когда Юнги грубо мнёт ее ягодицы ладонями. Задрать юбку довольно просто, учитывая ее длину, с его штанами тоже не возникает особых проблем. Салон ягуара просторный для них, и пока они трахаются, Юнги ни разу не жалеет о выборе тачки. Идеальная по всем параметрам, как ни посмотри. Он вот-вот был готов кончить, когда завибрировавший телефон отвлёк его. Недовольно цокнув языком, Юнги вернулся к губам девушки, крепко обвившей его ноги. Когда телефон зазвонил во второй раз, ему уже из чистого любопытства стало интересно, кто же, блять, такой усердный. Да пошло оно. Подождут. Сейчас ему необходима рядом крупица тепла, пускай полученная не самым лучшим путём, и не та, которой он на самом деле хочет. Это как перебиваться дешёвой травкой, когда нет возможности на стоящий косяк. Голову кружит, эффект достигнут, пускай и оседает горечью и неудовлетворённостью. Перебиться на время хватит. Когда Юнги, выкинув за окно презерватив и натянув штаны, глянул пропущенные, то обнаружил, что первым звонившим оказался Соджун, а вторым Хосок. — Тебя куда довезти? — спросил Юнги, отвлекаясь от телефона. Сухен молча поправляла потекший макияж, даже не глянув в его сторону. Ей было глубоко наплевать, кто ему звонил и почему он так быстро решил сорваться с места. Что хотела, она уже получила. — Где взял, туда и верни, милый, — ответила она, хлопнув пудреницей и изящно заправив прядь волнистых волос за ухо. Юнги высадил девушку у ее дома, на прощание утянув в долгий поцелуй. С такими хорошими друзьями, как Сухен, следует вести себя галантно. Они познакомились на одной из пьяных тусовок, где он обратил внимание на симпатичную девушку. Разговорились, пропустили пару бокалов пива. Сухен еще та оторва, а сначала так и не скажешь: небольшого роста и с миленьким личиком. Можно подумать, что скромная и тихая, не знай Юнги её поближе, никогда и не подумал бы, что она и заткнуть крепким словцом может, и ещё попиздеть на высокие темы способна. Крутая девчонка, короче говоря, вот и сошлись по интересам. Ничего не требует взамен, да ей и не нужно. Движок приятно рычит, за окном мелькают огни города. Юнги одной рукой подкуривает сигарету, прикидывая, сколько времени ему ещё потребуется на дорогу до работы Хосока. Решив, что по закоулкам будет добраться проще, он съезжает с главной дороги прямиком в дворы. Фары ягуара опасно сверкают в сумерках, отчего Юнги чувствует себя не в рот ебись каким мафиози на крутой тачке. Чем не Тони Монтана? Добирается он довольно быстро, но все же с опозданием, так что Хосок ждёт его возле остановки, где курит в стороне. Оказывается, Соджун решил устроить тусовку на районе и созвал туда великолепную (нет) тройку друзей. Вот Хосок поинтересовался у Юнги, раз уж он недалёко (не совсем), может ли он его забрать. Идти не хотелось, но Соджуна обижать отказом не хотелось больше. Все-таки по-братски позвал, пусть и ненадолго, но заглянуть надо. А что Юнги? Да ничего. Ему не сложно сорваться из другого конца города, для братишки ничего не жалко. Хосок садится в машину уставший и молчаливый. Видно сразу, что заебался. В глазах льдинки, на губах тишина. Юнги смотрит на него ровно столько, сколько ему дозволено, и жалеет. Самого себя, когда надо Хосока. После того, как Хенсик огреб своё и Давон окончательно переехала обратно к семье, он поменял смены на дневные, ночью оставаясь дома. Женщины боялись ночевать без него, и ему приходилось быть с ними хотя бы по ночам. Первый раз выбрался из дома куда-то кроме работы, и то, потому что сестра у подруги, а мать на работе. Отказаться от смен он не мог, в деньгах он нуждался ещё больше, чем раньше. Появились новые задачи, теперь ему надо в первую очередь приобрести себе нормальный диван, раз Давон вернулась. Так же хотелось иногда пожить весело и элементарно прикупить шмотья — все это требовало опять же денег. Если Тэхён и мог временами поучаствовать в делах Юнги, подрабатывая курьером, от этого дерьма Хосок всегда держался подальше. Загрузившись по пути всем необходимым, они завалились на пати в хате. Тэхён, уже явно навеселе, рассказывал Соджуну о сегодняшнем клиенте, решившем набить Шрека. — ... И чтобы член этого чувака находился у него во рту. Забыл сказать, что его девушка хотела себе на пизде Фиону, и чтобы когда они трахались, Шрек и Фиона целовались! Сука, что за долбоебы вокруг! — Бля, я бы поржал, — подошедший Юнги историю оценил, когда Хосок удивлённо качал головой. Каких только придурков нет. — Привет. — Здорова, Дон, Хося, и тебе салют... Я тоже поржал, когда подумал, что они шутят, но нет! Выпроводил их нахуй, пускай к другому мастеру идут, ебанаты. Друзья посмеялись, посочувствовали Тэхёну, который был под впечатлением ещё долго и уже успел подзаебать своим негодованием. Сидели шумно, благо у Соджуна небольшой частный домик, позволяющий куражи с музыкой и выпивкой, поэтому если и собирались, то чаще всего у него. Пятничный вечер выдался что надо, и козырек кепки Тэхена, которого утащил за собой Соджун, мелькал то там, то здесь, наводя суету на районе. Юнги успел прилично захмелеть и присмотреть себе местечко рядом с Хосоком, чья хмурая физиономия отпугивала желающий пригреться на том же диванчике, где он сидел. Всех, но не Юнги, раскурившего крепкий косяк с дурман-травой и пребывающего в приподнятом настроении. Хосок вежливо подвинулся, освобождая больше места для него, и когда тот плюхнулся рядом, едва не выронил из слабых рук пиво. — Худой, как глист, а меня чуть не снес, — возмутился Хосок, и Юнги возразил, что друг слепошарый, а он просто изящный. — Хузяшный, — ответ был коротким. — Ладно, рассказывай, че происходит, — посерьезнел Юнги, и когда на него посмотрели удивленными глазами, нахмурился. — Признавайся, что парит, я заметил это уже давно. Хосок лишь отмахнулся, но Юнги не позволил. Сжал его плечо, заглянул в глаза, видит же, как подтаял его невозмутимый друг. — Ничего такого, с чем нельзя справиться нормальным сном и парой выходных, — выдавил он подобие улыбки, а Юнги потерялся от одного вида ямочек на его щеках. — Ты, это... скажи, если что, а там разберемся, окей? Ответить Хосоку не дал явно переборщивший с аперитивом Тэхён. Козырек по-пацански сдвинут на затылок, в руках пиво и пачка чипсов, стащенных со стола. — Хос, ну че, ты когда ко мне вернёшься? Я скучаю без... — свалился он на явно недостаточное место для его булок, двигая недовольных вторжением друзей в разные стороны. — Меня? — легкая улыбка, от которой так и разит скепсисом, появляется на хосоковых губах. — Да нах ты нужен. Без великолепного кимчхи, что ты с тобой приносил. Возвращайся, а? К ним подошли парни, Джихан и Минхо, шумно поприветствовав друзей, и Тэхён тут же отвлекся на них. — В смысле? — мягко говоря, удивился (охуел) Юнги, привлекая его внимание к себе. — О-он ночует у тебя? — Ага, — Тэхён загреб своей лапищей чипсов и пихнул Хосока плечом. — Представляю, что за шум у Хоси дома, две на одного, а он у нас такой тихий и ранимый. Вот поэтому я и предпочитаю мужиков. С членоносцами всегда проще. В пору было хвататься за сердце и причитать о пропавшей дружбе. Юнги мог поклясться, что в тот момент, когда из-за Тэхёна он не мог смотреть на Хосока, тот ухмылялся, довольный от его реакции. — Пока не могу, надо за домом приглядывать. Да и мать на панику впадает, стоит мне из дома уйти, я тут ненадолго, мне Давон надо встретить от подруги. Боится, что меня дома не будет и все опять повторится, — вздохнул Хосок и прикончил последние глотки пива. — Не, не сунется Хенсик больше, будь уверен. Мы его так отмудохали, что он дорогу к вам забыл. Ещё ж и фотки его у нас остались, очко то жим-жим, — сказал Тэхён, открывая новую банку с пивом. — Бля, так и знал, что пролью... Двигайте жопы, неудобно сидеть. Юнги подозрительно затих, кидая недовольные взгляды на Хосока, думая, что тот этого не замечает. Хосок же все видит и понимает. — Я и сам бы свалил, но пока не могу. Если не рассыплюсь раньше, то через недельку приду к тебе. Готовь пижаму. Тэхён хотел что-то ответить в духе: «Ты же знаешь, я не ношу пижаму», но засмотрелся на Юнги, резко соскочившем с дивана. Выглядел тот воинственно, словно собирался совершить вендетту и укокошить его прямо тут. — Куда намылился? — удивился Тэхён. Лучше бы не спрашивал. — Мне что уже и поссать нельзя молча сходить? — Да ебашь, чего быкуешь, будто моча в голову ударила, — огрызнулся Тэхён и повернулся к Хосоку. — Этому столику больше не наливать, он и так ебнутый. Хосок не ответил, лишь кивнул, провожая Юнги взглядом. Ему нравилось это. Нравилось мучить, наблюдать, как медленно разъедает его изнутри. Хосоку не было жаль, вовсе нет. Выбор сделан за него, он лишь идёт по пути, который ему указали. И наплевать, что внутри его с каждым днём растёт дыра, он заполнит ее своей гордыней, но не признает поражения. Дважды принеся ее в жертву, он должен быть истинным глупцом, если сделает это трижды. Каждый несёт своё бремя, вот только Хосоку приходится нести и чужое. Почему? Привык, наверное, вечно брать на себя чужие проблемы, не альтруист, но близкая к этому наивная простота. Хосок ненавидел себя за это, но ничего поделать не мог. Люди не меняются так просто. Тэхён тоже замолчал, уставившись на друга, и Хосок понял, что увлекся мыслями. — Кстати, мы же так и не поздравили тебя. С окончанием твоей каторги, Ви-ви, — поднял он вторую банку с пивом. — Город потерял отличного работника. — Нового пусть ловят, я пас, — скривился Тэхён, по привычке поправляя кепку. Рука сама дергается к козырьку, и если первое время он от новых ощущений чувствовал себя неудобно, то теперь как родная сидит. Не к этому ты стремился Тэхён, ой не к этому. — Кажется, тебя поймали совсем в другие сети, — заметил Хосок, грея пиво в руках. Настроения бухать не появилось, а вот выпить бутылочку пива на сон грядущий можно. Завтра на работу ползти с похмелья не охота, а до выходных ещё два дня. Хорошо, хоть не с утра топать, выспаться можно. — Посплетничаем по-тихому, подружка? — Тэхён закинул лодыжку на колено и устроился на диване поудобнее. Хосок утопил ухмылку в бутылочном горлышке. Ему давно стало ясно, кто занимает тэхёновы мысли. Что же, Чонгук в самом деле отличный малый, даже слишком хорош для этого придурка. Хосоку лишь остаётся порадоваться за Тэхёна и пожелать ему не быть таким бешеным кретином, а беречь своего соулмейта. — Увы, мне это не интересно. Но за тебя все равно рад. Твой прошлый ебарь не сравнится с Чонгуком, это факт. — Иди в зад, давай я твоих телок вспомню, раз тебе скучно стало. Хосок показал ему излюбленный жест и продолжил: — Так что там с твоим копом? Двигается дело? — Как только мне кажется, что мы наконец друг друга поняли, этот засранец меня обламывает. Он так и не написал мне. Ни разу, сука, — обиженно сказал Тэхён, играясь с ушком от банки. — Вот и я не буду, пускай страдает. — Правильно, ты же гордый дохуя, пускай знает. Насмехается, видно же. А ещё другом зовётся. Шутливо попихавшись, они чокнулись пивом. Тэхён причмокнул языком и потащился за новым допингом, спросив у Хосока, будет ли он. Тот отказался, и Тэхён обрадовался, что у него будут свободные руки для пиваса чисто для себя любимого. Когда он вернулся, на диване никого не было: Хосок тоже смылся в неизвестном направлении. На освободившемся месте сидела парочка, страстно целующаяся, рядом с которой и уселся Тэхён. Не тут-то было, и все лишние идут нахуй. Это его диван. — Вы продолжайте, не отвлекайтесь. Я так, обычный вуайерист, посижу рядом, отдохну, — заявление на самых серьёзных щах. Парочка, оторвавшись друг от друга, воззрилась на него как на чокнутого (что не так далеко от истины), и парень потянул девушку прочь, давая возможность Тэхену одному занять диванчик. И прекрасно. Покачиваясь на алкогольных и не только волнах, ему очень даже заебись. И не надо никаких Чон Чонгуков. Хосок нашёл Юнги на улице, стоящего поодаль ото всех, курящего вторую сигарету подряд. Ещё со спины он понял, как сильно тот злится. Такой дурак. Хосок неспешно подошёл к нему. — Ты ведешь себя глупо. — Охуенно, что ты мне подсказал. Я бы не догадался. — Дон, не груби. — И давно ты у Тэхёна ночуешь? Дома не сидится больше, значит, — слов Хосока словно и не слышал. — Да ты охуел за это мне предъявлять, — от такой наглости не то, что дар речи потерять, немым можно остаться. Хосок перехватываете руку Юнги, когда он тянется за новой сигаретой в карман. — Если завёл разговор, то говори до конца. Мне реально хочется послушать, что ты можешь мне сказать. Вот только, прежде чем ты откроешь свой рот, подумай хорошо, с какого это хуя ты решил, что имеешь на это право? Возразить нечего. Братские отношения вышли за рамки дозволенного и близятся к опасной черте, пересекать которую им нельзя. Юнги психует, вырывая руку из хосоковой хватки. Нет уж. Он не покажет перед ним, как сильно ему обидно. Юнги и сам потерялся в своих чувствах. Понимает, что сам косячит, что все из-за него. Он всегда все портит, не в силах удержать никого рядом с собой. Хренов эгоист, так тебе и надо. Сам трахал сегодня Сухен, а теперь не может смириться с тем, что Хосок ночует у друга. Какое же ты хуйло, Юнги. Хосок видит, как дрожит его нижняя губа, и одёргивает парня, но тот все равно быстрым шагом уходит. Юнги слышит за собой его шаги и ускоряется, слыша, как участилось шарканье кроссовок по дорожке. Оглянувшись, он видит Хосока, который совсем близко, его пальцы почти касаются футболки, и понимая, как тупо это будет, он все равно начинает бежать. Хосок звереет за секунду. Юнги догоняют через пять метров и грубо разворачивают к себе, вцепившись до хруста в запястья. Короткие ногти Хосока больно впиваются в кожу, он лишь сильнее стискивает пальцы. Юнги бьется в его руках, пока его хорошенько не встряхивают. — Что за сцену ты тут устроил, — рычит Хосок, злой из-за пьяных закидонов. Как же сильно он его ненавидит, кто бы знал. Сломать бы эти запястья, чтобы убедиться, что в этих венах течёт кровь, а не яд, который убивает его, Хосока, каждую минуту. Он пропитался им, и все равно продолжает вдыхать, умирая. Сломать бы его самого и не мучиться. — Успокойся, или я сам тебя успокою, — негромко продолжает он, еле сдерживая гнев, и Юнги затихает в его руках. — Отъебись, — все равно шепчет Дон в ответ и выворачивается, матерясь из-за покрасневшей кожи на запястьях: Хосок держит крепко. — И отпусти. Юнги разбирает обидное «придурок» в свой адрес, и хватка исчезает. Руки безвольными плетьми падают вниз, но их подхватывает Хосок. Его прикосновения сменяются лаской, стоит ему поднести ладони к своей груди. — Ты никогда не слышал, что я хотел тебе сказать. Юнги не дышит, прижатый к Хосоку, заворожённый мгновением. Он держит его так крепко и в этой силе есть такое давление, что хочется поскорее увернуться от этих цепких пальцев. Хуй там он угадал. Юнги дёргает руки на себя, хоть и это мало колышет Хосока во всех смыслах. Борьба продолжается, пока Хосок наконец не разжимает руки и Юнги нелепо, как ветряная мельница, машет конечностями, дабы не заземлиться жопой на земле. Хосок не даёт ему упасть. Придерживая его за поясницу, смотрит на Юнги из-под челки. Хосоку до чертиков хочется поцеловать тонущего в его крепких объятиях Дона. А ощущение силы хосоковых рук сводит с ума последнего. От близости, от желания. — Хосок, — шепчет Юнги, положив ладонь ему на плечо и прижимается ближе. До тех пор, пока не касается чужих губ. Выходит это еще горячее, чем он предполагал. Хосок прикусывает его за нижнюю губу, чувствуя, как Дон хватается за рубашку на спине. Он отвечает со всей страстью, что сдерживал все эти годы. Да и как не ответить на такой поцелуй, когда эти губы просто умоляют тебя прикоснуться к ним. Когда Юнги целуется, сплетая их языки, Хосоку хочется взвыть. Ему выбило весь дух из легких. Это не было похоже на их первый робкий поцелуй, от такого Дона, требовательного и настойчивого, он растерялся, чувствуя, как сильно тот его хочет. Не рискуя остатками самоконтроля, Хосок обхватил его лицо ладонями, чтобы не пустить их в ход прямо тут, в отличие от Юнги, который беспорядочно водил руками по его спине. Все прекратилось в ту секунду, когда за их спинами послышались голоса. Хосок резко отпускает Юнги, лишая всякой поддержки. Он словно пришел в себя после помутнения. Не говоря ничего, парень молча разворачивается и уходит, оставляя своего недодруга одного. Когда Юнги вернулся, то Хосок уже сидел рядом с Тэхёном, который не упустил возможности пошутить о его долгом отсутствии: — Дон, ты носик пудрил так долго, что я протрезвел. Ты нагибал там кого-то? — реакция не заставила себя ждать. — Ещё один, блять. Я вам пальцы нахуй сломаю, что одному, что второму. Так они ещё немного посидели на оккупированном ими полностью диване, пока Юнги не докурил косяк. — Я до дома, мне завтра тачку рано пригонят. — Я тоже тогда пойду, — Хосок тут же поднялся с места, и Тэхён шлепнул его по жопе. — Пиздуйте. Я же останусь кутить и сомневаться в правильности выбора друзей. — Могу докинуть, — предложил Юнги, игнорируя его реплику, и Тэ показалось, что выглядело это нарочито небрежно. Типо мне похуй, но я за тобой слежу, сучка. — Я еще задержусь. — Как знаешь, — пожал плечами Дон, и когда он ушел, Тэхён поинтересовался у Хосока, не знает ли он, почему их дружище сам не свой, но вразумительного ответа не получил. Наблюдая за друзьями, Ви не покидало странное ощущение, словно на его глазах случилась семейная ссора.

***

С того дня Тэхён снова пропал на девять дней. Ни слуху, ни духу. Последний день его отработки прошёл так тихо, что Чонгук только спустя два дня отсутствия чёрного козырька узнал об этом. Что вообще происходит? То он караулит его чуть ли не у дверей, а теперь исчез? Потеребонькали членами и прощай? Пусть катится ко всем хуям собачьим. Чонгук не собирался ни звонить, ни писать. И так дел по горло, не хватало ещё себя травить этими мыслями. В тот самый момент, когда Чонгук поклялся себе не думать о Тэхёне никогда, тот решил объявиться. Неожиданная смска застала его врасплох.       не вздумай сегодня ужинать. буду в 8 Он охренел ему условия ставить? Романтики ноль, уважение вообще ушло в минус. А не пошел бы этот Ким...? Если Тэхён решил, что Чонгуку можно только написать спустя почти двухнедельного отсутствия и он тут же побежит к нему, то очень плохо он знает его. Нахуй, нахуй и еще раз нахуй.       удали мой номер Сначала Чонгук не хотел отвечать, но руки чесались сморозить колкость. Планов у него не было, кроме как пересмотреть в третий раз «Преследователя» и валяться в свое удовольствие в обнимку с чипсами, пока не уснет. Спокойствие и тишина.       не дождешься. с меня пицца Чонгук проигнорировал, пожелав про себя отправителю обосраться от злости. Вечер проходил по намеченному плану. «Шел», как нельзя кстати употреблено в прошедшем времени. Только выйдя из душа, распаренный и чистенький Чонгук в одних боксерах дошагал до разрывавшегося от вибрации телефона на диване. Звонил «зек». — Выгляни в окно, — озадачил Тэхён Чонгука, и когда он, отодвинув занавеску, посмотрел вниз, увидел его. Сердце против его воли дрогнуло. Тэхён лежал на скамье у подъезда, где обычно сидят престарелые старушенции, подложив руку под голову. Его рост не позволял ему вытянуть полностью ноги и они висели в воздухе, перекинутые через край. Между пальцев у него была зажата сигарета, которую он время от времени прикладывал к губам, делая глубокую затяжку, и судя по количеству пепла на асфальте, сигарета была далеко не первой. Над его головой лежала коробка пиццы, один вид которой наполнял чонгуков рот слюной. — Я так устал тебя ждать, звонил тебе десять раз, — пожаловался он. — Угощайся пиццей, тебе принёс. — Я уже поел, — утомлённо сказал Чонгук, у которого в животе заурчало от упоминания еды, и он сделал вид, что киты в животе запевают рулады не у него. На обеде он перебился легким перекусом и умчался на вызов, а поужинать ещё не успел, хотя его уже ждал кимбап в холодильнике. Что же, одним трупом в Сеуле стало больше, а у одного Чон Чонгука меньше времени и больше работы. — Я же говорил не ужинать, — сказал Тэхён, и его глаза из-под козырька блеснули озорством. — Так че, пиццу будешь? Я для тебя берег. В доказательство своих слов он взял в руки коробку, прижимая телефон ухом к плечу. — Ты сталкерить меня решил? — Я же обещал тебе пиццу — вот она. Голос ведь уверенный какой. И не скажешь, что Тэхёну пришлось взять в кулак и яйца, и гордость, и немного травки с алкоголем для уверенности. Он ждал и ждал, пока Чонгук подаст признаки жизни, а в итоге сам не выдержал и написал ему. Не тут-то было. — Я не голоден, говорю же. Проваливай. — Слышу по голосу, крошка злится. Хотел бы я знать, в чем провинился. — Съешь со своими друзьями. Вешаю трубку, — говорит Чонгук и с досадой бросает телефон на диван. Дикий вопль: «Чон Чонгук! Выходи за меня!» быстро заставляет его передумать. Мигом схватив в руки телефон, он набрал контакт «зек». — Да ты ебанулся! Заткнись сейчас же, не хватало, чтобы весь дом знал, к кому ты приперся! — Я очень голоден, Чонгукки, — говорит Тэхён, понижая голос до сексуальной хрипотцы, а у Чонгука, кажется, член натренирован на этом баритоне. Как по команде «стойка смирно». — Этот голод друзьям не утолить, ты же понимаешь о чем я. Я бы с радостью отсосал тебе прямо сейчас, ведь я так и не попробовал тебя на вкус. От одной мысли о твоем члене я... Черт, Гуки, я устал дрочить на тебя, пока ждал твоего звонка. Игра в одни ворота мне не подойдет. Я согласен делать это какое-то время, но есть ли смысл, если мы оба хотим одного и того же. Ты тоже голоден, хоть и обижен не пойми на что. Так что открывай и забери эту ебанную пиццу. Чонгук и правда голоден. До такой степени, что уже запихнул руку в трусы. — Ты и правда ненормальный... — Я знаю, как ты возбудился, — мурлычет Тэхён, наслаждаясь тем, как дышит в трубку Чонгук. Тяжело и глубоко. — Если ты готов, дай мне знать. Внутри Чонгука все рушится. Каждое тэхёново слово находит свой отзыв, и он сам не верит тому, как сильно тело реагирует на эти пошлые словечки. Готов? Да он сейчас второй рукой в трусы полезет. Что за магия, и какого хрена она так работает на нем? — Сто тридцатая квартира. Вали к домофону, я сейчас открою.