До чего доводят фанфики

Шесть вечера, чайник на плите, выключенный свет и подоконник. Хосок в последнее время уже привык к таким вечерам в ожидании и неумолимой тоске: и непонятно – тоска это по кому-то важному или просто скука. Ему казалось, что и то, и другое, и парень злился на самого себя, что так прожигает свое время. А что есть время? Валюта жизни, которая не восполнима ничем другим. Чайник начал свистеть и парень со вздохом слез с подоконника. Уже время наливать чай – Кихен скоро будет дома. Услышав как щелкнул замок, Хосок включил свет в комнате и, перешагнув в холл, включил свет и там. Он всегда включал свет именно с приходом Кихена. Казалось, будто именно с ним в его жизнь и приходит свет. Кихен вошел и, положив сумку у стены, начал разуваться. Он казался хмурым и усталым, но подняв голову и увидев над собой счастливо улыбающегося Хосока, натянул улыбку, сужая глаза в полумесяцы. – Проходи скорее, а то чай остынет,– лепетал Хосок, забирая у него пальто. – Спасибо,– устало шепнул Кихен и сразу направился на кухню, снимая по пути галстук. Хосок знал, Кихен не даст этому чаю остыть, он его выпьет даже если не хочет. Все потому, что Кихен любит его. Он любит Хосока и не станет пренебрегать этой заботой, не станет расстраивать его, просто не сможет. Хосок сидит на стуле напротив Ки и внимательно наблюдает, как его пальцы цепляют ручку чашки, как эти же пальцы тянутся за печеньем и подносят его к губам. Кихен всегда оставляет на губах крошки, когда ест печенье, а Хосоку это очень нравится. Он перекидывается через маленький, в силу габаритов кухни, стол, чтобы достать до его губ своими, но Кихен вдруг остраняется. Хосок смотрит непонимающе, глупо хлопая своими красивыми глазами. Ему на мгновение показалось, что на лице Кихена появилось раздражение, даже брезгливость. – Я что-то не так сделал?– чуть ли не заикаясь спросил он. Кихен знал – это означало, что он на грани рыдания. – Конечно нет, Хосок-и, что ты мог сделать не так?– улыбнувшись, спросил он и в три глотка допил оставшийся в чашке чай. Как мог Кихен сказать что-нибудь другое, когда перед ним очередной раз стоит эта чашка чая и добрые глаза смотрят с самой искренней заботой. К тому же, Хосок ничего не сделал, сделал он – Кихен. И казалось бы, все просто и никто не виноват в том, что случилось, но Ки все равно чувствовал ответсвенность за этого человека, возможно, даже в какой то мере привязанность, ведь Хосок действительно добр и ласков, как самый верный кот – пес вряд ли подходит для такого изящного и прекрасного парня. Да, Хосок прекрасен как снаружи, так и внутри, но есть Чангюн. Он не похож на грациозного кота, напротив, на пугливую дворняжку. Он не так добр и мил, часто угрюм и груб, но он вдруг взял и засел в голове, к тому же, понемногу спускался к сердцу. – Прости меня, пожалуйста,– на плечи Кихена легли руки, немного разминая их и парень отвлекся от размышлений, вернувшись к пустой чашке в своей руке. – Хосок, тебе не за что извиняться, честно. Я... просто немного устал,– Кихен бесстыдно лгал, веря, что во благо. А Хосок ведь не дурак: он чувствовал эту ложь уже на протяжении месяца и от того тосковал – по прежнему Кихену, но пустая чашка на столе завуалировала всю правду, став для лжеца абсолютным алиби. – Я кое-что приготовил,– шепнул Хосок на ухо, выключив свет и утягивая Кихена за собой. Остановившись перед дверью ванной, он начал медленно расстегивать пуговицы на его идеально отглаженной рубашке, в тишине звякнула пряжка ремня. Хосок быстро избавился от домашних штанов и растянутой футболки, бросив их прямо на пол. Он толкнул ногой дверь в ванную, не отворачиваясь от Кихена, и счастливо улыбнулся, увидев удивление на лице перед собой. – Ты сам все это сделал?– спросил Кихен. Хосок ответил кивком и, все еще улыбаясь, провел его за руки в преображенную комнату – везде были расставлены свечи разных цветов и форм, огоньки которых красиво мерцали от каждого движения; в наполненной чуть больше половины ванне плавали алые лепестки настоящих роз, а в воздухе витал запах мяты. Хосок стянул с себя белье и, за руку утягивая Кихена за собой, опустился в ванну, скрестив ноги и опустив на них подбородок. Кихен последовал его примеру и опустился напротив него, так же скрестив ноги. – Тебе нравится?– спросил Хосок, переплетая свои пальцы с кихеновыми. – Да, конечно, особенно запах,– улыбнулся Ки. – Я купил масла, твоя любимая мята. – Спасибо, милый,– искренне ответил тот. У Хосока эта искренность будила бабочек в животе и кружила голову так, что он потянулся к нему, смыкая свои руки за шее, и притянув ближе, начал требовательно целовать. Кихен отвечал мягче, поглаживая его волосы мокрой рукой с прилипшими лепестками розы, поблескивающими в уютном свете маленьких желтых огоньков свечей.

***

Хосок проснулся только к одиннадцати, потягиваясь в широкой постели. Кихен уже должен был быть на работе, Хосок обычно не провожает его по утрам: только делает утренний чай и снова ложится, а потом весь вечер ждет. Разок зевнув, он поднялся и пошел в ванную, чтобы умыться. Он застыл перед зеркалом над умывальником нервно зачесывая длинную челку дрожащей рукой – в стакане была только одна зубная щетка, которая принадлежала Хосоку. Кусая губы, чтобы не заплакать, он прошел на кухню и сел на привычное место Кихена, схватившись за волосы и тихо поскуливая. На столе стояла чашка с утренним остывшим чаем и записка с одним банальным словом: «Прости». Парень скомкал записку в руке и горько заплакал, прижимая кулаки к самому больному – ноющему сердцу, до которого так просто не добраться, чтобы утешить или даже вырвать. Только сейчас, сидя перед этой чашкой, Хосок наконец понял простую вещь – его любимый Кихени, ровно так же, как и этот недопитый чай, остыл. – Превосходно,– самодовольно завершил Кихен, перечитывая уже третий раз собственную работу. – Что у тебя там?– спросил залипающий в телефон Минхек. – Да так, фанфик один,– хотел отмахнуться Кихен, но это же Ли Минхек. – Что за фанфик?– снова спросил Минхек. – Простой фанфик,– снова отмахнулся Ки, уже ругая себя за несдержанный восторг. – Но ты вроде выразился, что он превосходный, нет? – Нет, тебе показалось. – Пиздишь, Ю Кихен, че ты там читал? – Руководство по выращиванию огурцов в домашних условиях,– повернувшись, мило улыбнулся Ки. Минхек застыл в гримасе ужаса, наконец подняв с телефона глаза, и, вжавшись в диван, выдал: – Ты не посмеешь! – Ну, домашняя огуречная фермочка – это же так круто: не будет ни единого дня, когда бы у нас не было огурцов в доме,– продолжал Кихен, вселяя еще больший ужас в несчастного комочка на диване, как вдруг с кухни его позвал Чангюн. Испугавшись, что он снова в Волан-де-морты собрался, он подорвался с места, оставив ноутбук на столе. И, конечно, Минхек не мог не воспользоваться этим. Аккуратно подкравшись и не увидев на экране никаких огурцов, он наконец выдохнул – всего лишь какой-то фанфик. – Ага, Кихо значит,– почти осуждающим тоном прокомментировал Минхек,– ага, один из моих любимых авторов. «Остыл», значит,– снова кивнув сам себе, продолжил,– сегодня почитаем.

***

Последние дни были слишком изнурительны: то практика нового танца, то репетиция новых партий, то совершение новых пиздецов дейнжер-лайном, а это – все мемберы кроме Шону и (периодически) Вонхо. К концу дня все парни валялись неподвижными (и воняющими потом, фи-и – по замечанию Кихена) тушками кто где по всей комнате. – Заглавка, вроде, «шут аут», но чет орать хочется «шут ми»,– задумчиво выдал Айэм, удобно уложивший голову на булки Хенвона. – Это потому что ты переслушал дэев,– отозвался Чжухон, смешно перекинувшийся с кресла на диван, свисая пузиком в пространство между ними. – Или потому что уста-ал,– недовольно исправил его Чангюн.– Ну насчет дэев – я не виноват, ведь один раз услышав голос Вонпиля, остановиться невозможно. – Ага, это как... соски Хосок-хена – один раз и все, ты пропал,– задумчиво ответил Хоня. – Не, Хосок-хен – это друго-ое... Стоп! Что «один раз»?!– вдруг подкинулся на месте Чангюн, с недоверчивым прищуром поглядывая на Чжухона. – Увидеть, Чангюна, увидеть! Чил аут, окей?– шикнул тот,– И вообще, это что, ревность была только что?– уже с довольной улыбкой переспросил он. – В жопу иди,– огрызнулся Чангюн, залезая прямо на спину полуспящего Хенвона. – Я как раз не знал как тебе предложить,– ухмыльнулся Чжухон. – Я нас даже не шиплю! – Ага, но пишешь по нам фанфики – охуенно логично,– уже поднявшись и усевшись в кресло, он поднял большой палец вверх. – Вы блять заткне-етесь?– жалобно проскулил Минхек, обрывая на самом интересном,– я устал так, словно испытал на себе и шут аут, и шут ми, и любой известный миру шут, но все равно не могу окончательно заснуть из-за вас. – Я бы все понял, если бы вы говорили о чем-то важном, но, ребят, серьезно...– начал как обычно лежащий рядом с ним Вонхо, но закончить не смог. Или не захотел, не посчитал нужным, подумал, что его и так поняли? Кто знает, что там в голове у этого Вонхо. Помимо рамена. (И Кихена). В дверном проеме, связующем кухню и зал, появились мама и папа группы. По взгляду Кихена Чжухон понимал, что что-то они сделали не так, но не мог понять, что именно, и что будет правильным: притвориться мертвым или действительно попытаться спрятаться в какой-нибудь жопе, как уже предложил Чангюн. При каком выборе больше шансов на спасение? Он уже хотел выкрикнуть: «Шону, держи его, а то вы лишитесь одного репера», но наконец Кихен заговорил: – Вы можете не есть, если сильно устали, но не приняв душ, ни один из вас не ляжет на постиранные мной простыни! «Не тобой, а стиралкой»,– хотел поправить Чангюн, но вовремя осекся, иначе гневная мамка и его простирнет в какой-нибудь святой воде. – Не хочу-у,– заныл Чангюн. – Не упрямься,– строго сказал Хену и за плечи поднял его с задавленной тушки давно заснувшего Хенвона,– и не ложись так на людей, это может быть больно. Чангюн лениво затопал к ванной комнате и скрылся за дверью. Звука щелкнувшего замка не последовало, отчего на лице Чжухона появилась хитрая ухмылка. Хену поднял Хенвона на руки и снова перенес в свою с Кихеном комнату, на полу совсем как щеночки лежали Вонхеки, ютясь и прижимаясь друг к другу, а Чангюн был в ванной и уже открыл душ. Снова оглянув комнату, Чжухон поднялся и скрылся за дверью ванной комнаты вслед за Чангюном. Только после того, как вошел он, замок все-таки щелкнул.

***

Проснувшись утром опять не в своей постели, как бы это ни звучало (ну не буду же я Хенвона выгонять, да попросту не добужусь), первым делом Кихен проверил новости на фикбуке. Несколько новых отзывов приятно грели чсвшную душоньку, но тут проклевался некий «minhyuk-oo», который...

Ааавтор, вы меня конечно извините, но что за херь??? Где поебушки???? И да, по вашим описаниям Вонхо как какой нибудь пассив, нет, ну серьезно, пересмотрите свое мнение об этих двоих: Кихен слишком лапушка, чтобы быть таким, а Хосок-хену вообще не подходит подобный образ (только если он не ждет с работы Хену, хехе ну вы поняли, да?) В целом круто, но нет поебушек и, конечно, необычно, что Кихен в ВНИМАНИЕ кихо ВНИМАНИЕ актив, но бросайте эту затею, автор – Ки слишком милый для всего этого.

– Да чтоб тебя шесть негров в зад поимели,– зло прошипел Кихен, яростно тыча на иконку пользователя своим пальчиком,– или чтоб огурцами... не, это ж не Минхек... Вдруг на все общежитие раздался крик Минхека и топот его же быстрых ног. Напуганный Кихен быстро слез с постели и думать забыв про все, что хотел бы пожелать этому своему читателю. – Что, ебни меня молния, случилось?!– заорал Кихен. Перед ним по всему залу тыгдыгал Минхек, еле-еле удерживая полотенце на бедрах и бесконечно вопя на непонятном языке. Сначала Кихен подумал, что, может быть, он опять вызывает дух бубенцов (ага, тех самых – иногда интернет не слишком и полезен) на каком-нибудь кельтском, но сильно уж страдальческим было его лицо для человека, вызывающего дух огромной мошонки. Спустя пять минут, подняв на уши весь дом, Минхек сидел на диване, все еще лишь прикрывая полотенцем все те же бубенцы, и внимал очередной нотации Кихена, который осторожно растирал крем по обожженной коже. – Ну вот скажи мне, Ли Минхек, почему для того, чтобы ты не использовал весь флакон с маслом мяты, его надо спрятать в какой-нибудь...анус сатаны я не знаю... – Все не так,– бубнил в ответ Минхек,– там в фанфике было... ну и я... Коротко вздохнув и покачав головой, Кихен продолжил: – Не, уверен, ты нашел бы его и в анусе Санты,не то что сатаны, ибо если твоя жопа настроилась на приключения, то она их непременно находит. – Прости, я больше не буду,– стыдливо пробубнил Минхек. – Будешь-будешь, я-то знаю,– причитал Кихен, хоть и простил его еще до того, как он попросил прощения. Пока Кихен продолжал растирать крем, дверь спальни Хену скрипнула и вышел скрутившийся в одеяло Хенвон. Пересекшись взглядом с Кихеном, он вдруг ляпнул: – Прости, ничего не было... мы ничего... ничего не было, ясно?!– и сбежал в ванную под охуевшие взгляды Минхека и Кихена. А вообще че это Хенвон с них – практически голого Минхека и нежно растирающего по его груди и плечам крем Кихена не охуел, а наоборот?