На войне как на войне

             Мне в лицо смотрят трое: какой-то парень и двое детей школьного возраста. Прохладно, но греет солнце, я лежу на холодной земле, на мне нет одежды. Куда я попала? — Получилось, — говорит мальчик на русском языке. — Как-то странно на нас смотрит. Может не узнаёт? Надо проверить на владельца тушки. — Ладно, мы пойдём воскрешать следующего, — говорит девочка с распущенными русыми волосами до середины лопаток, на плечах лямки сарафана цвета военной формы. — Надеюсь нам повезло, и тело захвачено.       Что-то я не понимаю? Школьников-волшебников учат некромантии? Ко мне прислоняют какой-то камень в серебряной оправе и с деревянной ручкой. Девочка говорит: — Комиссар, Карлыч, забирайте пациента, ожил, здесь попаданец. Колдовать может. Положите на носилки, пускай полчаса отлежится на солнышке перед допросом, — а вот это ещё кому-то. — Будет сделано, — раздаётся мужской голос. — Маша, выпей соку.       Подходит какой-то мужик с носилками и глиняной кружкой. Даёт девочке кружку, меня перекладывают на носилки. Маша — это уставшая босоногая блондинка в сарафане лет… Ой, что-то не могу определить. От двенадцати до пятнадцати. Мне интересно, я мужчина или женщина? Сложно пошевелиться… Меня уже вычислили. Теперь на костёр Святой инквизиции? Комиссар — это должность? Что-то мне плохо вспоминается, а обещали память предыдущего владельца тела. Судя по тому, как меня обдувает воздух, я всё-таки мужчина.       Краем уха слышу, как двое: мальчик и девочка по имени Маша начинают ритуал, только многое мне не понятно. Солнце греет, сверху зеленеют берёзы. Явно ранняя весна. Наверное сейчас пьют берёзовый сок.       Подходит какой-то мужик в советской форме времён войны. Без фуражки, погон на нём нет. Но на мундире есть синие, кажется это петлицы, с тремя прямоугольниками. Я похожее видела в кино. — Если понимаете по-русски, моргните.       Моргаю. — Я командир второй диверсионной роты партизанского отряда имени Котовского Иван Алексеевич Багров. Кавалер двух орденов "Боевого красного знамени" и "Красной звезды", награждён медалью НКВД «За беспощадную борьбу с контрреволюцией». Мои петлицы значат, что я раньше был старшим батальонным комиссаром, но комиссаров и звание отменили, новое пока не дали. Сейчас двадцать шестое апреля тысяча девятьсот сорок третьего года. Мы находимся в немецком тылу в Смоленской области рядом с Белоруссией. Вас звали Виктор Владимирович Егоров. Дата рождения: тридцатое января тысяча девятьсот двадцать пятого года. Вы волшебник, но слабый. Можете колдовать с волшебной палочкой. Вас убили оборотни из ягдкоманды. Немецкий министр магии Гриндевальд шлёт на борьбу с партизанами европейские отбросы. Наша рота является особой, но это секретно. В нашу задачу входят диверсии на железных и автомобильных дорогах, уничтожение складов и взятие в плен оборотней. Для возвращения в строй эвакуированного в тыл раненого солдата, не являющегося волшебником, требуется в среднем пять миллилитров крови оборотня. Гомеопатия — это не только растворение в особо малых дозах некоторых веществ, но и зелья для нормальных людей. До конца квартала мы должны поймать восемьдесят оборотней, поймали пока двоих, — план точно не выполним. Наша ближайшая задача заключается в диверсионных действиях и выдвижению на юг. Противник планирует наступления на Курск. Но это военная тайна, которая известна достаточно многим. Мы должны пресечь снабжение и подвоз резервов. Нам предсказывали, что война кончится в мае сорок пятого. Это понятно? Если да, моргните.       Снова моргаю. — Предыдущий владелец вашего тела многократно расстраивал свою мать. Кроме того, во время войны часто проявляются неожиданные черты характера, не всегда хорошие, но как воин он меня устраивал. Вашим личным оружием является волшебная палочка, трофейный пистолет-пулемет, он же автомат Шмайссера образца сорокового года, штык-нож от немецкого карабина, засапожный нож, «Наган» и взрывчатка. Вы умеете летать при помощи метлы и других средств. В некоторых операциях вы носите боекомплект к пятидесятимиллиметровому миномёту или снайперскую винтовку системы Маузер чехословацкого образца. Вы были награждены значками ГТО и «Ворошиловский стрелок». Понятно?       Моргаю. — После оживления три часа не есть, не пить. Тогда вы расскажете, кто вы и откуда. Потом вами займётся военврач Шульц, он волшебник. Через неделю сможете нормально ходить, ещё через одну-две вернётесь в строй.       Мама… Где я оказалась… Получается, сейчас идёт Великая Отечественная война, я волшебник-партизан. Судя, по всему, здесь за неделю убивают больше, чем в Поттериане за весь канон и обе магические войны, вместе взятые. То, что у меня немецкий автомат, показывает, что местные волшебники не надеются только на волшебные палочки. А ещё в лесах рыщут оборотни Гриндевальда. Прям, как в некоторых фанфиках. Снайперская винтовка — это понятно. Далеко бьёт. Помнится: в каноне говорили, что пистолет — это такая дудка, стреляющая свинцовыми пулями. А с другой — против автомата волшебники слабы. Что-то мне пока ничего не вспоминается из памяти предыдущего владельца тела. Комиссар знает, что я попаданка, но, кажется, ему просто нужны солдаты.       Приносят ещё одно тело. Оригинальный владелец. Комиссар говорит ему ободряющие слова и желает выздоровления. Подходит врач в белом халате и стетоскопом, которого называют Карлычем. Он начинает работать с пациентом, которого принесли раньше. Появляется бабушка с кастрюлькой и кувшином, начинает его кормить. Хочу есть. Когда дойдёт моя очередь?       Моё молчаливое ничегонеделание прерывается появлением какого-то босого мальчика, одетого в простую грубую льняную рубаху до колен. Штанов на нём нет. — Оживили восьмерых. Троих похороним, прошло неудачно. Когда я сдохну?       Раздаётся голос врача Карлыча. Наверно, его фамилия Шульц. — Когда сдохнешь? Это вопрос риторический. Воду согрели. Пошли на омовение. Сам дойдёшь? — Да. Маше нужны носилки. — Я вижу. — Там ещё один попаданец, кажется иностранец. Душа Маргариты Самойловой ушла. Можно звать отца Феогноста. — Иногда свои гаже иностранцев. — Это точно.       Ого, тут даже батюшка есть. Они куда-то уходят. Потом доктор поёт что-то на латыни, значит не просто моются. Я учила этот древний язык на первом курсе института, сдала и забыла. Потом пение на латыни повторяется.       Наступает моя очередь. Я заждалась. Или заждался. — Здравствуйте, меня зовут Вильгельм Карлович Шульц, я военный врач третьего ранга, что соответствует званию капитана. Мои предки приехали в Россию при Петре Великом и давно обрусели. Я волшебник. — Меня раньше звали Кристина Сергеевна Резникова, кто сейчас — не помню. — Ваша дата рождения? — Двадцать девятого февраля тысяча девятьсот девяносто второго года. — Возраст на момент смерти? — Двадцать пять лет. — Крещёная? — Да, Христина. — Обучались колдовать? — Нет. — Фамилия своя или мужа? — Матери. До развода родителей я была Яковенко. Не замужем. — Вам на что-нибудь говорили в комнате после прохождения тоннеля? — Я хотела в Англию, у нас вошла в моду история про волшебников, написали семь книг и сняли восемь фильмов. У них была гражданская война. — Так... — он внимательно смотрит на меня. — Мне сказали, что меня переместят в прошлое, будет война, как я и хотела. Обещали память предыдущего владельца тела. — О том, что вы из будущего, лучше молчать. Идейные коммунисты это очень не любят. Комиссару на это уже просто пофиг, он просто воюет и пинает своих партизан. Раньше он был другим. — А почему дети занимаются некромантией? Это просто? — Я не могу, я имею право только лечить. Родовые ограничения волшебных врачей. Меня даже хотели казнить за принципиальный отказ воевать, сочли немецким шпионом, но воздержались. Дима — потомственный чернокнижник, Маша — из семьи ритуалистов. Был ещё один, но у него случился расщеп при мгновенном перемещении: оторвало голову, — это не лечится. Остальные пали смертью храбрых. Строго говоря, этим крайне не рекомендуется заниматься раньше тридцати лет, но у нас по большому счёту нет выбора. Слишком большие потери. Память тела удастся получить, скорее всего, через четыре-пять дней, плюс две-три недели на освоение. — А комиссар командует ротой? — Да, но рота особенная. Первой диверсионной ротой командует бывший строитель, ушедший к партизанам, третьей диверсионной воентехник второго ранга, что соответствует лейтенанту, а тут практически целый подполковник. Серьёзными диверсиями занимается только вторая диверсионная рота. Волшебники только в ней. Раньше комиссар был очень резким человеком и ярым коммунистом, но в конце сорок первого столкнулся с магией и резко поумнел. — А какая меня может ждать судьба? Если честно? — Будешь нормально воевать и доживёшь до победы — вернёшься домой, на происхождение твоей души скорее всего закроют глаза. Орденов волшебникам обычно не дают. — Понятно. Интересно, а от пуль можно защититься? — Заклинание «Протего» обычно позволяет выдержать две-три пистолетные пули, но зона покрытия ненамного больше волшебника. Автомат резко снижает шансы выжить. Края защищённого места простреливаются. Винтовочная пуля со ста метров обычно убивает, несмотря на заклинание. На защиту от каждого попадания в магический щит расходуется сила, в просторечии мана. Если не успел произнести заклинание — конец. «Протего максима» может выдержать винтовочную пулю, но это обычно последнее, что успеваешь сделать. Тебя убили именно винтовочной пулей. На самом деле силы волшебника в стычке хватает максимум на двадцать-тридцать заклинаний. Из «Нагана» или пистолета часто можно продырявить врага быстрее, чем убить заклинанием из волшебной палочки. Так как вы в двадцать пять лет не проходили магического обучения, сил не может быть больше, чем у предыдущего владельца тела. Меньше — может. Комиссар допросит завтра. Он скоро пойдёт в ночной поход. — Он волшебник? — По рождению — нет. Но все отправятся на ковре-самолёте и мётлах. Там можно брать тех, кто не может колдовать. — А чем вооружены, если не секрет? — Не секрет. На ковёр-самолёт ставят пару немецких ручных пулемётов и берут противотанковые гранаты с ударным взрывателем. У нас, конечно, плоховато с патронами к немецкому оружию. Проблему частично решаем трансфигурацией. Да и вообще с боеприпасами туго, но воюем. Для набега на чугунку или шоссе желательны Дима и Маша, но они ближайшие два-три дня не боеспособны. Если на участвующим в сегодняшнем рейде ковре-самолёте летел бывший владелец твоего тела, то он брал триста-четыреста килограммов нагрузки. В зависимости от погоды, скорости и прочих факторов. В некоторых случаях он брал полтонны груза. Летел очень неспешно. Если буду лететь я, то можно взять три человека и вдобавок он будет выдерживать отдачу восьмидесятидвухмиллиметрового миномёта. Выстрелов на двадцать в полёте точно хватит, а то и на тридцать-сорок, но я не в праве участвовать в походах.       Доктор машет жезлом Асклепия. Смотрит в мои глаза при помощи зеркала окулиста, щупает пульс. Наконец выдаёт диагноз: — Два дня восстановления без магии, на третий день дадим зелья. Честно предупреждаю: будет плохо. Захотите в туалет — зовите санитарку. Сейчас вас покормят пшённой кашей и дадут берёзовый сок. — Вы меня бросите? — У меня ещё есть семьдесят с лишним раненых партизан, из которых человек сорок при помощи магии можно вернуть в строй в течение месяца. Этот рейд оборотней сильно ударил по нам. — Понятно, — тяжко вздыхаю я.       Закончив наше лечение, доктор с хлопком трансгрессировал.

***

      На ночь носилки со мной относят в барак, где топится печка. На меня одевают теплые шерстяные носки и накрывают вторым одеялом, дают подушку.       На следующий день рано утром меня допрашивает комиссар, он же командир диверсионной роты. На допросе используется «Шар истины». Это такой хрустальный шар на подставке, который светится и меняет цвет в зависимости от того, говоришь правду, врёшь, умалчиваешь, недоговариваешь и так далее.       После вежливого допроса вежливо интересуюсь, что было этой ночью. Сняли часовых и убили два десятка предателей, записавшихся в полицаи. Вывезли пару коров, что те отняли у местного населения. Уничтожили конный патруль из пяти человек. Все лошади выжили, сейчас пятеро диверсантов следуют на них в расположение нашего партизанского отряда. Коровы вывезены. Одну хозяева отказались принимать, боятся мести полицаев. Её зачислят в коровник нашего отряда, который снабжает нас молоком, маслом, сметаной и творогом. Но её доставят позже, как и некоторые трофеи. Полицаи были вооружены нидерландскими винтовками. Это делается для того, чтобы были проблемы со снабжением патронами. Их можно достать только у немцев. Наколдовать патроны можно, вот только держится эта трансфигурация не больше недели, чтобы ими было можно стрелять, а Статут секретности пока никто не отменял, — надо соблюдать формальные приличия.       С меня потребуется магическая клятва, обеспечивающая тяжелейшие последствия.       Комиссар, столкнувшись с магией, полностью переоценил свою жизнь.       В Маргариту Самойлову попал французский гей из будущего, две тысячи двадцать первый год, и, по всей видимости, считает нас реконструкторами. Требует представителя полиции, скорую помощь и превратить обратно в мужчину. Маша, как воспитанная девочка из хорошей семьи, говорит по-французски, поэтому пытается изобразить из себя переводчика.       Как ни странно, обращаются ко мне за консультацией. Я сообщаю, что народный комиссариат государственной безопасности будет переименован в комитет государственной безопасности. Это пугало для иностранцев. Надо представиться комиссаром из КГБ, смотреться позлее. А если он наденет фуражку, найдёт «Маузер», который пистолет, шашку, побреется, а то у него модная трёхдневная щетина, достанет портрет Сталина… А ещё, скорее всего он слышал эту детскую сказку, поэтому его можно припугнуть оборотнями Гриндевальда, которые очень нетолерантны. Объясняю, что это такое. Больше «клюквы» и всё получится. Приходится сообщить, что «клюква», это пьяный медведь в шапке-ушанке круглый год и с балалайкой. Вместо повторения допроса комиссар отправляется отсыпаться после ночного рейда.       Лежала через койку девушка, ранее иностранец, пытается заговорить. Оказывает, понимает по-английски. Это не француз, а франкошвейцарец из Женевы. Ему, в отличие от французов, не западло говорить на английском языке. Он не понимает, что происходит. Он превратился в женщину. Я ему объясняю, что вот такая фигня с попаданием в прошлое в чужое тело. Сомневается, но факт наличия женского тела говорит сам за себя. Он курил только травку, ничего серьёзного не употреблял. Я говорю, хорошо, если нас отпустит. Немного говорит по-немецки.       Повторение допроса выглядит комично. Появляется процессия, которую возглавляет юноша с портретом Сталина, далее идёт комиссар в мундире, на нём кожаная «сбруя», на которой висит шашка, деревянная кобура с Маузером, на рукояти которого красуется большая красная цифра «9». На правой руке кастет. За ним Маша в платье цвета немецкой формы из фильмов и со странными глазами. Кажется оно из этой формы и пошито. На поясе у Маши кобура и что-то, отдалённо похожее на нож. Далее три партизана с винтовками с примкнутыми штыками, медведь, похожий на человека в костюме медведя, с большим топором и в шапке-ушанке, медведь в шапке-ушанке и с балалайкой. Завершает процессию медсестра с зеркалом.       Ему говорят, что если он не сознается, кто она на самом деле, то расстреляют как коллаборациониста и французского шпиона правительства Виши. Потом его оживят, потом снова расстреляют. Комиссар тычет то ли ему, то ли ей «Маузером» в нос, Маша достаёт разделочный нож-тесак, которым мясники разделывают мясо. Жертва допроса падает в обморок. Приводят в чувство. Говорят, что в конце отрубят голову и скормят медведям. Снова в обморок. Наконец чистосердечно сознаётся, в том, что его зарезали нетолерантные арабы французского гражданства с целью ограбления, он захотел, чтобы его не осуждали за секс в пассивной роли, а также бороться с нетолератными людьми. Я ржу: у кого-то блестящее чувство юмора. Ему наглядно объясняют, что магия существует, сова из «Шармбатона» ему не придёт, а вообще у этого тела все бабушки и дедушки волшебники, так что теперь он чистокровная ведьма. По местным нравам, будь ты чистокровен по предкам, но с такой силой она полукровка. Он проходил срочную службу в швейцарской армии и даже может воевать против оборотней Гриндевальда, СС и других нетолерантных личностей. Но воевать против полицаев не хочет — он законопослушный гражданин.