На войне как на войне

             Меня назначили на ответственную должность — рулевым большой лодки. Лодка оснащена восемью вёслами, но мы берем только четыре и шест. Нас тащит на буксире почти такая же лодка, оснащённая подвесным мотором, позаимствованным у немецкого мотоцикла и переделанным надлежащим образом. Заклинания, позволяющие двигаться лодкам, предыдущий владелец тела знал хорошо, как никак, жил на Волге, я их тоже освоил. На нашей лодке двое колдунов, ещё двое на «буксире». Мне дополнительно выдали винтовку, автомат бьёт недалеко. Если мы окажемся под обстрелом, это успокоит наши нервы, потому что можно отстреливаться на большом расстоянии. Затемно подходим к берегу, выгружаем на берег продовольствие, нам помогают партизаны. Наконец на берегу появляются первые эвакуированные. Принимаем полсотни человек на две лодки и плывём к расположению лагеря, где будут жить эвакуированные. Теоретически первоначально эвакуируются раненые, как наиболее проблемные, но чисто практически их ещё не вынесли на берег. Светит Луна, наш «штурман» из местных как-то ориентируется. Потом второй рейс, снова гражданское население. Бабы начинают ругаться из-за мест в лодке, но им велят молчать. Будут голосить дурным голосом — дадут по морде. Некоторые уже получили. В будущем такое явно не поймут. Берем очередные полсотни человек и отплываем. В третий рейс мы берем раненых, человек двадцать, почти все на носилках. В дополнение садится три десятка женщин, стариков и детей. Мы неспешно плывём к лагерю, насколько позволяют мотор и наша магия. Какая-то женщина начинает возмущаться, что ей неудобно. Пытаюсь объяснить, что лучше не будет, но так как я в прошлой жизни тоже была женского пола, то я прекрасно понимаю, что ей надо высказаться, другие тоже начинают поддерживать. Одна серьёзная проблема: сейчас я в роли мужчины, которому выносят мозг, а ведь она не заткнётся. Что делать? Раньше, буду девушкой, я была категорически против рукоприкладства и лайкала тех, кто писал, что поднявший на женщину руку не мужчина. Но сейчас я мужчина, и, как она выражается, малец, которому нагло в жёсткой форме насилуют мозг. Ладно, была не была. Встаю, беру винтовку и пару раз бью прикладом по тупой башке. Предупреждаю, что если кто ещё раз откроет рот, выкину за борт, будут плыть сами. Пассажирки замолкают, а мне очень стыдно за попрание моих моральных принципов в моей прошлой жизни. Пострадавшая тихо плачет.       После четвёртого рейса меня заменяют, чтобы не было перерасхода моей магии, ведь я ещё полностью не оправился от ран. Путешествие в одну сторону занимает два с половиной часа, с погрузкой и разгрузкой — три. Итого четыреста человек в сутки, но мы не одни вывозим. У нас ещё есть большой плот из бревен в два ряда, оснащённый мотором от «Кюбельвагена». Он плавает медленнее и берет на борт по тридцать-сорок человек. Ещё кого-то вывозят на обычных лодках. Его в шутку называют эрзац-лодкой, построили несколько дней назад специально для эвакуации.              На следующий день я совершаю ещё два рейса с эвакуированными и третий рейс с нашими ребятами из одиннадцатой роты, прикрывавшими эвакуацию и строившими гать. У нас всё вовремя получилось. На следующий день рано утром начался артиллерийский обстрел эвакуированного лагеря. Враг явно начал наступление с целью окончательного уничтожения партизан.       

***

             Мы морально готовимся к передислокации на Украину, нашей посильной помощи войскам в виде диверсий на железных и шоссейных дорогах во время ожидаемых боёв на Курской дуге и, вследствие этого, нарушения вражеских коммуникаций и проблем со снабжением. Если враг огребёт, то это будет эпохально. Дело в том, что немцы обычно летом переходят в наступление, поэтому многие считают, что этим летом враг нанесёт очередной удар, возможно до Самары и Нижнего, то есть до Куйбышева и Горького. Аргумент? В начале прошлого года Сталинград считался тыловым городом, где было тихо, спокойно, много арбузов и волжской рыбы, а оно вон как вышло. Но вслух говорить об этом нельзя, — это пораженчество, за которое сурово карают по нормам военного времени.       Украинские партизаны воюют совсем не так, как мы. У нас есть партизанские края, то есть местности, которые контролируются партизанами. Из этих мест проходят набеги на вражеские коммуникации. У украинцев партизаны часто собираются в большие отряды, которые ходят из села в село, иногда отряды насчитывают несколько тысяч человек. Большую часть времени они проводят в пути. У них есть дикие и полудикие партизаны. Дикие — это те, кто партизанит и не контактирует со штабом партизанского движения. Среди них есть разбойники и мародёры. Полудикие партизаны — иногда контактируют, но штабу партизанского движения не подчиняются.       Их штаб руководствуется самыми разными соображениями. Иногда могут отправить в другую область. Часть полудиких партизан просто не хочет идти в дальние походы с непонятно какой целью, отсюда конфликты с руководством. Не все считают, что начальству видней. Постоянно проводят партийные и комсомольские мероприятия. Если честно, мне наша система нравится куда больше. У белорусов тоже есть штаб партизанского движения, они по большей части ныкаются по лесам и болотам. У них свои особенности и заморочки.       Если что, предыдущий владелец тела вступил в Комсомол, но мне на данный момент от этого ни холодно, ни жарко. Документ о том, что я комсомолец, потерян при гибели предыдущего владельца тела, а вот значок должен быть в сундуке. Комсомольские собрания я прогуливаю.       Как стало известно, враг отправил на разгон украинских партизан войска. Это можно было без проблем предугадать. Никто не сомневается в том, что украинские партизаны огребут по полной программе, поэтому воевать в итоге придётся нам.              Отдельной сложной темой являются приписки. У нас достаточно просто: мы фотографируем пущенные под откос эшелоны, а многие этого обычно не делают. Некоторые диверсии проверяют по данным наших агентов. Точные время и место диверсии фиксируют не все.       Потери среди полицаев и изменников Родины пишутся по старому доброму принципу: «Пиши бусурман поболе, их не жалко». Часто количество вражеских потерь точно установить нельзя, а успехи нужны. Насколько известно: реальное количество убитых и раненых из состава охранных частей на самом деле в три-четыре раза меньше, чем указывают в рапортах наши командиры. У наших врагов аналогичная ситуация с отчётностью.       

***

             Итог рассылки моих фотографий по родственникам моего тела прибыл с очередным самолётом.       Отец пишет, что рад за меня. Повесил мои фотографии в каюте и моторном отсеке. Я должен дальше бить фашистскую гадину, топчущую родную землю. У него всё, как обычно. Трудится в поте лица на благо победы.       Дед и бабушка из Горьковской области рады, что не забыл про стариков. Письмо деда под диктовку написала его внучка Таня четырнадцати лет, получается, она моя двоюродная сестра. Я постепенно обрастаю родственниками. Он рад, что мне объявили благодарность и дали сфотографироваться со знаменем. Повесил фотографии на стену.       Мать пока ничего не пишет. По всей видимости, это проблемы почты.       Младшая сестра пишет, что она отправится служить в авиацию, как я понимаю, на самолёт У-2, они же «ночные ведьмы».       У старшей сестры всё по-старому, работает и занимается хозяйством, деду передала с пароходом два ведра соли. Если кто не знает: соль в это время очень ценный продукт, потому что консервант. При её помощи запасают на зиму продукты питания. Спрашивает, надо ли мне, может прислать посылку с тремя килограммами. Надо, соль здесь в большом дефиците.       Самолёт из-за плохой погоды прилетел поздно, ближе к утру, обратно улетит вечером. Баба Глаша готова дать за каждые полкило соли трофейную немецкую шоколадку. Если судить по обертке, изготовлена в оккупированной Бельгии. Молочный шоколад, изготовлена в сорок первом году. Насколько я понимаю текст, никаких заменителей. Маргарита Самойлова это подтверждает, она владеет враждебными языками. Интересно, откуда они берут какао? Одна шоколадка отправляется к моим сестрам, младшую ещё не отправили в авиацию. Это «авансовый платеж» за соль.              С "Большой земли" с крайним рейсом прибыла диверсионная команда: восемь подготовленных партизан-разведчиков, а также пять партизан-волшебников в качестве пополнения, и четверо юных партизан пионерского возраста: три мальчишки и одна девчонка, все чему-то обучены. Рейс крайний, потому что не последний. Этим же рейсом прибыли два человека из штаба. Их встречал комиссар на костылях. У него очень плохо идёт выздоровление от ран. Карлыч считает, что он подхватил лёгкое проклятие, которое может стать наследственным. Пока непонятно, какое и за что. Надо снимать.       Обратно самолёт отбыл, гружёный под завязку ломом цветных металлов.

***

             Эпичное наступление полицаев встало, они каким-то макаром ухитрились потерять в бою три лёгких танка Т-1. Это такой довоенный танк, вооружённый парой пулемётов. Их подбили шрапнелью, поставленной на удар, из недавно присланной с «Большой земли» пушки ЗиС-3. Снаряды изготовлены ещё при царе-батюшке и брошены отступающими в сорок первом году. Говорят, что эти танки вовсю гоняли французов в сороковом году, а до этого поляков. В наших краях они не самые полезные машины, легко застревают и, обычно, долго не живут. То, что их взяла шрапнель, на мой сугубо субъективный взгляд, говорит само за себя, хотя мне говорят, если стрелять по лёгким танкам, то шрапнель и шрапнель, поставленная на удар, — это две большие разницы.       

***

             Из книг и фильмов про войну мне казалось, что у нас должно быть превозмогание, но пока ничего особенного эпичного не происходит. Просто иногда бывают бои, а по большей части разные хозяйственные заботы и лечение от ран.