Этот ужасный цвет

Белые шапки сугробов, ветер, вздымающий снег, лёд, коварно скрывающийся под пушистой толщей. Зима. Наташа уже час наблюдает за девушкой, что стоит под зданием издательства. Убегай. Генерал Мороз идёт замораживать твою тощую жопку. А юная особа остаётся на месте. Сначала ровно стояла, оглядывая проспект; позже стала растирать руки – не защищённые перчатками, уже окоченевшие от мороза; а ещё чуть погодя уже вовсю прыгала и пританцовывала. Девушка, делая глоток горячего кофе с нежной шапкой взбитых сливок, злорадствовала, однако часто отрывалась от лёгкой работы и смотрела в окно, на незнакомку. Послышался тихий хлопок за спиной. Ната суетливо обернулась, увидела стоящего у двери начальника; свернув вкладку с диалогами "Вконтакте", вернула на экран пишущуюся ею статью. Владимир Артёмович часто выходит из своего кабинета, бродит меж рабочих мест и заглядывает в монитор компьютера каждого. О, сафари началось. Но всё же девушка оглядывает свой стол. Кактус, названный Арнольдом – единственное растение, за которым способна ухаживать Наташа; стакан с недопитым кофе из забегаловки напротив; множественные папки различного размера, бумаги, раскиданные даже на подоконнике – типично для неё. Однако же чего-то не хватает. Я забыла купить кексик... Пока Ната почти плакала в мыслях, мужчина спокойно вернулся в свой кабинет, завершив обход. Девушка вздыхает и делает глоток кофе. Откинув косую чёлку с глаз движением головы, Наташа смотрит на часы. Семь сорок. Через двадцать минут можно со спокойной совестью идти домой. Конечно, перед этим она купит любимый "Спрайт" и колбасу, которую придётся делить с мохнатым тунеядцем по имени Шурик, но виляние короткого хвоста того стоит. Она здесь торчит уже два часа. Ждёт кого-то чертовски важного? О, пресвятые суслики, даже если это делегация глав всех государств, ей совсем себя не жаль? Не совсем девушка понимала своей внезапно проснувшейся заботы к незнакомому человеку, но это даже казалось каким-то... Правильным? Наконец, нужные цифры на часах. Наташа давно собрана; она выпорхнула из офисного помещения, кинув на прощание "Удачи, пчёлки!". В гробу я видела их переработки. Мой рабочий день не бесформенный. Впрочем, расплывшиеся графики подстать им. Дверь хлопает за спиной девушки. Наташа бодро, почти вприпрыжку уходит. Щурится от внезапной белизны вокруг, моргает, утирая слёзы. Снег весело поскрипывает под ногами; Ната специально идёт по сугробам, раскидывает их ногами, созерцая блеск снежинок. А незнакомка на месте. Дышит на руки, растирает их, и, кажется, дрожит. Мысль слишком внезапно забилась в голову, но в этом вся Наташа. — Нет, ты меня конкретно задолбала. Пышные кудри подпрыгивают вслед за резко вскинутой головой; она оглянулась, заметила быстрым шагом приближающуюся девушку с тёмными волосами. Подошедшая Ната лишь закатила глаза в ответ на вопросительно-изумлённый взгляд. — Это Вы мне? – юная особа поднимает брови. — Да ну, это я здесь два часа торчу на морозе без шапки и перчаток. Незнакомка дёрнула плечами, мол, ничего особенного. Неимоверно пушистые и лёгкие волосы колышутся от каждого движения. Как диснеевская анимация, чёрт её побери. — Погоди секунду, – и Наташа зарывается руками в свою сумку. Конфеты, таблетки, брелок, ручка – купила осенью, зонт... Ната, на кой хрен тебе зонт зимой?! – возмущается. Вообще, сумки, ящики, чемоданы, шкафы – всё это для Наташи как чёрная дыра, центр хаоса. Иногда ей кажется, что оттуда можно вытянуть пропавшего человека, динозавра, да хоть Атлантиду, но не перчатки, нет. Ошиблась. — Эй, не надо, что Вы... – незнакомка слабо упирается окоченевшими руками, но Ната фыркает и вручает ей перчатки, а потом пишет номер телефона на конфетной обёртке. — Завтра вернёшь. И не упирайся. Трупы теплее, чем ты. Кудрявой девушке неудобно, странно и даже стыдно, но она послушно надевает перчатки, кладёт фантик в сумку и улыбается. Да так, что в ответ этого не сделать – противоестественно. — Я Стефанида, но, пожалуйста, лучше Стеша. А Вы? — Наталья, но, пожалуйста, лучше Ната. И не "выкай" мне. – Наташа кривится. — Мне всего-то двадцать два, я не старая! Девушки тихо смеются: Стеша почти беззвучно, а Ната совсем немногим громче. — Ждёшь кого? – интересуется Наташа, разглядывая новую знакомую. Стройная, даже, возможно, тощая, – пуховик скрывает фигуру. Волосы на сладкую вату похожи, но окрашены как карамель: среди основного тона светлые, наверное, белые пряди разной толщины, хаотично разбросанные. Милая – хлопает ресницами, пускай и короткими, растягивает пухлые губы в улыбке, не смотрит в глаза – всё в сторону, на дорогу, да под ноги. — Парень свидание назначил... – почему-то грустно, без надежды. Словно говорит об этом в прошедшем времени, когда раны от обиды затянулись, а остались шрамы. Наташа тянет многозначительное "М-м-м". — И ты два часа его ждёшь? — Ну, ему ехать далеко, а сейчас заносы, пробки. Ната чувствует, что Стеша лишь хочет оправдать его, но сама же не верит в сказанное. Между девушками сразу возникло понимание. Может, кудрявая такая дружелюбная со всеми – пока Наташа этого не знает, и радуется. Не неведению, конечно, а установленному контакту. — Мне, наверное, лучше, оставить тебя, а то прерываю тут свидание... – внезапно, после двадцати минут разговора. Как бы не протестовала Стеша, девушка улыбнулась и стала удаляться, пожелав удачи. — В любом случае позвони мне, даже если не захочешь отдавать перчатки. Новая знакомая смеётся, и её кудри вновь подскакивают от движений.