***
— Ой, Аарон, прости, я отойду, — уведомляет парня Алекс, улыбаясь и не спеша отвечая на входящий звонок на телефоне. Ну угораздило его тогда дать этому Томасу свой номер! Аарон хмурится, пожимает плечами, продолжая как ни в чем не бывало попивать кофе из автомата. Он сделал после случая с Томасом для себя много выводов. — Хватит названивать мне десять раз на дню! — шипит Алекс, отойдя на приличное расстояние, сморщившись и втянув голову в плечи. У него уже глаз подергивался от такой наглости. — Хочу и звоню. Ты же отвечаешь, — мурчит Томас в трубку. — Может встретимся сегодня в вашей кафешке ближе к вечеру? — Нет. — Ну же, дорогой, тебе не сложно, а мне надо с кем-то поболтать, — настаивает Джефферсон, чувствуя, что Гамильтон не торопится сбрасывать трубку. — Боже мой, ничего такого. Твой Аарон не будет против. Ты только не говори ему. — Ага, не будет, конечно, — Алекс начинает злится, но голос его становится от этого только милее. — Отстань от меня, хорошо? Томас чувствует, что он говорит это только потому, что должен. Хотел бы от него избавиться, не взял бы трубку. Хотел бы, чтобы отстал, игнорировал бы. Но нет, Алекс берет каждый его звонок, будто это приносит ему какое-то удовольствие, но боится в этом признаться. Поэтому, подтвердив свои догадки, вскользь отвечает: — Сегодня в десять~ Гамильтон тяжело вздыхает, оглядывась через плечо на Аарона. Так, что он будет делать в десять?***
Аарон откинулся на спинку стула, устало окидывая взглядом свою половину и половину Алекса. Было бы неплохо прибраться, хорошая привычка, которая, в последнее время, перестала у него работать. Алекс куда-то торопливо собирался. Причем собирался тихо, и Аарон обратил внимание на него только тогда, когда тот уже стоял у двери. — Куда ты? И слова не сказал, — зевает Берр, встает из-за стола и поттягивается будто после продолжительного сна. Абсолютно спокойно, но в голосе чувствовалась нотка волнения. — Ох, в… в кафе? Там перекушу и вернусь, честное слово, — отвечает Алекс и кивает Аарону, невинно хлопая глазами. — Честно, засекай! — Я не буду этим страдать, — отмахивается Берр, хмыкнув. — Что ж, иди. Ну в следующий раз говори заранее, ладно? — Угу, — безобидно выдал Алекс, улыбается и выходит из комнаты. Небо застилали свинцовые тучи. Плотные, угрожающие начать грозу в любое время. Алекс хмыкнул и двинулся дальше расслабленной походкой, настороженно смотря в горящие окна кафе. Пусто. Только один человек сидит в дальнем углу, задумчиво помешивая ложкой купленный горячий напиток. Парень тяжело вздыхает, оглядывает себя, будто стоит на пороге перед свиданием, поправляется и открывает дверцу. Звенят колокольчики, уведомляющие о приходе нового клиента, и Томас подымает глаза. Бариста вскидывает бровь и устало вздыхает, видя, как Алекс направляется к кудрявому Джефферсону, а не к нему. — Я знал, что ты придешь, — урчит Томас, щурясь на Алекса, словно кот на сметану, улыбается краешком губ и откидывается на спинку стула. — Ну и как ваша с Аароном семейная жизнь? — Никакая у нас она не семейная, — бурчит Алекс и присаживается напротив, скрещивая пальцы и кладя на них голову. Томас заметил, что парень в последнее время говорит об Аароне без энтузиазма, как-то сухо и натянуто. Надо пользоваться моментом их невидимого раскола и втиснуться между ними. А вдруг получится? — Ты хотел поболтать? Джефферсон все так же слащаво улыбается, внимательно смотрит в тусклые зеленые глаза Гамильтона. Как бы он открыто не показывал своего презрения, не играл в ненависть, что-то сияло в нем. В этих глазах были искорки наслаждения от момента, который он проводит с ним. Томас не дурак, видит и пытается подтолкнуть нерешительного рыжего к действиям. Как можно сидеть на двух стульях одновременно? Значит, один стул точно бракованный. И кто же тот самый, настоящий? Томас или Аарон?***
Дождь перестал лить как из ведра, и Аарон сложил зонт, апатично потянув носом пропитанной влагой воздух. Мысли копошились в голове и, как бы он их не отгонял, они все равно возвращались с новой силой. Он еще долго взвешивал свои мысли, дрожащей рукой постучавшись в дверь. Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, но он посчитал, что с Феодосией это исключение. Она была очень умна и начитана, всегда в меру могла поддержать разговор, делала акценты на достатках Аарона и тактично намекала на его проблемы. Он всегда прислушивался к ее мнению и был счастлив знакомству с ней. У него была даже к ней влюбленность, но редкие встречи и Алекс отдернули его от затеи быть вместе с ней. Хотя он никогда не отрицал того факта, что она до сих пор притягивала его. — Аарон? — удивляется Феодосия, приоткрыв дверь. Она заметила его опустошенность и, тепло улыбаясь, приглашает войти. — У тебя что-то случилось? Может чаю? — Нет, все в порядке, — улыбается ей в ответ Аарон, устало качнув головой. — А от чая не откажусь, если тебе не сложно. — Что ты, — Феодосия удаляется на кухню, оставляя Берра одного в прихожей. Разувшись, он оглядел взглядом уютную комнату по правую руку. Она дома одна. Не была бы, не пустила бы. Женщина заботливо протягивает Аарону кружку с горячим чаем, садится напротив и молчит в ожидании, что он начнет разговор первым. Берр не торопится, откидывается на спинку кресла и сжимает губы. Почему он вечно такой уставший и разбитый? Вроде ничего такого не произошло. Он просто запутался, а распутать его некому. Язык не поворачивался сказать о своей проблеме Феодосии. «Знаешь, Фео, я слегка по парням, только не расстраивайся. Влюблен в своего соседа и, похоже, взаимно. Но к нему каждый встречный клеится, а он и не сопротивляется. Даже не знаю, что делать», — на свои мысли Аарон грустно улыбнулся и просто выдал: — Ничего важного. Немного неловко, что ты постоянно выслушиваешь мое нытье… — Не загоняй себя, — спокойно отвечает Феодосия, отпив из кружки с чаем. — Ты больше похожа на моего личного психолога, — Аарон улыбается, подавшись вперед и облокачиваясь на свои колени. — Как твой муж? — Ох, все хуже и хуже, — грустит Феодосия, покачав головой. — Но пока держится молодцом. И ты держись. — Фео… — Аарон прикусывает язык. Он ей доверял на все сто процентов и даже больше… Даже больше, чем Гамильтону? Берр облизывает губы и мнется, не в силах сказать о случившемся. Феодосия не торопит его, задает легкие не навязчивые вопросы на тему учебы, будущего трудоустройства. Аарон вяло на них отвечал, ведь голова забита была одной мучающей его мыслью, которая пожирала его изнутри. Которую он не может решиться произнести в слух. Вдруг она прислонила свободную руку к голове и поманила Аарона на кухню. Да, накормить бедного несчастного парня было ее долгом. К тому же он часто отмечал и хвалил Феодосию, ведь она готовила по-настоящему вкусно — была еще одна причина остаться у нее погостить… Часы показывали одиннадцать. Он так и не сказал ей ничего важного. Обычный визит, похожий на все предыдущие. Входящий вызов на телефоне и Аарон сразу взял трубку. Алекс не виноват в его странностях. Феодосия улыбнулась и отошла в другую комнату, чтобы оставить Аарона одного. «Святая женщина». — Да? — Аарон, ты домой собираешься? — Алекс пытался сделать сердитый голос, дабы скрыть волнение. Берра не проведешь. Беспокоится. — Слушай, до тебя я часто ночевал у Феодосии, в этом нет ничего такого, — Аарон закатывает глаза. — И ничего такого, о чем бы ты мог подумать. Она замужем. — Здорово. То есть, не придешь? — по голосу Гамильтона у Берра уже всплывали в голове картины милой обиженной мордашки с надутыми губами. Не хватало ему еще ножкой топнуть. — Я очень нужен тебе? — осторожно задает вопрос Аарон. — Вообще-то да… — протягивает Алекс и заметно притихает, что-то промычав в трубку. — Мне одному одиноко. К тому же, я побаиваюсь Чарльза. Он последнее время на меня как хищник на добычу смотрит, очень недобро… А с тобой спокойно. Иди домой. Я буду хорошим, обеща-а-аю… — Ладно, ладно, только ради тебя, — вздыхает разочарованно Аарон. Он действительно хотел остаться у Феодосии на ночь. Тут и уютней, и спокойней, без шумов за стенками, без надоедливого будильника Лоуренса ранним утром. Аарон считал, что хороший крепкий сон ему был бы на руку. — Скоро буду. Аарон улыбается краешком губ и задумчиво смотрит пару секунд в пол. Попрощавшись с заметно погрустневшей Феодосией, он абсолютно не торопливо двигается в сторону общежития. Легче ему не стало.***
Парень осторожно переступает порог комнаты, тихо кладя ключи на тумбочку. Шуршание, и из кухни показывается рыжая голова Алекса. Он стоял в халате, мило улыбался, будто ничего не произошло. Аарон не смог заставить себя улыбнуться в ответ, разулся и упал на кровать, краем глаза поглядывая на соседа. — Очень устал за сегодня? — интересуется Алекс, покраснев и неловко переминаясь с ноги на ногу. — Если что, то чайник вскипячен и… я попытался начать готовить. Надеюсь, ты оценишь… «Серьезно?» — Аарон незаметно для парня улыбается, как он обычно это делал. Чувствует вину и хочет загладить? Как жаль, что он перекусил у Феодосии. Да и как-то в целом в рот не лезло и кусочка. — Прости, Алекс, но я пока не хочу, — вежливо отказывает он, замечая явно расстроенного парня. «Черт…» Берр встает с кровати и подходит к Гамильтону. Он поднимает на него глаза и резко смущенно отводит взгляд. За стенкой раздался смех Лоуренса и что-то натянуто недовольное от Ли. Депрессия Джона успела так быстро пройти? Интересно из-за чего? Дождь снова пошел и забарабанил по козырьку. Аарон дергается, прислушивается к себе и понимает, что в голову его даже не кольнуло. Он даже не пил эти надоевшие ему таблетки. И не натянуто, с каким только может теплом улыбается и осторожно, робко накрывает губы Алекса своими. Он чувствует, как парень приобнимает его за талию и ответно утягивает в долгий поцелуй, цепляясь за него, словно не хотел отпускать, словно он был единственным человеком в этом мире. И Аарону наконец-то становится лучше. Гамильтон надолго запал в душу Берру. А Берр запал в душу Гамильтону. Алекс грустно выдыхает, будто жалеет, что этот момент закончился и просто утыкается ему в грудь, загребая в свои объятья. Крепко, и снова с чувством, будто вот-вот потеряет его. Аарон обнимает в ответ, зарывшись носом в шелковые рыжие волосы и поглаживает по спине. — Обещаю, что у нас все будет хорошо, — шепчет Берр, чувствуя, как сердце бешено стучит в груди. — Все будет лучше, чем просто хорошо. И Алекс верит. Просто потому, что не может иначе.