Как я стала мушкетёром Его Величества

      Вероятно, всех постигала похожая пытка, когда утром ты ожидаешь нечто интересное, нечто новое, неизведанное, что ночью совершенно не можешь уснуть. Возбуждение и эмоции захватывают сознание, а воображение рисует в уме картину того, как пройдёт новый день. В мечтах человек обрисовывает всё до мелочей и, конечно, после разочаровывается в том, что его мечты не воплотились в реальности. Утром поджидают трудности, которые были не учтены раннее в размышлениях. Утром болит голова от недосыпа, но это кажется пустяком, ведь душу захватывает трепет перед предстоящими событиями.       В таком состоянии сейчас находилась Олив. Детское живое воображение рисовало в голове новую жизнь. Вот она становится мушкетёром, король благоволит ей, кардинал считает её своим другом. И любимые герои… Они живы, они существуют, они её друзья.       Все эти мысли совершенно не давали заснуть, а лишь заставляли ворочаться и улыбаться своим мечтам. Возможно, слишком наивным, но всё-таки счастливым. Ещё некоторое время назад Оливи совершенно не знала, что будет с ней дальше. Всё это вызывало грусть и не давало покоя. Где ей найти защиту и спасение? Как выбраться из сырого подвала? Как вернуться домой? Девочка совершенно не знала, куда ей идти. А теперь же всё изменилось. Надолго ли?       Как и ожидалось, Оливи совсем не выспалась и утром была сонной и уставшей. Время активно приближалось к семи часам утра, и ей следовало спешить в особняк герцогини. Опаздывать в первый день совершенно невежливо, думалось девочке. Так она ещё больше очернит свою честь. Нужно спешить…       Туалет и платья того времени требовали долгих сборов, потому и было заведено отправлять весть о посещении дамы за день до встречи или же хотя бы за несколько часов, чтобы женщина успела подготовиться и банально одеться. Сегодня девочка впервые ощутила на себе все прелести этих сборов. Накануне дня девушкой был заказан гардероб. Они довольно долго спорили с герцогиней о нужности тех или иных платьев. Это, по мнению самой Оливи, было совершено лишним. Она скоро станет военным и будет носить форму. Но пока… Герцогиня права. Она не может носить одежду служанки и обучаться в таком виде наукам или же банально исследовать город. Это будет воспринято неправильно и позже может скомпрометировать её, что для Шеврез было совсем лишним. Девочка должна быть чиста, чтобы у шпионов красного герцога не нашлось чем очернить её после замужества.       Сегодня на рассвете было готово одно из платьев. Самое простое, закрытое, строгое, почти без украшений и вышивки на корсете. Оливи согласилась носить только такое, за что получила от герцогини выговор, дескать, она не монашка, чтобы носить нечто подобное. У самой же Олив не укладывалось в голове, зачем тратиться на никому не нужные тряпки?! Хотя сложно сказать, какие платья вообще должны носить дворяне. Шеврез одевается достаточно распутно, но нельзя сказать, что глубокое декольте ей не идёт. Пышная грудь, тонкая талия. Пожалуй, герцогиня — идеал здешней красоты. Оливи же демонстрировать было нечего, поэтому необходимость в вырезе отпала. А спину и руки открывать девочка стыдилась, отчего платье вышло строгим.       Второй нужной вещью был костюм для фехтования. Здесь для конной езды было придумано упрощённое платье, состоящие из приталенного жакета, юбки, ботинок и шляпки. Этот вариант девочка отвергла сразу, как и надобность в женском седле. Как можно сидеть на лошади боком и нормально управлять ей, Оливи не понимала. Если коня пустить рысью, она тут же полетит с него головой вниз! Потому Оливия настаивала на пошиве штанов и покупке нормального седла, чем сильно удивляла герцогиню. — У вас в Московии живут дикари! — причитала Шеврез, напряжённо наблюдая за своей гостьей. Впрочем, здесь дамы тоже имели привычку иной раз прикинуться юношей, но это не демонстрировали открыто. Какой позор будет, если об этом узнает супруг. А на севере, судя по поведению девочки, это было вполне нормальным явлением. — Наши страны немного разнятся, мадам, — Оливи с улыбкой взглянула на свою покровительницу, пожимая плечами. Ничего страшного в ношении женщиной мужской одежды она не видела, как и в том, чтобы девушка умела владеть оружием. Не всё же полагаться на мужчин.       Ещё одним новшеством для девочки стало то, что панталоны ещё не вошли в моду, а значит, дамы, кроме нижней рубашки, не носили ничего схожего с бельём. Этот факт попаданку обескуражил, но оставалось только смириться с дикостью этих обычаев. Туалет на улице — можно привыкнуть. Отсутствие шампуня и геля для душа — куда ни шло. Но это… Зато девочка узнала о том, что к тому времени уже использовали зубной порошок, и белая улыбка не была уж такой редкой. Узнала она и о том, что здесь отнюдь не было таких ужасов, о которых писали учебники. Люди здесь знали о гигиене и чистоте, и всё, что писали до этого в книгах — ложь и клевета!       Одевание заняло около двух часов и состояло из обязательных процедур, которые никак нельзя было пропустить. Это Оливи ещё не взяла в учёт завтрак и утреннюю молитву, ей это прощалось, ведь она исповедовала другую веру. Вообще здесь были слишком помешаны на религии. Впрочем, как и предвиделось. Люди только отошли от средневековых понятий о том, что бог — есть всё, и всё должно посвящаться именно ему.       Омовение, которое Оливи стыдливо произвела сама, не доверяя пока тело служанке, корсет и его шнуровка. Надевание юбок, которых здесь было аж три штуки! Укладка причёски и какой-никакой макияж, состоящий из пудры и чего-то наподобие румян. Одни только сборы слишком утомительны и занимают массу времени. Что уж говорить о дороге и учёбе, предстоящей ей совсем скоро.       Первой мыслью после окончания утреннего туалета было прокатиться верхом на коне, так же подаренном герцогиней, но наряд для этого никак не подходил, да и новый костюм был ещё не готов. Как красив был Анубис — чёрный породистый жеребец, выбранный ею вчера. Длинная тёмная грива, умные и преданные глаза… Это была любовь к животному с первого взгляда. Прежде Оливи практиковалась в искусстве верховой езды. Правда, очень редко и совсем недолго, но она умела сидеть в седле и прогуливаться на лошади шагом. Поездки на ипподром были такими редкими, но такими ценными для Олив. Она каждый раз училась там чему-то новому и хотела после пойти работать туда инструктором, но жизнь распорядилась иначе. — Госпожа! — Да, — Оливи покинула жеребца и направилась вслед за служанкой. Они едва успевали к десяти, и потому нужно было спешить.       Николь не первый день жила в Париже и потому показывала госпоже дорогу, рассказывая о зданиях, которые они встречали по пути. Оливи ловила себя на мысли, что непременно попросит Николь провести её на улицу Феру, но это будет после занятий. Служанка была приветливой и разговорчивой, вначале Олив посчитала это качество уместным, но быстро убедилась в обратном. Служанка болтала без умолку, что сильно раздражало. Вот бы ей попался такой же немой слуга, как Гримо, который двумя словами мог изложить суть дела. Когда она станет мушкетёром, непременно возьмёт к себе такого слугу.       К счастью Оливи, к особняку они вышли быстро, и уже через мгновение девочка была внутри, встреченная чем-то сильно обеспокоенной герцогиней. — Однако, вам идёт это платье, — Мари с улыбкой взглянула на гостью. — Благодарю вас, мадам. — Французским и вашими манерами займётся мсье Арно, так же вам нужно будет подтянуть историю и выучить гербы и главные дома Парижа. Мсье Ламбер, ваш учитель фехтования, прибудет позже, — герцогиня рассказывала это, спускаясь по ступенькам лестницы на первый этаж. — А мне нужно явиться в Лувр, — последние слова были произнесены почти вымученно. Неужели она вновь разгневала короля? Оливи лишь успела пролепетать слова благодарности, и герцогиня уехала по своим делам, оставив свою подругу в замке.       Дни для Оливи теперь проходили однообразно, но далеко не скучно. Девочка быстро училась, хотя и похвалу за свои старания получала крайне редко. Арно был человеком довольно вспыльчивым и надменным. Он знал намного больше ребёнка, чем часто пользовался, задавая ученице каверзные вопросы. Поначалу его удивлял язык, на котором говорила Оливия. Тот же английский, какой он преподавал своим ученикам, но другой. Некоторые слова были ему совершенно неизвестными, ученица путалась во временах, а порою несла полнейшую чепуху, но всё же общаться с ней он мог, хотя и про себя отмечал, что северные страны далеки от прогресса, раз учат какой-то свой английский вместо того, на котором общаются сами англичане.       Этикет Олив усвоила почти сразу, так как в своём времени она не была далёкой от этого. В дворянских фамилиях она ещё путалась, считая, что запомнить всех их попросту невозможно, да и нужно ли, если те сами представятся во время встречи? Но Арно лучше знал, что учить ей нужно, а что нет, поэтому избежать этой пытки ребёнку не удалось. История давалась легко, о ней и не стоит говорить. Сама по себе история — очень интересный, но спорный предмет. В книгах Оливи читала о другом, тут же узнавала совершенно иное. Это озадачивало, конечно, история переписывалась в угоду королям той эпохи, но где среди всего этого найти правду, девочка не знала, поэтому предпочитала верить скорее Арно, нежели тем знаниям, что принесла сюда с собой.       Самыми тяжёлыми и непонятными предметами оставались французский и фехтование. Если устный французский девочка усвоила почти сразу, то с грамматикой и правописанием были проблемы. Насчёт фехтования… Оставалось только молиться, чтобы Ламбер однажды подскользнулся на банановой кожуре и сломал ногу! Умственный труд для попаданки был более привычным, нежели физические упражнения. Шпага была довольно тяжёлой, и удержать её одной рукой ей никак не удавалось, что вызвало причитания её учителя, дескать, девушка только и может, что детей рожать да на балах веселиться, а фехтование — это для мужчин.       Эти слова обижали Оливи и заставляли работать более усиленно. Было решено для начала укрепить её слабое тело, а после уже учиться фехтованию и стрельбе надлежащим образом. Правда, навыки езды старого военного удивили, но это не дало ни единой поблажки. После занятий с Ламбером Олив возвращалась домой едва живая и тут же засыпала, поэтому Николь приходилось раздевать госпожу уже во сне.       Такие старания и успехи были для Шеврез открытием. Она была уверена в том, что девочка уподобится девушкам этой эпохи, быстро остынет к наукам — и особенно к фехтованию — и попросит её представить свету, станет посещать балы вместе с самой Шевреттой. Но ребёнок упорно отказывался сдаваться и упрямо заучивал латынь, продолжая отжиматься под издёвки Ламбера. Всё это было для герцогини новым. Она впервые встречала девушку, решившую стать военным. Впрочем, о замужестве приходилось забыть и строить новый план. Может, действительно этот ребёнок достигнет большего на поле боя? А если так, то уже Мари придётся просить у этой девочки покровительства.