Свет

      Андрей Борисович ненавидел своё состояние. Казалось бы, что может не доставать человеку, имеющему триста душ, несколько сотен акров земли и огромный двухэтажный дом? Стоя на краю балкона, Андрей с удовольствием бы крикнул: «Любви!». Но внизу бегала ключница. Она явно не поняла бы своего барина. — Настюшка, вот ведь негодница этакая! Настюшка! Куда ты курицу-то тащишь, куда?! — А шо, Наталья Петровна, дядюшка велел в сарааай, — пропищала девушка, тряся птицей. — Ты больше этого ирода-то слушай! Неси-ка обратно да возьми пожирнее, барин нынче желает супу выкушать. Вот как, Настюша! Сколько денечков голодал, батюшка наш, даже от моей наливочки отказался! Я ведь ночами не сплю, переживаю я! Хоть супу пожелал и то хорошо. — Может, захворал? — робко предположила Настюша. — Типун тебе на язык, ведьма! Что говоришь-то такое?! — А шо я? Я шо думаю, то и говорю. — Шо думаю, то и говорю! — передразнила писклявый голос девушки ключница. — Побольше думай, чем говорить-то много. Ой, Настюшка, тебя не переговорить! Иди дела делай, барин серчать будет ведь.       Андрей усмехнулся. В последнее время его капризная натура не находила сил выйти наружу. Он мог равнодушно наблюдать за всем, что происходило в его доме, хотя раньше даже дышать без осуждения прислуга не могла. — Эх, ну и к чему мне этот суп с жирной курицей, если не с кем его разделить? — пробормотал барин и облокотился на перила. — Наталья Петровна!       Ключница посмотрела вверх и всплеснула руками. Сейчас она была похожа на курицу-наседку, которую притащила Настюша. — Ой, проснулся, батюшка! Что же Вы, государь мой, не позвали Петьку причесать Вас да платье Ваше сменить?       Андрей стыдливо накинул полы халата на голые ноги. — Я не поэтому поводу вышел, Наталья Петровна, — пытаясь снова вернуть себе строгое выражение лица, заговорил барин. — А что? Неужто опять от еды отказаться хотите? Помилуйте, батюшка, Настюша уже ищет хорошую курицу для супа-то. — Нет, нет, Наталья Петровна! Покушать я смогу. Мне бы лекаря из деревни позвать к обеду. Скучно обедать одному. — Как скажите, батюшка.       Ключница улыбнулась и скрылась где-то между маленькими сарайчиками, которые были хаотично раскиданы по двору. За двором следил Серёжка, сын местного конюха, не имеющий представления хоть о какой-то красоте чужих дворов. Дальше своего он не выходил. Но барин никогда его не ругал за это. Ну и пусть сад потихоньку зарастает, пусть давно покосился забор. Пусть. Кому на это смотреть-то?       Андрей тяжело вздохнул. Ему не хотелось идти в своё темное царство, но и оставаться смысла нет. Мужчина зашёл обратно в комнату, в которой стояла такая духота, что даже Петька заходил морщась. Вот и сейчас парнишка недовольно смотрел на барина. Только он имел право так смотреть на Андрея Борисовича, к слову. — Ну, Андрей Борисович, чем сегодня изволите оправдаться? — насмешливо спросил Петька.       Парень был сыном лекаря, обладал хоть какой-то грамотой и мог часами развлекать барина разговорами. За это права у Петьки были расширеннее, чем у кого-либо во дворе. Даже Наталья Петровна не смогла бы похвастаться таким уровнем доверия. — Нет настроения, — отмахнулся барин. — Даже на умывание? А сменить свой старый халат не хотите? — с надеждой спросил Петька. — Не хочу!       Мужчина сел на край кровати и пустым взглядом уставился стену. К нему подсел Петька.От барина пахло чем-то затхлым, но отсесть парень не решился. — Андрей Борисович, Вам там новый фрак привезли. Не хотите примерить? — А к чему мне он? — бесцветный голосом заговорил барин. — Мне даже выйти некуда. На ужин давно уж не зовут. Красоваться? Тоже нет. Для чего мне новые фраки-то? — Так Вы же сами отвергаете приглашения на ужины! — А что мне делать там? А?       Петька удивлённо посмотрел на барина. Он не узнавал веселого господина, с которым даже переругиваться было интересно. А уж те долгие разговоры вечерами. Но вот уже месяц барин словно сам не свой. — Веселиться, Андрей Борисович. — Настроения нет. « Вот и поговорили!» — пронеслось в голове у Петьки, но отступать он не думал. — Знаете, недавно к моему отцу приехал поэт. Про знаменитость и речи нет, но крайне талантлив. Может, на ужин к себе и его позовёте?       В голубых глазах на секунду вспыхнул интерес. — Поэт говоришь? — Ага. — Ну, зови.       Петька заулыбался. Вдруг поэт этот сможет вытащить из барина всю хандру. Тем более отец писал о нём только хорошие вещи. — Умываться? — с нескрываемой радостью спросил Петька. — Да, Петь, да.