Deadly beauty

20 июля 2039 года Время: 06:56 Кое-как выбравшись на берег, Хэнк мысленно благодарит Фаулера, который не поленился позвонить ему и предложить работу, пусть даже до окончания отпуска остаётся ещё около двух с половиной недель. — Почему вы сразу не сказали, что вам не нравится рыбалка? — спустя какое-то время спрашивает Коннор, когда они находятся уже на полпути к парку. Хэнк усмехается. Он впервые видит андроида таким обеспокоенным НЕ работой. Кое-как отмахнувшись, мужчина спешит включить что-то энергичное, чтобы Коннор вновь не завёл эту шарманку об отдыхе и спокойствии для старого лейтенанта. Последние десять минут дороги они едут под жёсткие аккорды «Рыцарей чёрной смерти». Хэнк молча паркуется у входа в парк, и вместе они покидают автомобиль. Мужчина сразу подходит к большой карте и намечает дальнейший путь. Тропинки, хоть и расходятся на перепутье, но всё равно ведут к одному месту: либо через небольшую возвышенность, либо в обход неё. Коннор впервые замечает за своим другом такую энергичность и потому решает больше не донимать его заботой. Раз уж им предстоит новое расследование, андроиду следует сосредоточиться только на задании, что Коннор, собственно, и делает. Так как напарник затих, андроид берёт на себя смелость заговорить первый. Сказать хоть что-нибудь, чтобы проверить, как настроен Хэнк. — Тут довольно тихо, — замечает Коннор, прислушиваясь к шуршанию деревьев, в листиках которых играют уже не первые солнечные лучи. — Это уж точно. Отличное место для убийства, — усмехается мужчина, взбираясь на возвышенность, где стоит полицейский. Территория уже оцеплена, за жёлтыми предупреждающими лентами копошатся двое полицейских, а третий ожидает детективов за пределами места преступления. — Лейтенант Хэнк Андерсон и мой напарник, — кивает в сторону андроида, — Коннор. — Доброе утро, лейтенант. Спасибо, что приехали, а то дело довольно нетипичное для нашего маленького городка. Проходите, шериф уже ждёт вас. — Да что ж там такое-то? — тихо спрашивает сам у себя Хэнк, пролезая под жёлтой лентой, которую бережно приподнимает Коннор. Сам же офицер остаётся здесь, чтобы при случае опрашивать тех редких прохожих, что могут забрести сюда в такую рань. Хэнк решает не возражать и поспешить к месту происшествия, Коннор ровным шагом следует за ним. — Лейтенант Андерсон? — встречает его вопросом один из полицейских — мужчина средних лет, с небольшой светлой щетиной и коротко стриженными русыми волосами. Он сразу же протягивает ладонь для рукопожатия, Хэнк приветствует его. — Спасибо, что согласились помочь. Я понимаю, что у вас сейчас отпуск, но тут действительно что-то из ряда вон выходящее. Я, кстати, шериф Кристофер Сент-Джонс. — Ну, меня вы уже, думаю, знаете, — Хэнк оборачивается посмотреть на труп. Коннор уже нависает над телом, присев на одно колено и начав осмотр, поэтому мужчина решает разузнать другую информацию. — Можете вкратце рассказать, что случилось? — Мистер Гарван Блант, 42 года, местный работник парка и главный садовник. Был найден сегодня на этом месте приблизительно в 06:15 утра своим напарником Расселом Брауном. Время смерти пока не установлено, — словно рапорт зачитывает молодой офицер, что всё это время тихо стоял за спиной шерифа. — Свидетеля опросили? — Да, он сейчас у нас в участке под присмотром, но ничего путного от него мы не услышали. — Что ж, сейчас посмотрим, — Хэнк направляется к андроиду. Первое, что для себя отмечает Коннор, — это цветы. Труп усеян ими, причём эпицентр этого ужасающего «букета» в животе. Андроид слегка приподнимает зелёные хризантемы, которые выходят прямо из вспоротого желудка. Половина кишечника там уже отсутствует, но крови не так много, как могло бы быть. Хэнк садится рядом с Коннором, но сразу жалеет о своём решении: запах отвратительный, — но андроиду всё равно, и он спокойно продолжает осматривать тело. Пока человек рядом жмурится и отворачивается в сторону, Коннор начинает что-то прояснять. Он вынимает букет зелёных цветов, нижняя часть которых окрашена в алый, из живота и опускает его на траву рядом с Хэнком. Затем Коннор расстёгивает пуговицы на униформе мужчины и распахивает её, оголяя бледное тело. Рана большая, но контур её довольно аккуратный, как будто кто-то пытался вырезать ножом ровный круг. — Смерть наступила в результате потери крови, о чём свидетельствуют слабо выраженные трупные пятна на теле. — Коннор мягко дотрагивается до краёв раны, заглядывая внутрь. — Линия разреза кишечника очень ровная, словно использовали какие-то ножницы. Могу предположить, что сделано это было уже после смерти. На оголённой шее и запястьях выступают маленькие цветочки всё той же зелёной хризантемы, которые успели за это время немного подсохнуть. Они торчат прямо из неглубоких разрезов на коже, но создаётся впечатление, что они реально проросли оттуда — так аккуратно помещены их стебельки внутрь. Коннор наклоняется к лицу убитого, чуть подвинув Хэнка в сторону, который внимательно наблюдает за происходящим, но не вмешивается. Как-никак, такое дело на памяти андроида впервые, и тот сейчас наверняка чувствует особый интерес. Изо рта убитого тянется вверх огромная зелёная лилия, почти перекрывающая всё лицо. Стебель глубоко внутри, поэтому Коннор осторожно приподнимает голову и задирает её чуть назад, чтобы его аккуратно извлечь. Маленькие лепестки и сама ветка цветка окровавлены. От уголков рта и по щекам с двух сторон расходятся рваные искривлённые линии. — Рот не смогли открыть, поэтому его разрезали, — констатирует Коннор. — Чёрт возьми, что за?.. — Хэнк с отвращением смотрит на все эти цветы. Когда же его напарник дотрагивается двумя пальцами до кровавых губ, он встаёт и отходит в сторону — обратно к полицейским. Коннор еле заметно улыбается: Хэнк до сих пор ненавидит, когда тот начинает анализировать кровь, но понимает, что это намного быстрее и удобнее, чем ждать экспертизу. — Прошло двадцать четыре часа с момента смерти, — с этими словами Коннор возвращается к полицейским. — Отлично, — Хэнк поворачивается к шерифу, — тогда мы осмотрим домик садовника, а здесь закончено. — Ещё раз спасибо за помощь, лейтенант, — Кристофер снова тянет потную ладонь, но Хэнк его останавливает, кладя руку на плечо нервному шерифу. — Пока не надо благодарностей. Дело действительно немного странное, но мы постараемся чем-нибудь помочь. Правда, Коннор? — Конечно, — ровным голосом отвечает андроид, что немного успокаивает Кристофера. Видно, что сам шериф никогда не сталкивался с чем-то подобным, живя в таком тихом маленьком городке с населением в две тысячи человек. — Тогда я буду ждать вас в участке, — Кристофер прощается с детективами, но потом, вспомнив кое-что, уже в спину кричит им: — Оставить вам свидетеля для допроса? — Конечно, Коннор у нас в этом деле специалист, — не поворачиваясь к полицейским, громко усмехается Хэнк. Так они покидают место преступления, двигаясь вглубь парка, где деревья становятся всё выше и выше, а тропинки всё уже и уже. — Вы были довольно добры с ним, лейтенант, — нарушает тишину Коннор спустя пару минут безмолвного пути. — Ты про шерифа? — Хэнк как-то грустно улыбается. — Видно, что он совсем новичок в таких серьёзных делах. — И правда, — андроид отвечает как-то слишком неуверенно, и Хэнка одолевают совершенно другие мысли. — Впрочем, как и ты, Коннор. Каково это — впервые увидеть людскую жестокость? Хочешь заниматься этим делом? Коннор отводит взгляд, устремляя его куда-то в траву, а диод на виске на миг переливается жёлтым. Почему-то он чувствует, что хочет заняться этим делом, пусть он ещё никогда и не сталкивался с чем-то подобным. Значит ли это, что жестокость пробудила в нём какой-то нездоровый внутренний интерес? А может ли андроид вообще чувствовать что-то подобное, особенно когда дело оказывается настолько серьёзным? Хэнк так и не дожидается ответа. Пока Коннор медленно погружается глубоко в свои мысли, они уже успевают дойти до еле заметной развилки. К слову, тот самый маленький домик садовника находится в самом тёмном углу этого парка: там, где деревья закрывают солнце, а тропинка обрывается ещё за сотню метров до него, сворачивая к выходу. Коннор сразу подмечает странные следы и кровавые пятна на утоптанной земляной дорожке, поэтому идёт в обход по нетронутой траве, попросив Хэнка последовать его примеру. Ещё пара минут ходьбы — и они оказываются около маленького деревянного склада для садовых принадлежностей, что всё это время был скрыт за грузными деревьями. На дверной ручке детективы также замечают багровые разводы, а на траве — маленькие капли засохшей крови. Трава в некоторых местах сильно примята, и там же можно заметить всё те же красные пятна. Коннор без доли сомнения открывает дверь, после чего Хэнк жмурится от неприятного металлического запаха, коим пропитана вся постройка. Коннор заходит в тесную тёмную кабинку. — Вот оно, — он опускается на одно колено рядом с кровавой лужей на деревянном полу. Хэнк уже по привычке отворачивается, давая напарнику скорее сделать своё грязное дело, после чего тот подтверждает, что здесь именно кровь убитого. — Скорее всего, тут он лежал почти весь вчерашний день У самой стены образовалась немаленькая, уже подсохшая лужа, а от двери и до этого места тянется тёмно-красный шлейф разводов крови. Также Коннор примечает ещё и странные кровавые пятна, напоминающие больше отпечатки рук. В тёмно-красных лужах видны маленькие цветочки таких же хризантем, коими усеяно тело убитого, а у двери стоят окровавленные садовые ножницы. Рядом с ними лежит и недостающая часть кишечника. — Ну что там? — Хэнк скрещивает руки на груди и сверху вниз смотрит на Коннора, который всё ещё что-то сканирует либо пытается реконструировать события. — Расскажешь что-нибудь? Коннор поднимается с колена и ещё раз окидывает взглядом весь небольшой домик садовника. — Я могу только предполагать, лейтенант. — Ну, давай, попробуй. — По большой луже крови можно предположить, что именно здесь он лежал весь вчерашний день. Тут же ему извлекли половину кишечника и поместили лилию и маленькие цветы хризантемы. Букет в животе, скорее всего, был помещён уже на месте, чтобы не примять его при перемещении тела. — Так, хорошо, — Хэнк кивает и внимательно слушает андроида. — Разводы и отпечатки рук… — Коннор всматривается в те места, где чётко виднеются странные следы. — Он был ещё жив, когда его притащили сюда. Скорее всего, Гарван даже пытался доползти до двери, но сделать это было довольно трудно с такой огромной раной в животе, которая… — андроид переводит взгляд на ножницы, — и была нанесена этим инструментом. — И какой вывод можно сделать? — Хэнк спрашивает так, словно ждёт чего-то определённого. — Убийство нельзя назвать спонтанным, но и продуманным оно тоже не было. — Коннор осматривает кишечник на полу. В некоторых местах он практически рваный, его ошмётки уже прилипли к полу и начинают потихоньку гнить. — Если судить по ране и этим останкам — удар был будто бы непреднамеренным, хотя тут тяжело что-либо утверждать. Тем не менее, никаких следов убийца не оставил. Он действовал импульсивно, но всё-таки спланировал дальнейший ход и хорошо подготовился, чтобы не вызвать подозрений и не оставить существенных улик в виде отпечатков пальцев либо любого другого генетического материала. — То есть, у нас нет ни единой зацепки? — протягивает задумчиво детектив, наблюдая за реакцией андроида. Коннор замирает на месте. А ведь и правда, у них нет вообще ничего, что могло бы натолкнуть на личность убийцы, — андроида это заставляет немного зависнуть. — Послушай, — Хэнк кладёт руку на плечо застывшего друга, — я просто хочу сказать, что каждое живое существо в этом мире хоть раз терпело провал. Да, я понимаю, что ты весь из себя такой идеальный, но ты ведь теперь вроде как… живой, да? — Вы заранее предчувствуете нашу неудачу, лейтенант? — Коннор поворачивается к Хэнку и с обыкновенным человеческим удивлением смотрит на него. — Нет. Я просто… — Хэнк не договаривает и в итоге решает не продолжать свою мысль. — Забудь. У нас впереди ещё допрос свидетеля, так что нам тут больше делать нечего. Он без лишних слов разворачивается и уходит, оставляя Коннора наедине с внутренним вопросом и мигающим желтизной диодом. *** 20 июля 2039 года Время: 09:24 Тик-так. Тик-так. Тик-так. Старые часы на стене, усеянной вырезками из бумажных газет, ровно отбивают свой ритм, отдаваясь эхом по всему кабинету шерифа. Кристофер сидит напротив Рассела, который сейчас больше похож на побитого испуганного щенка, нежели на взрослого и уверенного в себе человека с женой и двумя детьми. Про жену и детей Коннор узнаёт из своего краткого анализа. А ещё оттуда же он узнаёт и причину этой истеричной дрожи: мужчина уже был осуждён ранее за преступление, которого не совершал. Может поэтому, а может и по какой-то другой причине, Коннор не решается самостоятельно допрашивать свидетеля, но всё равно заранее говорит на ухо эту информацию Хэнку, который расположился у окна. — Итак, Рассел Браун, — начинает свой допрос шериф, ещё раз заглянув в только что распечатанные материалы дела, — что вы можете сказать о своём сослуживце — мистере Бланте? — Вы же понимаете, что это сделал не я? — голос единственного свидетеля дрожит. Рассел заикается и нервно заламывает свои пальцы, не обращая внимания на их хруст. — Конечно, понимаем. В противном случае — вы бы сидели в комнате допроса, а не здесь, в моём кабинете, — шериф просматривает фотографии и устало вчитывается в первые страницы нового, самого кровожадного за всю историю города, дела.  — Так ты знаешь что-нибудь? — Хэнк бесцеремонно вмешивается в диалог, не стерпев слишком учтивого и доброго, по его мнению, Кристофера. Коннору хочется напомнить другу о причине такого поведения допрашиваемого, но он не делает этого. — Простите, но я правда ничего не знаю о нём. Гарван всегда работал в свою смену один. Этот человек не терпел напарников, поэтому он был единственным, у кого имелся собственный домик садовника. — Может, вы знаете его круг общения? У него были конфликты с другими? — Я же сказал, с ним практически никто не пересекался, так как он работал один. Максимум, где можно было с ним встретиться, — на выходе из парка, и то это случалось довольно редко, — Рассел опускает голову и трёт виски, будто пытаясь успокоить себя. — Прошу вас, мистер Браун, не волнуйтесь вы так. Я ведь не в тюрьму вас отправляю, — мягким тоном произносит шериф, отодвигая документы в сторону и переводя всё внимание на чернокожего мужчину. Хэнк недовольно скрещивает руки на груди, но больше не встревает в разговор. — Я понимаю, я просто… Простите, шериф, я действительно ничего о нём не знаю. Хэнк окончательно отворачивается к окну, наблюдая за только-только приехавшей полицейской машиной. — Ладно, тогда вы можете идти, — произносит шериф, встав с места, — но я попрошу вас никуда не выезжать из города пару дней. Дело довольно серьёзное, так что мне может понадобиться любая ваша помощь. Кристофер открывает дверь и провожает мужчину, который будто бы на ватных ногах медленно передвигается к выходу, не веря своему счастью. — Спасибо, шериф. Я всегда буду рад помочь вам, — это последние слова, что слышат присутствующие прежде, чем дверь за Расселом закрывается. — Значит, остался только дом, — сам себе говорит Хэнк, уставившись в окно. — Да, адрес уже есть, так что через полчаса я буду готов выезжать, — Кристофер бросает взгляд на настенные часы. — Мне нужно разобраться с кое-какими бумагами. К тому же, стоит пригласить сюда остальных работников парка, на всякий случай. — Может, мы сами могли бы осмотреть дом убитого? — вдруг предлагает Коннор, не замечая сбитого с толку взгляда Хэнка. — Я бы с радостью, но, к сожалению, у вас даже нет значка, чтобы делать хоть что-то самостоятельно на законном уровне, — шериф возвращается за свой стол, что усыпан какими-то однотипными бумагами и другими следами скучной рутинной работы. — Не думаю, что мне нужен значок, чтобы участвовать в этом деле, шериф. Я андроид, специализирующийся на таких делах, и сейчас я на службе, ровным счётом как и лейтенант Хэнк Андерсон, который пожертвовал своим отпуском, чтобы помочь вам, Кристофер. Хэнк удивлённо поворачивается к Коннору, что всё это время стоял рядом с ним по правое плечо. Однако, немного подумав, лейтенант понимает, что ему совершенно не хотелось бы, чтобы под ногами путались неумёхи-офицеры, которые, так же как и сам шериф, в глаза ещё не видели таких серьёзных дел. Хитро улыбнувшись, он мысленно хвалит Коннора за лёгкую обучаемость в красноречии и умении принимать выгодные для них обоих решения самостоятельно. Сам же шериф немного опешивает от такой внезапной наглости андроида, но вместо учтивой просьбы «слушаться людей и не задавать лишних вопросов», лишь сдержанно улыбается и сдаётся: — Хорошо. Вы правы, было бы некрасиво с моей стороны звать вас на помощь, а потом ограничивать в чём-то, — шериф устало кидает взгляд на Хэнка, а затем принимается рыться в каких-то маленьких записках в своём блокноте. — Если найдёте что-то, тут же звоните. К вам на помощь приедет следственная группа. — Отлично, — Хэнк принимает от Кристофера маленькую бумажку с адресом. Вместе с Коннором они спешно покидают полицейский участок. — А вы действительно заинтересованы, лейтенант, — замечает Коннор, садясь в автомобиль к Хэнку. — Кто бы мог подумать, что отдых так преобразит вас. — А ты действительно становишься нахальнее, жестянка, — усмехается Хэнк, заводя мотор. Из магнитолы играет лёгкий успокаивающий джаз местного радио, пока они проносятся мимо маленьких домиков, магазинов и кафешек. Город, в котором они очутились, поистине кажется миниатюрным, огороженным от всего остального мирком. Именно потому Коннор выбрал это место — ища умиротворение не только для Хэнка, но, быть может, и для самого себя. Вот мини-забегаловка, выполненная в стиле старых вестернов, вот проносящийся мимо них человек на обычном велосипеде, вот стоянка с раритетными автомобилями, вот старый величественный музей — всё это и есть тот самый Лон Пайн. Два национальных парка, один дорогущий ресторан, пара аккуратных и уютных отелей и несколько частных секторов совсем рядом с этой инфраструктурой — город действительно очаровывает этим духом старины, окружённый лесами и далёкими горами. И если Коннор не может почувствовать что-то вроде ностальгии, то Хэнк точно ощущает это душещипательное состояние сразу, как только они впервые въехали на территорию Лон Пайна. Музыка из магнитолы стихает. На смену ей приходит приятный голос женщины-диктора, которая рассказывает какие-то местные новости. Хэнк не спешит переключать, просто продолжая свой путь, ещё сильнее погружаясь в эту атмосферу. Быть может, за эти долгие и очень тяжёлые годы работы в полиции он на самом деле устал, и потому стремится сейчас забыться, расплываясь в этой уютной обстановке. — И сегодня у нас в гостях — Aдам Гриди! — торжественно объявляет женщина из магнитолы. — Безусловно, один из самых успешных пластических хирургов Америки и самый известный человек Лон Пайна вновь вернулся на родину после командировки! Расскажите, Адам, как прошло ваше возвращение? — Вообще-то я вернулся около двух недель назад, — мужской бархатный голос смеётся и очень вежливо отвечает. — Я очень рад снова оказаться здесь в Лон Пайне, в месте, где я родился и получил все те знания, которые сейчас успешно применяю на практике в других странах. — Куда вы уезжали на этот раз, мистер Гриди? — Две недели я был в Великобритании. Скажу только одно — никакие мегаполисы не заменят мне эти родные места. — Планируете покинуть нас в ближайшее время? — Не думаю. Сейчас в Лон Пайне происходит действительно грандиозное событие, которое расцветит город новыми красками. Конечно же, я хочу видеть это своими глазами, так что, — голос выдерживает паузу, а затем с каким-то заигрыванием продолжает: — вы знаете, где меня найти. Помните: каждый человек красив, а я лишь помогаю подчеркнуть эту кра… — Слишком слащаво, — раздражённо буркает Хэнк и переключает волну на сенсорном экране. Не найдя ничего подходящего для себя, он включает свою любимую группу, что уже давно записана на флешке, и удовлетворённо откидывается на спинку сидения. А Коннор дальше рассматривает городские успокаивающие виды. Так и продолжается до тех пор, пока автомобиль не тормозит у ветхого одноэтажного дома, лужайка которого огорожена маленьким белым забором. Калитка открыта, так что детективам не составляет труда войти. Пока Хэнк пробует стучать в дверь, Коннор проходится по идеально выстриженной лужайке, больше напоминающей красивый зелёный ковёр. Не увидев ничего подозрительного, он подходит к Хэнку, который до сих пор не вошёл внутрь. — Вам помочь, лейтенант? — учтиво спрашивает Коннор, но вместо ответа слышит лишь оглушающий грохот двери об пол. — Лучше будь за мной. В доме ещё может кто-то быть, — Хэнк тянется к заднему карману, где обычно держит пистолет, но с досадой понимает, что оставил его в номере отеля. Отмахнувшись, он всё равно продолжает путь первым. Но дом был тих. Деревянные половицы скрипят под ногами двух детективов, отдаваясь эхом в пустой гостиной. Не дождавшись хоть какого-нибудь отклика, Хэнк уже более уверенно расхаживает по жилищу в поисках зацепок. Коннор не отстаёт. Осмотр они решают начать с гостиной, что соединена с крохотной и скромной кухней. Гарван жил совсем бедно, хоть и зарабатывал он довольно хорошо для главного работника парка. Набор стеклянных бутылок из-под пива даёт представление о жизни этого человека: вот он приходит домой, скидывает грязную обувь в коридоре, на спинку кресла опускает тёмно-зелёную униформу и плюхается на обшарпанный диван, открывая только что купленный слабоалкогольный напиток. Гарван не напивался, он просто старался забыться. Весь дом пропитан какой-то затхлостью и унынием. Серые стены уже не выдерживают многолетние ссохшиеся обои, деревянный пол вечно мокнет из-за дырявой крыши, диван покрывается новыми пятнами алкоголя и наскоро сделанной еды. Человек, который не жил, а просто существовал. Была ли у него причина так запустить свою жизнь? Может быть, но ответить на это никто не может. Он не был озлоблен на жизнь, ни разу не сыграв в рулетку. Он не был обижен на судьбу, не напиваясь до беспамятства. Он не был привязан к людям, не склоняясь по вечерам над старой фотографией. Гарван всю жизнь был один, и единственное место, где он мог избежать самого себя, — парк, в котором он проводил порой даже больше времени, чем требовалось. Коннор медленно обходит шкаф с оторванными дверцами, где неряшливо покоится повседневная одежда, и идёт в сторону такой же унылой кухни. Она практически пустая, но в то же время кажется нереально заполненной. Столовые приборы разбросаны по взбухшей столешнице, грязная посуда грудой свалена в заплесневелую раковину, а на столе и под ним полно картонных коробок из-под пиццы и другой вредной еды. Хэнк смотрит на всё это с какой-то отрешённостью, как будто это лишь дешёвые декорации. Не выдержав затхлого тяжёлого воздуха, он устремляется к выходу, а Коннор в последний раз окидывает взглядом маленький мрачный дом. Сколько он ни пытается рыться в старом мусоре или рассматривать пятна на полу и мебели — ничего полезного он так и не может найти. — Лейтенант, вы в порядке? — мягко спрашивает Коннор, подходя к Хэнку, который уже стоит на улице. — Да, — поворачивается к Коннору. — Не очень приятное место. — Согласен, — андроид хочет приободрить, но не может найти нужных слов. У них до сих пор нет ни единой зацепки. Хэнк спускается с маленьких ступенек и направляется к машине. Сгущаются тучи. Скоро пойдёт дождь.