Deadly beauty

Стук клавиш механической клавиатуры глухим эхом отдаётся в стенах тёмного маленького кабинета. Мужчина с огромным усилием выдавливает из себя слова, которые через секунду отражаются на экране монитора. — Боже, Прайд, как же ты меня подставила, — говорит сам с собой. Буквы начинают путаться от усталости. «…город начала», «серую жизнь», «цветы распускаются». — Ты писала это под чем-то? Через полчаса он, наконец, заканчивает. Солнце уже зашло — в кабинете царит мрак, расступающийся лишь перед ярким экраном монитора, который буквально прожигает глаза. Потерев переносицу, мужчина вызывает к себе сотрудницу. Спустя минуту девушка застывает в дверях и с недоумением смотрит на начальника. — Я закончил. Срочно отправляй статью на печать. — Хорошо, сэр. Девушка удаляется, оставляя его наедине с головной болью и чувством несправедливости. *** 27 июля 2039 года Время: 15:20 Конь уверенно идёт вперёд, заграждая собой короля. Коннор с интересом смотрит на шахматные фигуры: он прекрасно понимает, что совсем скоро одержит победу, но решает не ставить мат на этом ходу. — Мне постоянно кажется, что я занимаюсь не тем, — Хэнк наблюдает, как андроид делает заведомо ложный ход, перекрывая себе возможность выиграть прямо сейчас. — Но у нас действительно нет никаких зацепок, лейтенант. Всё, что нам остаётся делать, — ждать нового хода Живописца. — Живописец? — Андерсон не сразу замечает, как ему ставят шах. Коннор либо нарочито растягивал ощущение победы, либо поддавался ради человека. — Это кто такое придумал? Небось, какая-то жёлтая пресса? — Нет, это я его так назвал. Вы же знаете, что эти убийства не освещались в газетах, шериф старается держать дело в секрете. — Он не может скрывать это всё время. Пауза. Коннор смотрит, как Хэнк открывает путь к своему королю, будто бы не обращая внимания на чёрного ферзя андроида. — Я понимаю это, — опасная для чужого короля фигурка уходит в противоположном направлении. — Мы что, играем в «кто кому поддастся»? У тебя же был шах. Коннор невинно смотрит на шахматную доску, а затем на Хэнка. — О, правда? А я и не заметил, — он снова ставит шах. Мужчина, даже не успев толком сдаться, вынимает из кармана вибрирующий телефон. Без лишних слов он жмёт на кнопку и приставляет устройство к уху. — Андерсон слушает. — Здравствуй, Хэнк. Только что поступило сообщение о новом убийстве. Я уже выезжаю на место, так что с нетерпением жду вас там. Адрес вышлю смс. — Хорошо, собираемся. Хэнк с выдохом опускает мобильный обратно, кинув короткий взгляд на сообщение. Наверное, он уже успел пожалеть о том, что вообще принял это дело. Да в принципе о том, что у него хватило ума пожаловаться Коннору на своё плохое самочувствие. — Чёрт возьми, ты ещё не победил? Хватит смотреть, просто ставь мат. Андроид с долей какого-то сожаления поднимает своего ферзя и толкает им вражеского короля, что свидетельствует о его победе. — Теперь можно ехать. Коннор садится уже на ставшее привычным место пассажира рядом с другом. Хэнк, как обычно, включает свою любимую группу, и они немедленно выезжают, бросив шахматы куда-то на заднее сидение. Сегодня город кажется особенно оживлённым. Всё началось с того, что миловидная девушка на ресепшене в отеле дала им какой-то праздничный буклет, но Хэнк так и не удосужился прочитать его. Позже, когда они смиренно пристроились за столиком в небольшом саду, их частенько отвлекал гул толпы и музыка, которая доносилась откуда-то из центра. Не то чтобы это сильно раздражало мужчину, но у него не было никакого желания знать, что там случилось. Сейчас же, проезжая по главной аллее в сторону дома очередной жертвы, Коннор и Хэнк не понимают, что происходит с городом: повсюду щеголяют люди с широкими улыбками и флажками в руках, на вывесках магазинов и кафе красуются надписи «С праздником!», а уже подъезжая ближе к центру, детективы замечают толпу, радостно танцующую под какую-то музыку. — Утром я видел газету. Сегодня день города, лейтенант. — Надо же. Даже Детройт так живо не отмечает этот день, — Хэнк сворачивает, так и не доехав до главной площади, поскольку она перекрыта. — Лон Пайн мал, почти каждый друг друга знает, — как-то задумчиво утверждает Коннор, наблюдая за праздничным настроением людей снаружи. — Но кто бы мог подумать, что здесь заведётся такой жуткий человек. Хэнк заворачивает к небольшому домику, где уже припаркована одна полицейская машина. Участок аккуратный, но по сравнению с соседним довольно скуден на растительность. Снаружи их поджидает Кристофер, настроение которого с каждым преступлением падает вниз. — Здравствуй, шериф, — Хэнк как ни в чём не бывало сразу же следует в дом. — Что-то ты устало выглядишь. — Весь вечер занимался бумажной волокитой в отделе. Войдя в узенький коридорчик с пустыми вешалками на стене, детективы проходят внутрь. Взору открывается просторная комната: светлая кухня совмещена с уютной гостиной, отделяемая от неё барной стойкой. На ней расставлены кофеварка и маленькие скляночки со специями. Посреди гостиной — диван со стеклянным столиком, а напротив висит телевизор. Дверь в спальню, находящаяся прямо за гостиной, приоткрыта: там копошатся коронеры и криминалисты. На кухне же находятся двое: какой-то офицер и понурый мужчина, что сидит за барной стойкой. — Эмили Прайд, 24 года, журналистка. Была найдена сегодня в 15:15 у себя в квартире Лукасом Своном. Они подходят к зажавшемуся человеку, который ёжится на стуле. Полицейский отступает в сторону, освобождая детективу дорогу к свидетелю. Кухня слишком компактная, чтобы им всем уместиться в ней, поэтому Коннор тут же удаляется в спальню осматривать труп, а Хэнк и Кристофер остаются, чтобы поговорить с Лукасом. — Лукас Свон? — Да, — его голос тихий, а взгляд устремлён в пол. — Расскажите всё, что можете, — просит Кристофер, а Хэнк пододвигает к себе табурет и садится напротив белокурого мужчины. — Я даже не знаю, с чего начать, — он нервно трёт пальцы, выдыхает и собирается с силами, чтобы рассказать свою историю, — я главный редактор местной газеты «Жизнь соснового города», а Эмили, — с опаской смотрит на двери в спальню, — была моей подопечной, то есть журналисткой. Она собирала материал, писала статьи, освещающие культурную жизнь города, а после отправляла мне на редактуру. Обычно все свои наработки Эмили отдавала мне лично в руки, чтобы если что я мог попросить её где-то срочно подправить, но в этот раз она почему-то прислала готовую статью по почте, так и не явившись в запланированное время. Пусть город и мал, но у нас хватает материала на каждый день, поэтому целый день она собирает материал, а вечером мы пускаем всё это в печать. — Вы можете показать потом эту статью? — Да, конечно, но она показалась мне немного странной. Когда увидел её, я и сам не понял, что Эмили имела в виду, поэтому вчера вечером мне пришлось немного переделать её. Если бы я только знал, что в тот момент с ней что-то произошло, я бы… — Лукас поджимает губы и качает головой, будто не веря в происходящее. — Часов в девять она прислала смс о том, что статья была отправлена мне на почту, а после этого окончательно пропала. Эмили не отвечала ни на звонки, ни на смс, ни по электронной почте. Я подумал, что сейчас вечер и, вероятно, у неё могли быть какие-то личные планы, встреча, поэтому она так халатно отнеслась к работе. А потом… Лукас закрывает лицо руками. Хэнк терпеливо ждёт, когда тот придёт в себя, Кристофер же смотрит на это с некой усталостью. Не выдержав, шериф уходит к своим коллегам, оставляя детектива наедине со свидетелем. — Она не пришла на работу. Знаете, пусть Эмили и была порой холодна ко всей этой рутинной работе написания однотипных статей про парки или кафе, но она всегда выполняла свою задачу на высшем уровне и никогда не опаздывала. Однако в последнюю неделю я стал замечать за ней странное поведение: она частенько задерживала статьи, не всегда приходила вовремя и выглядела ещё более уставшей, чем ранее. Но сегодня она вообще не явилась на работу. Я был даже немного зол на неё: сначала она отправляет мне недописанную статью в самый последний срок, потом и вовсе не приходит в отдел. Естественно, я, быстро закончив свои дела и направив человека на сбор нового материала, поехал к ней узнать, что случилось. Долго звонил в дверь и только потом понял, что на самом деле она была открыта. Когда я вошёл и увидел всё это, я пять минут не мог собраться, чтобы хоть что-то предпринять. — В каких отношениях вы были с ней? Лукас удивлённо поднимает глаза на Хэнка и с каким-то возмущением заявляет: — Сугубо рабочие, детектив. — Ладно, — подозрительно протягивает Хэнк, приподнимая одну бровь. Лукас снова устремляет взгляд в пол. — Кто-нибудь может подтвердить, где именно вы были вчера вечером? — Конечно! Люси, да, впрочем, и остальной персонал, что занимается печатью. Эта единственная статья вчера задержала всех на работе. — Может, у вас есть догадки, кто бы мог это сделать? Были какие-то недоброжелатели? — Эмили довольно боевая натура, и она всегда писала правду, если ей что-то не нравилось. Однако порой её мнение сильно разнилось с чьим-то ещё, но она хотя бы умела отстаивать своё. Хэнк заканчивает разговор и встаёт с места, давая полицейскому с блокнотом в руках продолжить свой личный допрос. Направляясь в спальню, мужчина сталкивается с каким-то перепуганным судмедэкспертом, что буквально вылетел из комнаты. Усмехнувшись про себя, он заходит внутрь. — Снова вещдоки облизываешь, Коннор? Видел бы ты лицо того парня, — Хэнк смотрит на напарника сверху вниз и наблюдает за тем, как тот растерянно не знает, куда деть окровавленный палец. — Ладно тебе, лучше расскажи, что нашёл. — Помните понедельник, лейтенант? — андроид поднимается с колена и поворачивается к другу. — Когда мне под колёса бросилась сумасшедшая, в кафе испортили одежду, а невовремя прибывшая домработница упала в обморок прямо на месте преступления? Такое невозможно забыть, Коннор. — Это, — поворачивается к трупу, — та самая «сумасшедшая» леди. Зрелище действительно ужасное. Среди сотни светло-голубых гортензий, незабудок и гелиотроп на кровати покоится тело со всеми признаками смерти от асфиксии. Андроид, который уже до этого расстегнул блузку, приоткрывает её: сине-багровые трупные пятна обильно разливаются по оголённым участкам тела. Хэнк, хоть и видел много убийств до этого, но просит прикрыть её и больше не трогать. Цианоз кожных покровов и мелкоточечные кровоизлияния в соединительные оболочки век — ещё один общеасфиксический признак, на который указывает андроид. — Смерть наступила в районе девяти вечера, так что трупу уже 19 часов, — поясняет Коннор и продолжает рассказывать о своих наблюдениях. — Душили, чем-то жёстким, на что указывают борозды на шее. Хрящи гортани переломаны, а рот искривлён гримасой ужаса. Оттуда же и торчит маленький комочек незабудок, делая эту сцену ещё более жуткой. Оголённые руки и ключица испещрены глубокими порезами, которые украшаются гелиотропами, а гортензии просто лежат на трупе и рядом с ним, местами впитывая кровь, сочащуюся отовсюду. — И ещё я заметил, что эти порезы намного тоньше тех, которые мы видели у Гарвана. — Думаешь, их нанесли скальпелем Адама? — Да. Хотя если присмотреться, линии разрезов не всегда ровные, как будто руки одного из них дрожали. — Одного из них? Коннор обходит тело и становится по другую сторону кровати: — То, что порезы нанесены одним и тем же инструментом, — факт. Но вот кто именно их наносил — это уже большая разница. Порезы с этой стороны не такие уверенные, как те, что находятся с вашей. Это обуславливает их разнящиеся размеры, глубину и ровность. Хэнк скрещивает руки на груди, пытаясь представить, что же здесь могло происходить вчера вечером. — Более того, я нашёл кое-что интересное в её ноутбуке. — Ты уже и туда успел нос засунуть? Коннор без ответа поворачивает к лейтенанту компактный компьютер, открывая какое-то электронное сообщение: Статья от 27 июля 2039 года «169 лет со дня основания Лон Пайна Вот уже на протяжении 169 лет город Лон Пайн радует своей природой и старинными достопримечательностями тысячи туристов. Создатели крупных кинокартин, снятых в этом городе, до сих пор наведываются к нам, а любители горного и других видов спорта с радостью посещают Лон Пайн не только для этих целей. Ежегодно сюда приезжает около сотни ценителей искусства, а в текущем году только за неделю это число увеличилось в пять раз. Начиная с 2020 года население города потихоньку, шаг за шагом неумолимо растёт. Не обошёл стороной нас и технический прогресс: отели, кафе и прочие общественные заведения оснащаются новыми технологиями для удобства туристов и жителей Лон Пайна. Уже через полгода мэр планирует принять новейшую партию андроидов из «Киберлайф», тем самым улучшив уровень благосостояния города. Этот год был довольно насыщенным для горожан и приезжих, но отдохнуть от суеты и увидеть всю красоту Лон Пайна можно будет уже завтра. В день города для туристов и коренных жителей запланированы различные культурные мероприятия. На главной площади перекроют движение: там будут проводиться всевозможные конкурсы, намечаются грандиозные выставки, а также выступления музыкантов. В центральном парке пройдёт ряд спортивных конкурсов, в том числе и ежегодное состязание рыболовов. Порадует в этот день и местный ресторан «7Pine», который организует специальное праздничное меню: блюда, забытые временем, возродятся вновь! Наконец, вечером состоится фестиваль фейерверков на главной площади, что станет чудесным завершением праздничного дня. Наш город — город начала. Именно Лон Пайн покажет миру, что есть искусство. Именно Лон Пайн откроет для людей новый взгляд на их серую жизнь. Лон Пайн — место, где цветы распускаются». — Это та самая статья, которую она отправила своему начальнику, — задумчиво произносит Хэнк, вчитываясь в последние строчки текста. — И концовка её, и правда, странная. — Но и это ещё не всё, лейтенант, — андроид подаёт ему небольшой подарочный блокнотик, который кажется толще из-за вкладок в нём. — Взгляните. Хэнк переворачивает пару страниц, бегло пробегается взглядом по неровным размашистым строчкам и, наконец, натыкается на нечто странное. «Двадцатого июля в девять утра у входа в центральный парк до сих пор стоят полицейские машины. На вопросы офицер отвечать не стал. Двадцать третьего июля на парковке больницы шло какое-то глобальное расследование. Кристофер отказался давать интервью, но я точно видела, что в том автомобиле мог быть труп Адама. Также там работал андроид». К этим словам прикреплена маленькая фотография с места происшествия, сделанная на полароид. «Один разговорчивый офицер сказал только, что это была очередная цветочная жертва. Вечером была в больнице. Спрашивала Адама Гриди. Никто не стал отвечать на мои вопросы. Двадцать четвёртого июля пошла в участок. Хотела попасть лично к шерифу, но он не принял меня. Адам Гриди мёртв. Как и некий мистер Блант, который уже пару дней как «ушёл с работы». Снова была у шерифа. Я хотела узнать, почему он не освещает эту проблему. Их расследование идёт в строгой секретности, но я считаю это неправильным». — Она пыталась копать под Кристофера? — Хэнк листает далее и натыкается на ещё большее количество фотографий, а также описание некоторых улик и предположений. — Или всё-таки вела собственное расследование? — Этого мы уже не узнаем, — с этими словами Кристофер переступает порог спальни. — Могу сказать только одно: я не мог давать какую-либо информацию прессе. Сейчас в городе праздник, к тому же, наплыв туристов, и только молчанием я могу предотвратить панику. — Но люди должны знать, чего опасаться. — Да мы сами не знаем, чего опасаться, лейтенант Андерсон. Вы прекрасно понимаете это. Хэнк сжимает в руках блокнот — и всё-таки соглашается. Он ещё успеет сто раз подумать о том, что дела с наркотиками или теми же девиантами были не такими напряжёнными, как это. Шериф, больше не найдя слов, разворачивается, оставляя детективов одних. Коннор смотрит ему вслед, его диод пару секунд мигает жёлтым, но быстро приходит в прежнее состояние. Он бы мог сделать сейчас поспешные выводы, но не стал: это лишь собьёт их с истинного пути. Пока Хэнк продолжает вскользь осматривать примявшиеся, обклеенные фотографиями и стикерами страницы, андроид проходится по спальне. Комната хоть и довольно маленькая, но выглядит заполненной: в углу огромные стопки газет, на столе раскиданы разного рода канцелярские предметы, а стена увешана какими-то пометками с напоминанием и работой. Там же висят и полки с пыльными книгами, и только один небольшой участок немного потёртый — здесь Коннор нашёл тот блокнот. Гардероб не такой красочный, как у большинства женщин: в основном рубашки и тёмные джинсы — и всё это в одной цветовой гамме. В другом углу стоит обычная деревянная гитара. Коннор аккуратно проводит по струнам вдоль, сметая с них пыль, отмечая про себя, что её давно никто не брал в руки. — Ну что, готов уходить? — Хэнк с громким хлопком закрывает блокнот, но не спешит оставлять его. — Вы собираетесь забрать его с собой? — Почему бы и нет? Он может пригодиться. Однако его планы нарушает Кристофер, который останавливает детектива уже на выходе из дома. — Мне очень жаль, лейтенант, но вы не можете выносить вещественные доказательства за территорию места преступления. Особенно, если они имеют прямое отношение к делу, — его голос ровный, но в нём улавливаются нотки осуждения. Хэнк фыркает, но всё же передаёт вещицу назад. — Если что, вы всегда можете приехать в участок и ознакомиться со всеми уликами. — Ладно, — понимая, что против правил пойти нельзя, мужчина просто разворачивается и уходит к машине, а Коннор, вежливо попрощавшись, следует за ним. *** 27 июля 2039 года Время: 16:47 — Прошу прощения, вы к кому? — на входе их останавливает приятная на вид девушка в прямой юбке и белой рубашке. В руках у неё небольшая стопочка газет и журналов, которые она, судя по всему, куда-то собирается отнести. — Нам нужно найти рабочее место Эмили Прайд, — поворачивается Хэнк на тонкий голосок. — Её сейчас нет в офисе. Мистер Свон поехал к ней узнать, в чём дело. — Мы здесь как раз таки потому, что она сегодня не пришла на работу. Девушка хочет что-то возразить, но её взор падает на Коннора. Видя андроида в форме, она, немного помявшись, всё же показывает, куда нужно идти. Пройдя по длинному коридору, где проносятся работники с бумагами и газетами, они наконец заворачивают к заветной двери. Здесь Эмили работала в одном кабинете вместе с ещё десятком человек, которые совсем не обращают внимания на только что вошедших детективов. Двое парней, сидящие друг напротив друга, громко и быстро стучат по клавишам клавиатуры, одна из девушек беспокойно набирает смс на телефоне, а кто-то просто чиркает ручкой в рабочем блокноте, делая наброски будущих статей. Пройдя к единственному пустому столу с именной табличкой, Хэнк присаживается в кресло, бегло осматривая рабочее место. Широкий монитор уклеен разноцветными стикерами, на столе хаотично располагаются разного рода газетные вырезки и стопки бумаг, а также маленькие записки с идеями для новых статей. Девушка, сидящая совсем рядом, с удивлением оборачивается на детективов: её рот открывается в немом вопросе, но она всё равно не издаёт ни звука. Завидев её замешательство, Хэнк сам начинает: — Эмили Прайд знаете? Та неуверенно кивает. — Когда видели её в последний раз? Во всех подробностях. — Что-то случилось? — Да, поэтому чем больше деталей вы расскажете, тем будет лучше. Девушка, встрепенувшись, выдыхает и начинает: — Вчера Эмили отказалась пообедать вместе, поэтому я осталась одна в офисе: другие сотрудники разошлись кто куда. Как ни в чем не бывало, я продолжала работать и тут услышала, как кто-то вошёл в кабинет. Автоматом смотрю на часы: до конца обеда оставалось ещё минимум полчаса, поэтому было странно, что кто-то вернулся раньше. Это оказалась Эмили, которая без лишних слов заняла своё место и принялась за работу. Я была удивлена: обычно она приходила в крайний срок, но без опозданий. Мне хотелось поинтересоваться её самочувствием, так как в последнее время она выглядела очень уставшей и могла опаздывать на работу, но что-то меня остановило. Вернулись остальные сотрудники, и все в тишине продолжили работу. Пока через пару часов у Эмили не зазвонил телефон, и мне даже на миг показалось, что это был номер её домашнего. Она обеспокоено посмотрела на экран и спустя лишь пару секунд ответила. Естественно, я не могла слышать, о чём именно ей говорили, но сама же Эмили не отвечала, просто молча слушала. Напоследок она сказала, что скоро будет, и поблагодарила за звонок, а сама начала спешно складывать свои заметки в сумочку. — Что-то случилось? — В моём доме полиция. Мне надо срочно ехать. Передай, пожалуйста, Лукасу, что я как обычно приеду к восьми и отдам ему материал. И тут Коннор тихим голосом окликает друга и протягивает ему вещицу, которую только что нашёл в столе. Конверт. Точно такой же ярко-синий конверт с бархатом и вензелем. Вновь пустой. — Вот же срань… Коннор и Хэнк понимают друг друга без слов, однако андроид всё равно не может разобраться в одной вещи: он совершенно точно не помнит никаких намёков на такой конверт в доме Гарвана. Кажется, что этот садовник — единственный, кто, по сути, не имеет ничего общего с двумя другими жертвами. Удостоверившись, что никаких лишних отпечатков нет, они забирают конверт и спешат покинуть офис. Выйдя из крупного по меркам этого города двухэтажного здания, мужчина тут же звонит Кристоферу и задаёт очевидный вопрос: — В дом Эмили вчера отправляли полицейскую машину? На той стороне провода Кристофер немного поперхнулся, явно не ожидая такого резкого начала разговора. — Насколько я знаю, нет. — Ты уверен? Мне сказали, что с домашнего телефона Эмили вчера звонила полиция и просила срочно приехать. — Я абсолютно точно уверен, что это невозможно, лейтенант. Если бы вчера кто-то из наших приезжал к ней, мне бы сразу же сообщили. — А соседи что-нибудь видели? — Справа по соседству живёт пожилая семейная пара, которая почти не выходит из дома, а слева муж с женой вчера отсутствовали дома весь день. — Ладно, — задумчиво протягивает Хэнк и вновь задаёт вопрос: — Тогда мне нужно всего-ничего: пробить все звонки за вчерашний день на мобильный телефон Эмили. — Завтра утром всё будет, — уставшим голосом отвечает шериф и прощается. *** Клубы дыма поднимаются вверх и упираются в деревянный потолок старого паба, который уже насквозь пропитан запахом алкоголя и табака. В этот вечер люди отдыхают кто как может: кто-то ужинает с семьёй в ресторане, дегустируя новое меню «7Pine», кто-то всё ещё гуляет по праздничным улицам, а кто-то и вовсе пьёт здесь. Пятеро суровых мужчин, облепив единственный телевизор, смотрят футбол, кто-то вальяжно курит сигарету, распластавшись за барной стойкой, а кто-то болтает с друзьями, потягивая из больших стеклянных кружек пиво. Коннор даже не подозревал, куда Хэнк решит его завести. Лейтенант не пил уже долгое время и, благодаря своему другу, умудрился выйти из этого состояния. — Не волнуйся, пива попьём и пойдём спокойно в отель, — ровно говорит мужчина, совсем не обращая внимания на косые взгляды. Как только в паб входит андроид, в воздухе буквально повисает какое-то напряжение. Даже мужчины, смотревшие футбол, отвлекаются от своего дела и сейчас странно поглядывают на помощника детектива. Коннор и сам чувствует это внимание, однако Хэнка это нисколько не смущает. Он хочет подыскать тихое местечко, как вдруг замечает знакомую спину в тёмном плаще. — Крис? — Хэнк подходит сзади к сидящему в самом углу человеку, что мирно потягивает какой-то крепкий на вид алкоголь. — Лейтенант Андерсон? — встрепенулся шериф, когда его окликает знакомый голос. — Не против, если мы присядем? — Н-нет. Конечно нет, — на миг оживлённый, Кристофер снова поникает, утыкаясь носом в полупустой стакан. Его взгляд потупляется, и, как про себя отмечает Коннор, ему очень нехорошо. Хэнк присаживается напротив, а андроид располагается рядышком, не переводя внимания с подвыпившего шерифа. — Я не знал, что по пятницам вы проводите своё время здесь, — непонятно отчего сказанул детектив, пытаясь как-то завязать разговор. Почему-то сейчас он видит в Кристофере себя из прошлого: потерянного, удручённого и вечно пьяного. — Недавно начал, — сухо отвечает тот, осушая стакан и с громким стуком ставя его на стол. — Я понимаю, что ситуация с Эмили смотрится немного странно. Наверное, вы уже записали меня в список подозреваемых. Хэнк в ответ на это хмурится, а шериф лишь грустно усмехается, смотря на недопитую капельку виски на дне стакана. — Я не думаю, что вы убийца, шериф, — внезапно встревает Коннор, и Кристофер с удивлением поднимает глаза. — Ваша неприязнь к андроидам неподдельна. А я уже знаю, что убийц двое и один из них как раз является андроидом. Причём он играет далеко не последнюю роль в этих преступлениях, отчего я очень сомневаюсь, что даже при огромном желании кого-то убить вы смогли бы сделать это заодно с кем-то из нас. — Почему андроид? В этот момент футбольные болельщики подрываются с мест и громко кричат «гол». Кто-то принимается обниматься, кто-то заказывает ещё пива, а кто-то просто тихо лыбится, потягивая кое-что покрепче. О существовании Коннора все забывают напрочь, поэтому он спокойно продолжает говорить: — Ноутбук Эмили был с паролем, причём у неё дома не оказалось никакой подсказки, как разблокировать её учётную запись. Как думаете, кто бы смог взломать пароль, не имея при этом ни единой зацепки? Андроид, обладая определёнными способностями, справился бы с этим довольно легко. Есть, кстати, ещё кое-что: малозаметные синтетические следы на клавиатуре, на которые я поначалу не обратил внимания. — А мне ты такие предположения не высказывал, — слегка обиженно говорит детектив. — У меня есть около сотни различных вариантов развития событий и предположений, но вы же понимаете, верное из них может быть только одно. Именно поэтому я стараюсь не делать поспешных выводов, чтобы не сбивать вас ещё сильнее. — Ты бы не сбил меня, жестянка! Мне нужны хоть какие-то зацепки, это ведь ты у нас супернаблюдательный. Андроид виновато отводит взгляд и тихо извиняется. От его уверенного настроя не остаётся ни следа, и, если бы не этот диод в виске, Кристофер мог бы подумать, что перед ним сидят отец и сын, причём последний будто бы по-настоящему просит прощения и смущается под строгим взглядом своего начальника. Пьяный шериф почти смеётся, наблюдая эту маленькую словесную перепалку. — И на том спасибо, — Кристофер по-настоящему улыбается, смотря на Коннора, который очень неестественно скалится, видимо, ещё банально не зная, как правильно нужно это делать. — Может, тогда попробуешь рассказать нам одну из своих догадок? Самую… вероятную, на твой взгляд? В это время Хэнк быстренько заказывает по пинте пива и одну из огромных кружек ставит Коннору. Тот растерянно смотрит на алкоголь, а затем переводит взгляд на друга. Шериф тоже глядит на это с каким-то ошеломлением, будто старик окончательно выжил из ума и совсем позабыл, что андроиды не пьют. Кристофер собирается уже что-то сказать, но Коннор вместо этого просто берёт и вмиг осушает всю кружку. Это на него ничуть не влияет и никакого эффекта точно не оказывает, но если его другу будет так удобнее, то он не против выпить. — Итак, — будто пародируя шерифа, он с громким стуком ставит посуду обратно на деревянный стол, — поначалу я предполагал, что эти убийства никак не могут быть связаны между собой, однако сегодняшнее расследование показало обратное. Он вынимает из внутреннего кармана своей серой униформы тот самый конверт, что был найден в офисе журналистки, и кладёт перед шерифом. — Как принято говорить у людей: один раз — случайность, два раза — совпадение, но три — уже закономерность. Пока Хэнк смиренно слушает и пьёт пиво, Кристофер, будто протрезвев, теперь с интересом крутит улику в руках. — Такой же конверт вы могли видеть и дома у Адама, однако… у Гарвана ничего такого не было. Он единственный, кто очень сильно отличается от дела мистера Гриди и мисс Прайд. Если этих двоих связывало что-то общее, то мистер Блант был скорее как спонтанность. — Спонтанность? — переспрашивает Хэнк. — Именно. Если оценивать их критическое состояние, то мистер Блант будто не входил в планы. Пусть удар был довольно сильный, а рана рваной — это его не убило. Преступник даже не целился, он просто проткнул его живот теми же инструментами, которыми наш садовник обрабатывал листву. Никакой подготовки, никакой аккуратности — чистые эмоции. Это объясняет то, что Гарвана просто бросили в его домике садовника, даже не попытавшись убедиться, что он мёртв. Я считаю, это было единственное непреднамеренное убийство из всей серии. — А в этом есть смысл, — Кристофер оживляется, с ещё большим интересом погружаясь в рассказы андроида. — А что с конвертами? — Пока нельзя точно сказать, что именно в них находилось, однако они довольно дорогие, чтобы отправлять в них обыкновенное письмо. Я придерживаюсь мнения, что там были какие-то приглашения. Опять же, нельзя утверждать точно, что они играют ключевую роль: Гарван всё равно был убит просто так. Если у новой жертвы мы снова обнаружим конверт, тогда точно стоит приложить все усилия и выяснить, от кого он. — Видишь, до чего техника дошла? — усмехается Хэнк, кивая на андроида. — Незаменимый помощник в таких делах, не так ли? Кристофер неуверенно кивает, а затем, вспомнив что-то, спешит вытащить из кармана свою записную книжку. — Вы просили меня распечатки телефонов, — он протягивает сложенный вдвое листочек Хэнку. — В два часа ей звонили откуда-то из телефонной будки, но номер определить невозможно, сами понимаете. Затем позвонили прямиком с домашнего телефона и, скорее всего, это и была «та самая полиция». — Значит, что у нас имеется, — Хэнк вертит листочек в руках, вчитываясь в незнакомые номера. Благо, шериф где-то уже оставил свои пометки, чтобы тот мог получше разобраться, — убийц двое и один из них, скорее всего, именно андроид. Единственное, что их пока связывает, — цветы и пара конвертов у двух жертв. То, что Эмили заманили обратно домой, думаю, и без того ясно. Коннор и Кристофер молча соглашаются с детективом, кивая в ответ на его слова. Хэнк хмурится, пытаясь припомнить ещё хоть какую-нибудь малейшую деталь, которая могла бы натолкнуть их на личность убийцы. Они абсолютно точно что-то упускают, но что же? Лейтенанта действительно это удручает. Их с Коннором отпуск подходит к концу, значительных подвижек до сих пор нет, а через пару дней уехать и оставить Кристофера на середине расследования он уже не может. — Лейтенант, вы в порядке? — Да, конечно, — отмазывается Хэнк, хотя даже выпивший шериф замечает резкие изменения в его настроении. — Шериф, мы уже пойдём. — Не смею задерживать. Вы и так жертвуете своим личным временем, чтобы помочь мне. Правда, спасибо. Распрощавшись, Хэнк и Коннор направляются на выход, и шериф до самой двери провожает их печальным взглядом. Он вновь остаётся наедине со своими угнетающими мыслями. — Эй, официант! Ещё виски.