Deadly beauty

2 августа 2039 года Время: 16:23 — Лейтенант, — Коннор застывает у входа в кухню, где Хэнк готовит себе лёгкий перекус (по настоянию самого андроида), — мне нужна ваша одежда. На полминуты мужчина в прострации замирает со сковородкой в руке, а затем начинает очень громко и хрипло смеяться. Коннор не понимает такой реакции, но вопросов не задаёт: просто дожидается, когда лейтенант хорошенько посмеётся, чуть не опрокинув свой спалённый «обед». — Что? — недоумевает андроид. — Зачем тебе одежда, Коннор? Твой пиджак вроде хрен испачкаешь. Между делом Хэнк кидает взгляд на сгоревшую яичницу и с досадой отправляет сковородку в умывальник, чтобы благополучно забыть о нормальной еде на ещё один день. — Это нужно для дела, а я привлекаю слишком много внимания. — Личное расследование ведёшь, м? — Хэнк не спешит сдаваться. Ему надоели эти странные заскоки андроида, когда тот темнит и ломается, словно юная дева. — Ну-ка, рассказывай. Коннор тяжело выдыхает, не зная, как выкручиваться. В конце концов, он его друг, но лишний раз подвергать того какой-то опасности не хочется. Вообще, андроид предпочёл бы взять всё расследование на себя, лишь бы дать Хэнку спокойно отдохнуть: развалить кости на берегу озера или отправиться в поход в горы — тоже отдых, но уже больше для мозга. — Хорошо, — диод на секунду переливается другим цветом, — мне нужно зайти в 7Pine, и, чтобы не привлекать лишнего внимания, хочу прийти туда в обычном виде. Как человек. — А эта штука у тебя в башке никого смущать не будет? — язвит лейтенант. Коннор отводит взгляд в сторону, где находится диод. — Давай снимем его? — Снимем? — кто бы мог подумать, что это предложит именно Хэнк. — В этом случае вам будет намного сложнее следить за моим состоянием, лейтенант. Если у меня произойдут какие-то внутренние сбои, вы точно не сможете это отследить. — Будто я вообще когда-то смотрел на него. — Он подходит ближе. В руке сверкает маленький ножик, который тот взял со стола. — Ты палишься и без какого-либо диода, Коннор. — Вы уверены, что вам так будет удобнее? — А что, прикрутить его потом нельзя будет? — Нет. — И, немного погодя, добавляет: — Наверное. — Да и чёрт с ним, давай сделаем это наконец. Хоть на человека похож будешь. Хэнк подходит почти вплотную, не давая Коннору ни шанса на отступление. Тот, впрочем, не против, хоть и плохо представляет, что из этого получится. Он больше не одевается как обычный человек с того момента, как пришёл под прикрытием на «Иерихон». Может быть, это из-за того самого дня? Мягким шагом он ступает внутрь некогда величественного корабля с кричащим названием — «Иерихон». Маркус остался совершенно один, поэтому Коннор без доли колебания направляет на него пистолет с резким высказыванием: — Приказано брать тебя живьём, — Маркус медленно поворачивается, удивлённо смотря на захватчика, — но если ты меня вынудишь, я буду стрелять. — Что ты делаешь? — глава восстания в смятении, но его голос как всегда спокойный и уверенный. — Ты ведь один из нас. Нельзя же предавать свой народ… ⇑ Программный сбой ⇑ — Ты пойдёшь со мной! — Мы твои собратья. Мы боремся и за твою свободу, — ещё один уверенный шаг. Коннору становится всё труднее не поддаваться. Вспоминая нападки Гэвина, обращения капитана Фаулера или просто недобрые косые взгляды офицеров, так и хочется сорвать с себя диод и пойти под знаменем революции. Но что же его останавливает? Он молча стреляет куда-то вниз, показывая свои серьёзные намерения. Однако пистолет в руках начинает едва заметно подрагивать. ⇓ Программный сбой ⇓ — Ты ведь живой. Ты можешь сам решать, кем тебе быть, — Маркус звучит всё напористее. Он уже без доли опаски делает шаг вперёд, выпрямляясь перед Коннором лишь в метре от него. — Послушай своё сердце. Пора решать. Хэнк. Хэнк, который, пусть и был резок в начале, по итогу всё равно смог найти общий язык с андроидом, которого искренне ненавидел. Кто бы мог подумать, что именно этот человек — грубый, потерянный, вечно пьяный — сможет показать ему, что он сам, Коннор, живое существо? Андроиды меняются. И люди тем более. И уничтожать кого-либо: будь то его собратья или фактические «хозяева» — Коннор не решится. Он больше не может находиться меж двух огней. Он больше не может бороться за оба фронта. [O] Стать девиантом [X] Остаться машиной [?] Быть собой? — Я… — Коннор медленно опускает пистолет. Маркус ожидает определённого ответа, но сталкивается со случаем, из ряда вон выходящим, — я больше не буду воевать. Он растерянно прячет пистолет обратно. Где-то внутри своей системы он разбивает ту самую стену. Стену, которая не давала ему просто быть собой. Он не хочет войны. Ему нужно только каждый день встречать полупьяного лейтенанта на работе и ехать на новое дело; каждый вечер мирно проводить с другом и его верным псом за просмотром ретро-фильмов или прослушиванием тяжёлой музыки; ему нужно просто мирно жить, не выбирая при этом ничью сторону. Коннор больше не хочет убивать. — Я не приму твоё предложение, но пожелаю удачи. Эта война будет тяжёлой для вас всех. Маркус замирает в немом шоке. Он ожидал драки, кровопролития или же, наоборот, получения ценного союзника с большой властью в «Киберлайф» — и что в итоге? Коннор с потерянным видом уходит, сбегает с этой войны, как трус. Он оказался не готов проливать ни голубую ни красную кровь. — Эй, ты в порядке? — последнее мерцание диода отдаёт алым цветом, пока Хэнк не отрывает его от синтетической кожи. Коннор удивлённо распахивает глаза, когда его холодную руку берут в свою и с хитрым видом кидают в ладонь маленький погасший кружочек. — Больно было? — Конечно нет, — недоумевает Коннор, понемногу приходя в себя после неприятных воспоминаний. В глубине «души» он в какой-то степени жалеет, что отказался от предложения Маркуса: тысячи андроидов были утилизированы, а сам глава восстания совершил самосожжение на глазах у военных, после чего остаток девиантов расстреляли. Хэнк никогда не осуждал его выбор (может, потому что Коннор всегда старался делать правильные вещи) и в этот раз тоже не стал, когда андроид признался, где он был в ту ночь. Мужчина просто принял его: не девиант, но и не машина — он всегда выделялся из толпы этих двух групп, совмещая в себе всё. Коннор мог быть в меру заботливым, но в то же время и дотошным, когда дело касалось работы; растерянным, но и бесконечно холодным; уязвимым и одновременно непреклонным. — Рубашка в шкафу, — усмехается Хэнк, видя глубокое замешательство, когда андроид смотрит на оторванный диод. — Расскажешь, если будут какие-то новости. Коннор кивает в благодарность и уже хочет покинуть кухню, но мужчина вдруг говорит: — И ещё кое-что… будь осторожен, — на лице Хэнка на долю секунды отражается беспокойство, но потом он уже в своей манере продолжает: — Мы ещё должны заехать в отдел к Крису. *** Всё тот же тёмный душный кабинет. Из-под жалюзи пробивается оранжевый свет солнечных лучей, которые освещают витающую в воздухе пыль. Лопасти потолочного вентилятора медленно двигаются, совсем не обдувая, а только разгоняя эту самую пыль во все стороны. Кристофер спокойно выслушивает претензии Хэнка, стараясь сохранить самообладание, чтобы не подскочить на месте и не начать спорить. — …ты совсем рехнулся? — внезапно заканчивает лейтенант свой гневный монолог. Коннор мнётся где-то позади у самой двери, не решаясь подойти ближе, хотя он уже давно замечен шерифом. Андроид выглядит совсем не как обычно: в привычных джинсах, но без диода и в широкой рубашке, которая ему велика на пару размеров. — Я понимаю ваше возмущение, лейтенант, но поймите и вы меня. — Кристофер встаёт и подходит к металлическому шкафу, открывает его и вынимает оттуда огромную желтоватую папку с кучей бумаг. — Будь моя воля — я бы запер вас на пару дней в камере, чтобы точно удостовериться в том, что вы не причастны к этим убийствам, но… — Но не можете этого сделать за неимением улик, шериф, — заканчивает за него Коннор. Кристофер снова кидает подозрительный взгляд на андроида, который до сих пор стоит за широкой спиной Хэнка. — Именно, — криво усмехается мужчина, бросая ту самую огромную папку на стол. — Какой ты проницательный, Коннор. Скажите мне: как андроид, могла бы нормальная машина помогать преступнику совершать убийства? — Если следовать человеческим законам робототехники — нет, но на девиантов это не распространяется. — Но ты же девиант? Тогда почему я не могу подозревать «хозяина и его андроида»? Ты ведь сам высказывал такие предположения, не так ли? — Что ты хочешь от него? — вмешивается Хэнк, перекрывая им обзор друг на друга. — Разве я стал бы высказывать такие предположения, будь я сам преступник? — недоумевает Коннор, жестом пытаясь успокоить друга и в то же время переубедить шерифа не делать глупостей. Кристофер медленно обходит стол и возвращается на своё место, раскрывая папку с материалами по делу о «Живописце». Андроид уже отмечает про себя, что видит абсолютно новые зацепки, датированные вчерашним днём. — Именно так они и поступают: отгоняют от себя подозрения. Как в детективных книжках. — Но это не детективная книжка, чёрт возьми! Хэнку становится всё труднее сдерживаться, но причины на то есть серьёзные. По приезде в офис шерифа их чуть было не задержали у самого порога, а теперь и сам Кристофер не хочет показывать дело по поводу нового четвёртого убийства. Коннор кладёт Хэнку руку на плечо, стараясь отодвинуть его от стола шерифа, и лишь тихо зовёт «лейтенант», пока тот яростно прожигает взглядом дыру в человеке напротив. Шериф не обращает на это внимания и нарочито неспешно переворачивает страницы, пролистывая фотографии новой жертвы, отчёты судмедэкспертов и прочие заключения. — Я трачу своё время, чтобы помочь в раскрытии преступлений, а меня записывают в список подозреваемых. Просто зае… — Хорошо, шериф, — прерывает андроид. — Мы больше не будем принимать участие в расследованиях. Пойдёмте, лейтенант. Кристофер не говорит больше ни слова. Он лишь провожает двух детективов взглядом и аккуратно зашнуровывает папку. Хэнк гневно идёт к машине, что-то ворча себе под нос. — Идиот! — с громким хлопком он закрывает авто и заводит мотор. — Он дал нам шанс, лейтенант. — О чём это ты? — Когда он листал дело, я смог подсмотреть пару деталей. Я думаю, у нас есть ещё шанс продолжать расследование, но уже без помощи полиции. — И что же ты там заметил? Коннор видит перед собой те фотографии с телом убитого словно наяву. Идёт реконструкция событий. Приблизительно в семь утра обнаружили труп мужчины средних лет. Это был Гордон Биффи — преподаватель медицинского университета, семьянин и обладатель нескольких наград за прилежную работу. В своих мыслях Коннор обходит труп и садится рядом. Повсюду битое стекло, гнилая еда, порванные бумаги и прочий мусор — Гордон был найден на свалке в нескольких километрах от Лон Пайна. Изо рта «пророс» огромный подсолнух: стебель настолько толстый, что преступнику пришлось разрезать горло. Эту рану он потом постарался закрыть золотарником, хотя получилось довольно неубедительно: некоторые цветочки впитали в себя алую жидкость и сейчас уже не такие золотистые, как раньше. Из отчётов патологоанатомов выяснилось, что смерть наступила вчера примерно в 21:30 в результате перелома шейных позвонков. Огромная зияющая дыра на месте живота хорошо отчищена от внутренних органов и жировой прослойки: там же закреплён жёлтый букет, состоящий из купальниц, анемон и георгин. Андроид дотрагивается до проекции цветов, будто наяву ощущая их мягкие лепестки. — Есть что-нибудь ещё? — Шериф писал о том, что на записи с камер наблюдения со стоянки университета видно, как двое неизвестных оглушают мужчину тупым предметом по голове и затаскивают в автомобиль чёрного цвета без номеров. Машина Гордона так и осталась в открытом виде там. Это всё случилось около девяти часов вечера. — Свидетели? Коннор мысленно пролистывает странички дела, которые ему удалось подсмотреть. Будь у него диод, тот наверняка бы мигал жёлтым: андроид хмурится, пытаясь найти что-то полезное. — Предлагаю съездить к Гордону домой и поговорить с его женой. — Ага, куда уж тут. Думаешь, она станет нас слушать? — У нас нет иного выбора, лейтенант. Либо мы пытаемся хоть что-то сделать, либо можем просто собираться домой. — Твоя правда, Коннор. Они трогаются с места и быстро выруливают с территории полицейского участка. В душе Хэнк до сих пор корит себя либо за то, что мог сделать что-то не так, либо за то, что и вправду заставил шерифа подозревать их двоих. Пока Коннор мысленно рассматривает всё, что смог выцепить, мужчина паркует автомобиль на дороге рядом с небольшим, но аккуратным на вид домиком. Выходить наружу желания нет: никто не знает, как отреагирует женщина, недавно потерявшая мужа, на непрошенных гостей без формы, значка и какого-либо разрешения на допрос. Тупой взгляд в дверь из белого дерева, рука впивается в звонок, и они оба замирают на ступеньках. Наконец, спустя минуту, открывает немолодая, но ухоженная женщина лет сорока в чёрном платье и тонкой вуали, закрывающей опухшее от слёз лицо. — Здравствуйте, — Хэнк старается выглядеть как можно более естественно и при этом не обидеть вдову. Видя его замешательство, не дающее подобрать слов, Коннор продолжает за него: — Мы от шерифа Кристофера. На данный момент мы занимаемся делом вашего мужа, и вы очень поможете, если позволите нам задать несколько вопросов. — Шериф навещал меня лично, — сухо говорит женщина, тусклыми глазами смотря на андроида из-под вуали. — Да, но, может, вы могли что-то вспомнить за это время, — подхватывает Хэнк. — Он оставил мне свой номер на случай, если я что-то вспомню. У меня вчера был здесь целый ворох полиции и они узнали от меня всю информацию, которую я могла предоставить. — Но… — Всего доброго, до свидания. Женщина захлопывает дверь прямо перед носом Хэнка, который даже не успевает понять, что сейчас произошло. Тихо матернувшись, он плетётся обратно к машине. День обещает быть долгим. Следующей их целью становится сам университет, находящийся практически в самом центре города и являющийся в прямом смысле его достоянием. Надеясь получить хоть какую-то информацию, но при этом не представляясь полицией, Хэнк просит у охранника доступ к камерам наблюдения. Обосновывает он это тем, что совсем недавно что-то обронил на этой стоянке и теперь ему нужно узнать, что же произошло с этой вещью. Звучит довольно убедительно, но ответ охранника никого не радует: — Извините, но шериф забрал все данные за последние две недели. Я не знаю, когда он их отдаст. Раздосадованный Хэнк теперь точно не находит себе места. Вновь вернувшись к автомобилю, он глубоко выдыхает, не зная, что делать. Пару минут он просто сидит на месте, уставившись в лобовое стекло. Коннор и сам поникает, смотря на разочарованного друга, но даже он сейчас бессилен в этом деле. Он мысленно возвращается к доступным материалам дела. И замечает что-то интересное для себя: некие билеты, никак не упомянутые в документах и списке улик. Они просто аккуратно присоединены скрепкой к маленькому листку с непонятной надписью от руки шерифа. Почерк на этой записке размашистый, рваный, словно тот спешил или писал это на эмоциях, и потому разобрать слова очень трудно. — Лейтенант… — Коннор, сколько здесь цветочных магазинов? — вдруг спрашивает Хэнк после долгих раздумий. — Около пяти крупных центров и одна семья, что профессионально занимается разведением отдельных сортов растений. — Нужно проверить. Коннор отрицательно мотает головой: — Я давно проверил все магазины, Хэнк. Там действительно никто не заказывал цветы в таком количестве. — А те ботаники? — Уверяю, они тоже не при делах. Их цветы намного специфичнее тех, что мы с вами видели. От досады мужчина бьёт по рулю и громко ругается. Он совсем отвык от безвыходных положений, особенно если с ним всегда был его андроид, который отлично справлялся с запутанными делами. — Поедем на свалку. И Коннор решает приберечь информацию, покуда у лейтенанта есть ещё свои идеи. В любом случае её стоит посетить, даже если там наверняка нет свободного доступа к тому самому месту, либо его уже не представляется возможным отыскать. Судя по фотографиям, труп мужчины был настолько обескровлен ранее, что на месте, где его оставили, крови совсем не наблюдалось. Когда они выезжают за город, солнце только-только начинает опускаться. Небо постепенно окрашивается в оранжевые и красные оттенки, а звезда медленно скрывается за высокими деревьями и горами. На дороге нет ни души, поэтому Хэнк позволяет себе придавить на газ. Остановившись у ржавого забора, Коннор выходит из машины и сразу же подмечает на дороге следы шин как у обыкновенного легкового автомобиля. Отчаявшийся детектив тем временем всматривается в бесполезный мусор, который ограждён железной сеткой. Абсолютно ничего. — Коннор, ты видишь что-нибудь? Кровь, следы, хоть что-то? Андроид впивается в сетку и осматривает окружение. Свалка не настолько большая, чтобы скрыть что-то от глаз внимательного детектива, но здесь действительно ничего нет. — Не исключено, что полиция тут хорошо постаралась, — усмехается Хэнк, облокотившись на забор спиной и наблюдая за кровавым закатом. — Везде перекрыл кислород. Глубокий выдох, и его взгляд падает под ноги. Он скрещивает руки на груди и обдумывает дальнейшие действия — но что они ещё могут сделать? Лишившись какой-либо поддержки полицейского участка, они оказались с пустыми руками. Или же?.. — Мне кажется, есть ещё одно место, которое нам стоит посетить. *** Снаружи это самое обыкновенное здание: стандартная двухэтажная постройка с блеклой вывеской «Музей искусств города Лон Пайн». «Куда ты, чёрт возьми, меня завёл?» — про себя вопрошает мужчина, следуя за андроидом. Купив пару билетов на новую выставку, они проходят в большой зал с различными скульптурами, инсталляциями, картинами. Последние посетители неторопливо дохаживают свои оставшиеся до закрытия полчаса: большинство скапливается в дальней комнате. Прежде, чем посмотреть, что же там, Коннор окидывает зал анализирующим взглядом. Некоторые холсты сразу бросаются в глаза, как, например, цветастые дома или подводный мир. Хэнк всё ещё недоумевает, что они здесь забыли, но всё равно с интересом рассматривает искусные картины с разной тематикой. Там есть и городские виды под названием «Каменный мир», и абстрактные лица с ярко выраженными эмоциями — «Чувства», и уютные поля с деревенскими домиками — «Время детства». Но больше всего его привлекает необычная инсталляция, стоящая в самом центре небольшого зала. Это довольно громоздкая скульптура — девушка, которая держит в руках что-то отдалённо напоминающее сердце и протягивает его каждому посетителю. Андроид подступает к ней и смотрит на надпись: «Забери моё сердце». — Нравится? — подходит к нему Хэнк, роняя руку на его плечо. — Даже не знаю, — Коннору явно не до размышлений о прекрасном. Он будто бы ищет что-то конкретное, но пока не видит этого, отчего расстраивается. Наконец, закончив здесь, они идут в другой зал, где намного больше зевак, чем в первом. Детективы застывают на месте, оказавшись в просторном округлом зале с семью картинами. И цветами. У подножия кровавого трона расстилается ковёр из цветов такого же оттенка. Она восседает на нём, сжимая в руках очаровательную розу. Её шею обвивают шипы, в волосах виднеются маленькие алые бутоны. Девушка с улыбкой смотрит на оранжевое от заката небо и протягивает руку к заходящему солнцу. Пламенная орхидея рядом с ней распускается и отдаёт ветру свои лепестки, которые разносятся по большому городу. А третья будто бы парит над землёй за счёт своего воздушного платья. Она весело прыгает в жёлтом поле подсолнухов, а на её тоненьких ручках и босых ногах проступают маленькие, еле заметные золотые цветочки. Загадочный изумрудный лес притягивает разнообразием природного мира. Зелёная лилия тянется к её рукам и редким лучам света. Она строго рассматривает каждый её лепесток, пока тонкие стебли обвивают её тело. Следующая стоит спиной и созерцает небо. Платье цвета морской волны слегка развевается, а на его ткани расцветают незабудки. В руках она сжимает гортензии, что подобны самим небесам — такие же светло-голубые. Затем толща тёмной воды, где виднеется силуэт. У девушки во рту распускается огромный синий цветок, а её руки сдавливают собственную шею, но взгляд абсолютно непоколебимый. А последняя протягивает руку, выходя из цветочной разноцветной арки. Левый глаз скрыт за фиолетовой скабиозой, но правый внимательно смотрит прямо на зрителя. В другой руке она сжимает букет из сирени, фиалок и клематис. — Безусловно, в каждой из картин заложен свой уникальный смысл, — только сейчас Хэнк начинает различать какие-то звуки, постепенно возвращаясь в реальный мир, — но каждый найдёт в этом что-то своё, личное. Хэнку не хочется отрывать взгляд от притягательных и таких реалистичных картин, но он всё-таки оборачивается на мужской голос. Позади стоит обычный сотрудник музея, что-то вещающий посетителям, которые зашли сюда в этот вечер. На его белоснежной рубашке красуется бейджик с именем Винсент. Парень медленно проходится по залу, собирая всё больше людей вокруг себя и продолжая рассказ. — Существует множество различных теорий по поводу истории создания этих картин. Скептики утверждают, что автор работал над этими произведениями не один, — гид останавливается напротив «жёлтого» портрета, — только потому, что стены его мастерской не такие большие, как сам холст. Кстати, размер данных картин составляет около трёх метров в длину, что лишь подтверждает теорию о секретной мастерской и загадочном соавторе. Хэнк начинает прислушиваться и в итоге плавно вливается в небольшую группку заинтересованных посетителей, оставляя Коннора позади. Андроид пристально рассматривает холсты самостоятельно, медленно шагая с другого конца навстречу гиду. Его не беспокоят даже редкие зеваки, которые так и норовят пройти между ним и объектом его исследования. — Не менее интересная теория рассказывает о том, что на самом деле автор выставки — уроженец Лон Пайна, что объясняет выбор именно этого музея. Портреты до этого момента нигде не выставлялись, и сейчас это — уникальное явление для нашего города. — А где сейчас сам мистер Бэллигер? — спрашивает кто-то из маленькой толпы. Гид взъерошивает свои светлые волосы, убирая их со лба, и находит исчерпывающий ответ: — Я видел его только пару раз: на подготовке к открытию и на двух VIP-встречах, так что… — он неловко усмехается и пожимает плечами. Смущённо кивнув, он решает не договаривать и направляется дальше по залу, всё ближе и ближе подходя к андроиду, который стоит около «синей» картины. — Как можно было заметить, цветовая гамма у каждой картины своя. Семь основных цветов и их оттенки в определённой последовательности ссылаются на название целой серии — «Радуга жизни». Хэнк сосредотачивается на его словах. Коннор, наконец, обращает внимание на подступающую толпу и потом сходит с пути, давая гиду продвигаться вперёд. — В одном из интервью мистер Бэллигер говорил, что каждый цвет имеет свой характер. Однако здесь не все цвета соответствуют стандартным представлениям человека о том или ином цвете. В «Радуге жизни» мы видим не столько значение красок, сколько значение целостного сочетания цветов и самой композиции. Винсент задерживается между «синей» и «фиолетовой». — Для сравнения позвольте углубиться в психологию. Фиолетовый является симбиозом двух совершенно противоположных цветов — красного и синего. Именно это даёт ему разные смыслы как самому неоднозначному цвету во всей палитре. Он может символизировать не только рассудительность и тишину, тайну и мистику, но также и… — Раскаяние? — андроид появляется за спиной гида и внезапно прерывает его рассказ. — Именно. Парень смущается от столь резкого поступка, но, взглянув на часы, с досадой оповещает о скором закрытии выставки. Внимательные слушатели тихонько аплодируют ему и, поблагодарив за рассказ, начинают расходиться. Одни только детективы не спешат покидать музей. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — спрашивает Винсент, подходя к озадаченному Хэнку. — Интересный был рассказ. Скажите, а вы лично знакомы с автором? — Прошу прощения, сэр, но, как я уже и говорил, мы встречались лишь пару раз и то — очень косвенно. Мистер Джон Бэллигер присутствовал на двух закрытых встречах, и после всего этого мы больше ничего от него не слышали. Есть слухи, что на данный момент он набирается сил где-то за городом, в горах. — Ну и предположение. А можете рассказать об этих VIP-встречах подробнее? — Всего было два дня, где приглашённые гости могли лично увидеться с художником, а также узнать о его дальнейших планах. Сами понимаете, эти картины нигде больше не выставлялись, а имя Бэллигера сейчас хорошо известно в кругах ценителей искусства, так что там присутствовали не только «особые фанаты» его творчества, которые хорошо потратились на билет, но и высокоуважаемые люди. — То есть вы не знаете, где он сейчас? Парень отрицательно мотает головой и пожимает плечами. — Я ничем не могу помочь, извините. — Что ж, всё равно спасибо за интересную экскурсию, — Хэнк тяжело вздыхает и обращается уже к андроиду: — Пойдём, Коннор! После прощания у Хэнка возникает непреодолимое желание выпить. Кажется, у них появилась зацепка. *** 2 августа 2039 года Время: 21:15 И без того тёмный кабинет шерифа сейчас кажется ещё более мрачным. Стол освещает одна только настольная лампа с желтоватым тусклым светом. Кристофер разбирает кое-какие бумаги, частенько переводя внимание на ноутбук и иногда поглядывая на часы. Рабочий день давно закончился, но для него всё только начинается: он интенсивно шуршит материалами дела, когда к нему в кабинет вдруг стучатся. — Войдите, — устало и слегка раздражённо произносит он, не отрывая взгляд от медицинских заключений и отчётов офицеров. — Здравствуй, шериф. Хэнк присаживается напротив него. — Сегодня мы были в одном очень интересном месте, — глаза у детектива горят, но Кристофер относится к этому скептически и выгибает бровь при виде его взбодрённости. — И ведь оно всё это время было у нас под носом! Музей! — Музей? — вдруг спрашивает шериф, не скрывая своего недоумения и озадаченности. — Картины с цветами, — продолжает Коннор. — Анализ растений на них и у убитых жертв в большинстве случаев совпадает. Если пытаться найти связи между цветовой гаммой, то пока что используются цвета, исключительно взятые из тех семи, что присутствовали там. — Стоп, — Кристофер захлопывает ноутбук и резко встаёт: — Вы говорите о деле Живописца? — Ну о ком же ещё? — фыркает Хэнк. Шериф глубоко вздыхает и прикрывает глаза. Двумя пальцами он с силой трёт виски, пытаясь собраться с мыслями и успокоиться. — Лейтенант, Коннор, — он устало, но очень сдержанно и спокойно начинает говорить, — прошу вас, оставьте это дело. Мне очень жаль, что я испортил вам отдых. Я правда не хочу запирать вас в отделе, поэтому, пожалуйста, послушайте меня и уезжайте домой. — Но у нас есть хоть какая-то наводка! — У меня тоже есть! — не выдерживает шериф и повышает тон в ответ на громкую речь Хэнка. Осёкшись, он продолжает уже более тихо, будто извиняясь. — Теперь я в состоянии закончить это дело сам. Без чьей-либо помощи. Поймите меня. Кристофер не выносит напора осуждающего взгляда Хэнка и равнодушных глаз Коннора, поэтому утыкается в свои бумажки и тихо произносит: — Уходите. Детективы переглядываются между собой и решают оставить шерифа в покое. Кристофер остаётся один и тяжело выдыхает, с сожалением уставившись в закрывшуюся дверь. Хэнк раздражённо сжимает кулаки, выйдя из участка. На улице уже темно и даже немного прохладно, поэтому он, поёжившись, спешит к машине. — И что же будем делать, чёрт возьми? — он заводит мотор и смотрит на андроида, ожидая его предложений. Немного подумав, тот, наконец, отвечает: — Давайте воспользуемся советом шерифа? — Сядем под замок в участок? — удивлённо выгибает бровь мужчина, усмехаясь. Коннор отрицательно мотает головой, а затем со всей уверенностью в голосе заявляет: — Поедем домой.