***
Третье испытание выпало на канун Рождества. Вся школа и гости собрались вокруг Визжащей хижины в Хогсмиде. Крауч-старший стал излагать правила: — Уважаемые участники! На этот раз вам нужно обследовать строение перед вами. Там поселился злой дух, который связан с миром с помощью некого предмета. Необходимо обнаружить и уничтожить этот предмет любым возможным способом, тогда дух будет изгнан. Дух будет всячески мешать и вредить, но он не опасен для жизни. Вам всё ясно? — задал арбитр контрольный вопрос. — Сэр, а можно ли воздействовать заклятиями на самого духа? — спросила Мэрион. — Можно, мисс Миллистоун, но это бесполезно, — объяснил судья, — главное, повторяю ещё раз, именно в том, чтобы найти и разрушить удерживающий его предмет. В этом и состоит задача участников. Как и раньше, испытание устроено таким образом, что победитель может быть только один. Удачи! А у зрителей, как и в прошлый раз, есть волшебные очки, с помощью которых они могут увидеть всё происходящее. Участники вместе вошли в гостиную Визжащей Хижины. Всё было пыльным, грязным, обшарпанным. Ковёр оказался изъеденным молью, а обои свисали и обрывались от малейшего касания. — Я так понял, что кто первым найдёт эту штуковину и расколотит её вдребезги, тот и выиграет, — предположил Арнольд. — Похоже, что так, — согласился Крам, кивнув. — Будем вместе искать или разделимся? — поинтересовалась Алёна. — Вместе, — твёрдо заявил Токугава. — В прошлый раз мы разделились, и что из этого вышло? Победил не самый смелый и упорный, а самый хитрый. — А как мы тогда определим победителя, если все вместе найдём нужную вещь? — полюбопытствовал Гарри. — Жребий кинем, — предложила Агнесса. — Пусть хотя бы раз будет хоть какой-то элемент случайности! — воскликнула она, кокетливо хихикнув. — Ага, и у тебя на кубике, Арнольд, будут одни шестёрки, — подколола соперника Мэрион, всё ещё обиженная из-за тигра, упущенного в последний момент. — Ну, а что такого-то? — удивился американец. — К испытанию надо заранее готовиться! — Всё, больше в казино со своей колодой не пускаем, — заявил в ответ Крам. — Тут всё под наблюдением, не схитришь уже. Тут подул невесть откуда ледяной ветер, участники вздрогнули и вспомнили о своей задаче. Раздался зловещий смех. — Всё, пошли, — Гарри первым зашагал к одной из дверей и поманил за собой остальных. — Хватит препираться. Агнесса стала лихорадочно соображать: «Тут на меня постоянно смотрят, к тому же я совершенно не представляю, что и как делать! К тому же этот наглый хитрец Арнольд опять может увести победу из-под носа. Может быть, пора зелье выпить?» «Но как я сделаю это на виду у всех? Зрители же всё видят!» Но ей пришла в голову смелая идея, и девушка стала искать подходящий случай. Пройдя вперёд, она схватила Гарри за руку и прошептала: — Как ты думаешь, как эта вещь может выглядеть? — Сам ломаю голову, — признался подросток в полголоса. — Никаких идей пока. Зайдя в соседнюю комнату, нечаянная пара увидела затягивающиеся льдом трещины на стенах и потолке. Потянуло морозом. Агнесса стала дрожать: на ней было только лёгкое платье, так как она не рассчитывала на то, что придётся иметь дело с погодными явлениями, а на инструктаж пришла под согревающими чарами. Гарри не понял, что это было — то ли легкомыслие, то ли расчёт на нечто, неведомое остальным. — Мсье Поттер, дайте мне пожалуйста куртку, — проворковала девушка нарочито вежливо. — Я сделала глупость, оделась слишком легко. Поможете даме? Гарри снял куртку и слегка увеличил с помощью магии. Рассыпавшись в благодарностях, Агнесса при надевании круто запахнула её и незаметно для четверокурсника и зрителей выпила зелье удачи, притворяясь, что завернула воротник слишком высоко. Всё. Победа в испытании обеспечена. Однако… Агнесса понимала, что если она тут же найдёт предмет, удерживающий духа, то хитрость вскроется. Придётся для вида поплутать по дому вместе с остальными, раз уж она так условилась с ними, и выискать удобный момент, чтобы забрать найденную вещь. И Агнесса продолжила блефовать: — Спасибо, я обещаю, что верну куртку, когда мы выйдем отсюда. А для французов, мсье Поттер, честь — не пустой звук. — Вы там ещё долго будете болтать?! — окрикнул их Арнольд. — Искать предмет духа будем?! — Всё, всё! — поспешно отозвалась Агнесса. — Просто здесь очень холодно, но абсолютно неинтересно! — оправдалась она. — Тут ничего нет, один иней! — Окей, — смягчился Арнольд, — но теперь давайте ходить вместе, как условились. Вся компания пошла в другую комнату, противоположную той, где Гарри и Агнессу настиг холод. Здесь пол, потолок и стены состояли из зеркал. Арнольд немедленно уставился вниз и почти мгновенно получил пощёчину от Алёны, тоже надевшей лёгкое платье, но не опасающейся ни холода, ни жара. — У тебя Бетси есть, на неё и смотри! — гневно отчеканила она. — Я видела вас вдвоём на опушке Запретного леса! Нимало не смутившись, Арнольд стал водить палочкой по сторонам, надеясь отыскать какой-нибудь тайник. Но ничего интересного тут не оказалось, и искатели пошли дальше. Следующая комната оказалась с тремя проходами — наверх по лестнице, вниз, в подвал и в некое подобие столовой-гостиной. Агнесса предложила: — Давайте разделимся на время, а потом, когда осмотрим всё, снова встретимся тут. Она ещё на прошлом испытании поняла, что самые внимательные соперники — Крам и Арнольд, и захотела их развести и направить по ложному пути. Мэрион в ответ заявила: — Тогда сначала сходи по всем трём направлениям и посмотри, нет ли там других развилок. Кивнув, француженка отпустила Гарри и спустилась в подвал. Заглянув в него мельком, она затем так же заглянула в коридор второго этажа и в столовую-гостиную. Вернувшись к остальным, коварная девушка сообщила: — Ответвления только наверху. — Ну хорошо, — смилостивилась Мэрион. — Тогда с тобой пойдёт Арнольд, Гарри с Алёной, а я с Виктором и Токугавой. Надеюсь, никто не против? — И с каких это пор ты стала мозгом поисковой команды? — поддела соперницу Агнесса. — Впрочем, не возражаю. Она уже поняла, что ей невольно подыграли. Отвлекая Арнольда, она лишит его шанса на победу, а возможно, и кое-чего поважнее. Остальные тоже согласились с Мэрион. Ребята разошлись.***
В столовую-гостиную Гарри и Алёна вошли, держась за руки. Русская девушка не смогла сдержать возгласа разочарования: — Какой же здесь беспорядок! Сплошная неухоженность! Пыль, моль, пятна! И действительно, обстановка оказалась не лучше, чем в других помещениях Визжащей Хижины. Стоявший в середине деревянный стол треснул пополам, засиженный мухами, стены покрылись толстым слоем золы и грязи. Диван перед заколоченным камином оказался продавлен и продырявлен, из него торчали пружины. Алёна удивлённо спросила: — А разве тут нет угла с плитой, шкафом для посуды и холодильником? — Это старинный английский дом, пища готовилась в огне камина, а запасы продуктов хранились в подвале, — объяснил Гарри. — Понятно, — Алёна вздохнула. — А почему этот дом заброшен? — Старшекурсники рассказывали мне, что раньше тут жил один из директоров школы, — стал объяснять Гарри. — Он не пускал к себе посторонних. Но когда он умер, то обнаружилось, что ключи утеряны. В дом не мог никто войти, пока защитные чары хозяина не спали сами собой через десять лет после его кончины. Поэтому тут такое запустение теперь, некому было поддерживать порядок. А потом тут поселились привидения, в том числе и воющие. — Ясно, — Алёна вторично вздохнула. — Ну, разболтались! — прикрикнула она, вспомнив о поставленной задаче. — Давай искать магическую вещь! Обшарив всю комнату, ребята ничего не нашли. Алёна рассердилась: — Хитрая Агнесса нарочно запутала нас! Пошли быстро назад, Гарри! — А что это за яблоко? — Гарри обратил внимание на оловянное блюдо на столе, на котором лежало зелёное яблоко. — Гнилое, — предупредила Алёна. — Видишь чернеющие прожилки? В нашем колхозе такие только на удобрения пускают. Гарри изучил яблоко с помощью сканирующих чар, но ничего нового не узнал. Разочарованно вздохнув, мальчик бросил его между досками камина. Возмущённый вскрик нечаянной напарницы отвлёк его от раздумий. — Так нельзя! — Алёна топнула ногой, — но тебе не понять, — прибавила она уже тише. — Мы никогда не выбрасываем еду, даже испорченную. Мой город выдержал восемьсот шестьдесят четыре дня полной блокады. Фашисты окружили Ленинград плотным кольцом, каждый день обстреливали и бомбили его. Нас с внешним миром связывала только узенькая полоса, проходящая по Ладоге — Дорога Жизни. По ней привозили продукты, по ней увозили жителей в эвакуацию, в основном детей и больных. Каждый день мы ели не более ста грамм хлеба и пили не более одной чашки воды. Люди каждый день умирали от голода, холода, обстрелов и бомбёжек, но не опустили руки. Мы героически отстояли город, нашу страну и весь мир от тирании Гитлера и Грин-де-Вальда, нам почти никто не помогал. От простецов шли поставки ленд-лиза, но нерегулярные и запоздалые, а от волшебников вне Союза никакой подмоги вообще не было. Грин-де-Вальд хитростью взял у магов Европы клятву верности, и те не были в силах её нарушить. Помолчав немного, Алёна прибавила: — Я не буду ругать тебя, Гарри. Прошу лишь об одном: помни, что мирным небом над головой весь мир обязан именно нам, советским и русским людям. Без нас вы бы жили по жестоким и бесчеловечным законам фашизма, которые отправляли людей на смерть лишь из-за их происхождения. Без нашего сопротивления, без нашего последнего рубежа свободы и Света Грин-де-Вальд нашёл бы те страшные реликвии, которыми грезил день и ночь, соединил их и стал вечным тираном над всей планетой Земля, над всеми волшебниками и простецами. Людей бы тысячами бросали в тюрьмы и концлагеря, приносили в жертву ради насыщения тёмной сущности Грин-де-Вальда, лишили их права решать, как трудиться, строить семью и вообще жить. Грин-де-Вальд обманывал вас всех, обещая мир всеобщего благоденствия под своим мудрым руководством. На самом деле он хотел построить мир рабства, горя и смерти и показал это, приказав фашистам под его началом творить невиданные жестокости на советской земле. — Эй, вы там скоро? — окрикнул Алёну и Гарри Токугава. — Идём! — спохватилась Алёна. Вернувшись назад, ребята стали слушать сообщение японца: — Мы втроём обыскали подвал, но ничего примечательного там нет. Одна сырость и гниль, — объявил Токугава. — Я думаю, пора идти наверх. Поднявшись на второй этаж, поисковики вновь разбрелись по разным комнатам. Агнесса увлекла за собой Арнольда и словно по какому-то наитию завела с ним беседу: — Какое у тебя красивое имя! В нём слышится отзвук языка древних викингов! — Правда? — удивился американец, — а я и не знал. Я думал, что меня назвали в честь Арнольда Шварценеггера. Моим родителям он очень нравился — сильный, мускулистый, выиграл множество атлетических состязаний! — Разве это не киноактёр? — удивилась Агнесса. Несмотря на то, что она принадлежала к магическому миру, её увлечением было голливудское кино. — Им он стал позже, — объяснил Арнольд. — А сначала его знали именно как атлета. — Я всегда мечтала, что меня обнимет кто-нибудь подтянутый и мускулистый, — прошептала Агнесса на ухо Арнольду. Арнольд осторожно обвил её рукой, его спутница положила ему голову на плечо и продолжила шептать: — Может быть, для тебя это и удивительно, но я свободна. Рука Арнольда поползла было вниз, но Агнесса одёрнула его: — Не надо тут, зрители же видят. Но её взгляд говорил о том, что она не прочь продолжить общение после испытания. Во время всего этого пара шла по коридору второго этажа, извивавшемуся, пыльному, с дырами в полу. Искатели никуда не сворачивали, не обращали внимания на встречавшиеся двери. Арнольд оказался очарованным Агнессой, а та чувствовала, что правильный путь — только вперёд. Наконец они оба вошли в тёмный чулан. И снова пыль, да ещё пополам с паутиной. К тому же там была куча всякого хлама: сломанные вещи, гнильё, мусор. Девушка стала ворошить вещи с помощью левитационных чар, а Арнольд принялся вторично обыскивать коридор, наивно считая, что в чулане ничего интересного нет. Но его постигла неудача — он не нашёл не то что какого-либо предмета, а даже тайной ниши или закутка.***
Токугава и Виктор вовсю обследовали спальню в одной из комнат второго этажа, причём с грубоватостью, свойственной старшекурсникам, воспитанным в суровости, — дёргали ящики комода и тумбочек, переворошили руками кровать, поснимали с гвоздей картины. Спальня, запылённая, с оборванными обоями, изъеденными молью ковром и шторами — являла собой жалкое зрелище. Крам проворчал: — Вот же, как неаккуратно поступили с домом! — У нас в Японии часто бывали междоусобные войны, — рассказал Токугава. — И бывало, что дома и замки, заброшенные вследствие гибели хозяев, оказывались в более ужасном состоянии. Даже есть такая легенда. Один сёгун, так у нас называют крупных феодалов, победил другого, но побеждённые подло убили предводителя победителей, и его семья не узнала о случившемся. Обстоятельства раскрылись через триста лет во время чтения архивов провинции. Тогда потомки победившего сёгуна пришли к управителю провинции заявить о своих наследственных правах на имущество побеждённого, потому что победитель приобретает это имущество в собственность, отнимая силой. Их требование было удовлетворено, но вступить во владение не получилось. Старший наследник, ступив на порог замка, принадлежавшего побеждённому сёгуну, взялся за запоры дверей, и всё сооружение рассыпалось в прах. Вот к чему приводит долгое запустение. — Интересно, — проронил Крам. — Но это же злоупотребление! — возмутился он тут же. — Конечно, — согласился Токугава. — Но такова жизнь. Это борьба, и побеждает порой не самый храбрый или умный, а самый честолюбивый или коварный. — Кстати, а как вообще искать нужную вещь? — задумался Виктор. — Как она должна выглядеть, какие у неё приметы? — Запах, — подсказал Токугава, — он тяжёлый и тягучий. Я охотился на такого духа в старинном храме, это было экзаменационным заданием. — Стоп, — Виктор прищурился, — а почему это ты мне помогаешь? Разве здесь можно добиться победы только вместе? Токугава вздохнул, выглянул за дверь, вновь повернулся к Виктору и сообщил: — Это уже ничего не изменит. Мы проиграли. — Проиграли?! — Виктор от удивления и ошеломления сел на кровать, у него подкосились ноги. — Агнесса, — пояснил Токугава. — Развела нас, как младенцев по кроваткам. Отвлекла всех и каждого, разделила, а сама пошла в одной ей известном направлении. Арнольд увился за ней, как жеребец за кобылой, и помешать не сумеет — нет внимательности. Запаха нет, значит, нужный предмет уже у Агнессы или скоро будет у неё. — Тогда бежим туда, может быть, успеем перехватить! — воскликнул Крам, вскочив с кровати и ринувшись к выходу. Токугава покачал головой, но присоединился к погоне, так как другого выхода из положения уже не было.***
Агнесса к тому времени окончательно разворошила чулан. Вокруг засверкали искры. Их источала деревянная кукла в оборванном тряпьё. Девушка схватила её, побежала вниз, выскочила на улицу перед зрителями и бросила на землю. Вслед добыче полетело заклятие: — Редукто Максима! Кукла разлетелась в щепки. Над домом поднялась сизая дымка и тут же растворилась. — Браво! — неистово вскрикнул Людо. — Изумительно, мадемуазель Вильнёвски! Быть такой чуткой, такой внимательной к деталям — это надо уметь! Несомненно, такая феноменальная наблюдательность делает честь Шармбатону, его ученикам и самой Агнессе прежде всего! Мои поздравления с блестящей победой! Зрители и арбитры захлопали. Остальные участники, растерянные и расстроенные, выбежали вслед за удачливой соперницей, хлопая глазами с ошалелым видом. Но им ничего не оставалось, как разойтись прочь.***
Да уж… Вот это драма, однако. Было яснее ясного, что каждый стремится к победе во что бы то ни стало. И ведь проигрывать оказалось крайне обидно: поражение настигало даже несмотря на то, что те, кто потерпел неудачу, добросовестно прилагали все возможные усилия. Но время лечило эти раны. И в начале февраля всё было готово для четвёртого испытания. Участников и зрителей в десять часов утра собрали на равнине между замком и Запретным лесом. На опушке воздвигли насыпной холм, а на его вершину водрузили голубой флаг тона неба и с изображением алого солнца в центре. — Уважаемые зрители! Вам предстоит незабываемое зрелище! — начал Бэгмен, приготовив рупор. — Сейчас вы увидите, как участники будут преодолевать полосу препятствий в гонке за флагом! — Что-то я не вижу никаких препятствий, — сделал замечание Арнольд, ухмыльнувшись. — Скоро увидите, мистер Уинслоу, — загадочно подмигнув, отозвался Людо. — Вот прямо сейчас увидите. Вперёд! — скомандовал комментирующий арбитр. Участники побежали, расталкивая друг друга локтями. Но обстановка вокруг них неожиданно в корне преобразилась. Небо посерело, вокруг стал стелиться дым, послышались взрывы и хлопки. — Ложись! — неожиданно яростно рявкнула Алёна. Все семеро попадали в разверзнувшийся перед ними окоп. — Где это мы? — прохрипел Виктор. — Может быть, ты что-то об этом знаешь, а? — он прищурился, подозрительно глядя на русскую соперницу. — Сегодня же второе февраля, недотёпа! — проворчала Алёна, доставая палочку. — День окончания Сталинградской битвы, в которой советская армия размолола лучшие части фашистских войск и отправила на тот свет страшнейших пособников Гитлера и Грин-де-Вальда! Мой дедушка там воевал и встретил бабушку! — Нас что, перебросили в далёкое прошлое и на место битвы?! — Арнольд запаниковал. — Дурень! — Алёна сплюнула на землю и осторожно выглянула наружу. Её взгляд зацепил табличку прямо впереди с надписью «Minen». Другие такие же стояли, насколько хватало взгляда, слева и справа, прямо напротив окопа. «Это реконструкция, сынок! — подбодрил я Гарри, по-прежнему держа связь через амулет, — реальной опасности нет! Но не особо высовывайся, не наводи на себя подозрения!» — А можно расчистить путь заклятиями? — спросил мой сын у русской девушки, ставшей неожиданно суровой, и поймал её строгий взгляд, впрочем, несколько смягчившийся. — Думаю, можно, если осторожно, — предположила Алёна. Она прижалась спиной к стенке окопа, высунула руку с палочкой назад и выстрелила взрывающим заклинанием. Минное поле разорвалось всполохами, во все стороны полетели комья земли. — Мои уши! — простонал Арнольд, но его никто не услышал. Выглянув снова, Алёна с помощью проявляющего заклинания убедилась, что все мины взорваны, и можно свободно пройти. Она вылезла из окопа и побежала вперёд ко всё тому же виднеющемуся вдалеке голубому флагу. Смысла прятаться не было — вокруг разлеглась равнина без единого намёка на неровности. Да и врагов пока не было видно. Прочие участники испытания тоже побежали вслед за ней. Но неожиданно Мэрион, как обладающая самым чутким слухом, истошно закричала: — В небе! Алёна, на миг вздёрнув голову, завопила ещё громче: — «Штуки»! (1) На землю, живо! Заройтесь! — Чего? — изумлённо проблеял Токугава. Алёна толкнула его на землю с такой силой, что он упал лицом в грязь. Но затем, ко всеобщему удивлению, самолёты не стали стрелять или бомбить. Вместо этого их пилоты принялись кидать на землю мешки с чем-то тяжёлым. Они лопались и разносили газ, вызывающий чихание и желание как можно быстрее убежать. Алёна вскочила и побежала дальше, остальные заблудились, натыкаясь друг на друга, и потеряли много времени. Соперники внучки ветерана увидели её далеко впереди, когда пришли в себя. — Ой! — воскликнул Гарри. — Она уже на полпути к флагу! Мой сын, ничуть не растерявшись, пальнул в Алёну обездвиживающим заклятием, всё-таки это было индивидуальное испытание, а не командное. Та увернулась, словно каким-то шестым чувством уловив опасность сзади, но тут же вновь бросилась на землю. Навстречу школьникам направились шеренги из солдат. Их лица были словно вылеплены из пластилина, они ничего не выражали и тупо глядели перед собой. Униформа была совершенно беспорядочной — и пехотной, и связистской, и от других родов войск. В руках солдаты держали разное оружие времён Второй Мировой войны, причём ото всех воюющих сторон. Больше всего почему-то оказалось винтовок «Манлихер» (2) и пистолетов-пулемётов «Стэн» (3). Вместе с обычными солдатами шли боевые маги в чёрных плащах и изображением черепа. — Стреляй, взрывай, быстрее! — прикрикнул Крам на Гарри. — Они не настоящие, а только мешают пройти! — С этими словами Виктор заморозил ближайшего эрзац-мага и расколол его на две глыбы рассекающими чарами. Остальные опомнились и последовали его примеру. Засверкали серии заклятий. Солдаты стреляли не настоящими патронами, а резиновыми, а маги были способны только на дезориентирующие и иллюзорные заклинания, так что опасности действительно не было. Алёна куда-то делась. Мало-помалу ряды фальшивых войск проредились, в основном потому, что они тупо пёрли вперёд плечом к плечу, и их было легко расшвыривать и бить заклинаниями по площади. Через полчаса бой кончился огромной волной огня, которую выпустила Алёна, обошедшая вражеские построения с тыла. К счастью, остальные участники в этот миг находились далеко и не пострадали. — Вот как надо воевать! — назидательно произнесла девушка. — Между прочим, мы их отвлекали, — ворчливым тоном возразила Мэрион. — Если вы не заметили, они были манекенами, — Алёна нашла, чем возразить, и, гордо подняв голову, отправилась дальше. Но прошла она недалеко. Послышался скрежет, и вдали показались танки. Похожие на больших кубообразных черепах, они ползли навстречу ребятам. Наравне с символикой вермахта на их бортах были изображены символы Даров Смерти. — «Тигры»! (4) — крикнула Алёна, в который раз ничком разостлавшись на земле. Против школьников выехали четырнадцать грозных боевых машин, по две на каждого. — Ищем слабые места! — скомандовала Алёна, следуя неожиданному порыву, хотя до этого почти не помогала соперникам. К счастью, танки оказались медлительными и неповоротливыми. Да и стреляли они не настоящими снарядами, а гигантскими хлопушками и разрывающимися в воздухе мешками с сахаром. Уязвимыми оказались траки. Юные бойцы заклинивали их камнями, рвали чарами, поджигали. Алёна выстрелила взрывающим заклятием и издала разочарованный вскрик: башня танка, в который она попала, оглушительно взорвалась. Русская волшебница настолько вошла в раж, что была крайне неприятно удивлена излишней уязвимостью с виду грозных машин. Но прочие участники приободрились и стали действовать смелее. Агнесса и Мэрион даже залезли на башню ещё одного и заглянули внутрь, откинув люк. Но спустя миг они тоже разочарованно воскликнули: внутри никого не оказалось. Стальные монстры вермахта на этой реконструкции ездили и стреляли с помощью колдовства. — Тогда чего мы ждём?! — радостно вскричал Арнольд. — Добиваем эти жестянки! — А ты вообще знаешь, что такое война? — задала Мэрион провокационный вопрос, неодобрительно покачав головой. — От дедушки, — отозвался Арнольд, — он был на Филиппинах. Алёна и Мэрион дружно фыркнули. Спустя четверть часа все танки были подбиты, и появилась возможность пойти дальше. Холм с флагом оказался совсем близко. Токугава и Гарри побежали вперёд, но перед ними внезапно вырос дзот, ощетинившийся колючей проволокой, траншеей и тремя пулемётными амбразурами. Ещё один пулемёт оказался на крыше, и там же стоял флаг на шесте. Парни поспешно отступили, и дзот сразу же заполнился солдатами. Впрочем, они были такими же как и раньше, то есть неживыми. Но это не мешало им стрелять из всех имеющихся единиц оружия. Стрекот стрельбы нервировал. Почти все пошли в лобовую атаку, помня, что противники не настоящие и не способны причинить реальный вред. Завязалась получасовая стычка. Солдаты повытаскивали штыки и ножи, но они оказались резиновыми. Пока остальные подавляли их сопротивление, Алёна обошла дзот и принялась штурмовать его с другой стороны. Тихим шагом пройдя внутрь через заднюю дверь, она так же тихо вышла на крышу. В этот самый миг пулемётный расчёт на ней оказался сражён чьим-то взрывающим заклятием, и девушка сумела беспрепятственно сорвать флагшток с крепления. Поле боя тут же исчезло. Участники Турнира, грязные и потные, обнаружили себя перед опушкой Запретного леса. — Изумительно! — восторженно, как и всегда, вскрикнул Бэгмен. — Невероятно! Великолепно! Алёна Водолазкина казалась скромной и тихой, но показала недосягаемые качества лидера и бойца! А как она нанесла поражение целому пехотному батальону! А танки! А дзот! И что крайне неожиданно, она помогала остальным! Нет, что ни говорите, а русские люди — самые удивительные! Арбитры зааплодировали, а вместе с ними и зрители. Олег Лаврович подбежал к воспитаннице и крепко её обнял. — Умница! — похвалил он её, — я и не сомневался, что ты справишься! Её соперники даже не слишком расстроились, потому что реконструкция, несмотря на бутафорский уклон, оказалась интересной и захватывающей, как они думали. Вечером того же дня Корнилов, улучив момент за общим ужином в Большом зале, встал из-за стола и произнёс: — Дорогие хозяева и прочие гости Англии! Попрошу минутку внимания! Остальные отвлеклись от еды и приготовились слушать. Олег Лаврович обнял Алёну за плечи и стал вещать с нескрываемой гордостью: — Взгляните на эту девушку. Сегодня она показала нам всем, как следует преодолевать опасности и достигать победы, несмотря на козни неприятеля. Она настоящая русская по крови и духу. Мы как раз тем и отличаемся, что в миру тихи и непритязательны, но в годину бедствий способны на сплочение, уже не раз спасавшее нас от гибели. Дух взаимовыручки жил в нас всегда. Конечно, не все приняли советскую власть, и у неё оказалось немало изъянов и того, что было противно нашим людям, но она вновь пробудила в нас наше исконное единодушие. Именно такие люди, как Алёна Водолазкина и её дедушка Пётр Печенегин, командовавший чародеями, взявшими Берлин, спасли волшебное сообщество от тирании Грин-де-Вальда. Естественно, среди других народов мира тоже было немало таких храбрецов, но именно у нас их оказалось больше всего. Сегодня второе февраля, многие годы назад в этот день окончилась Сталинградская битва, в которой цвет нашего народа, принеся героическую жертву, разгромил орды фашистских захватчиков и сделал самый большой шаг к Великой Победе. Грин-де-Вальд потерял самых умелых прислужников и три дивизии заколдованной бронетехники, почти всё, что у него было. Да, многие наши юноши и девушки не вернулись домой, отдав свои жизни в бою со страшным, умелым и жестоким противником, но без этого мы бы не сумели дойти до Берлина и водрузить на крыше Рейхстага Знамя Победы. Поэтому весь мир должен благодарить советские народы за их священный подвиг и чтить принесённую ими на алтарь Победы жертву. Это нельзя оценить ни деньгами, ни знаниями, ни чем-либо ещё. Как можно оценить то, что мы живы и здоровы, дышим, в тепле, не голодаем, не мёрзнем, не боимся смерти? Верно, никак. И самая лучшая форма уважения для тех, кто давно воевал, а сейчас уже растит внуков, — это мир. Цените дружбу и любовь, берегите друг друга, не допускайте разладов и ссор, ибо состояние мира нарушить очень просто, а восстановить можно только большими потерями и неизлечимыми ранами на душе. Мир всем! С последними словами Олег Лаврович сел на своё место. Слушали его, затаив дыхание. Когда речь кончилась, у многих в глазах стояли слёзы. Дамблдор ответил: — Большое спасибо нашему русскому коллеге за эти простые, мудрые и добрые слова. Действительно, состояние мира очень хрупко, и его необходимо беречь изо всех сил. Дорогие друзья, запомните это. Может быть, настанет день, когда кому-нибудь из присутствующих здесь удастся предотвратить новую войну, и мы все будем благодарны этому не меньше, чем тем, кто заработал для нас всех победу в прошлой.***
Под впечатлением обо всём увиденном и услышанном Гарри заперся в отдельном пустом классе и вышел со мной на связь через амулет: «Папа, ты ведь видел и слышал это всё?» «Да, сынок, — я вздохнул, вспомнив последние часы в Берлине и беседы с Магией. — Олег Корнилов совершенно прав. Я действительно был тираном и душегубом, но сейчас я другой. Я хочу если не исправить что-то, то хотя бы начать делать другие, добрые дела. Мой тебе совет — не думай о моём прошлом, да и я сам постараюсь поменьше о нём вспоминать». «Хорошо, папа. У меня остался лишь один вопрос». «Да, Гарри?» «Что дальше?» «Не знаю…» Гарри прервал связь. Видимо, он сразу понял, что мне пока не удалось полностью осознать всё то, что я видел и слышал через него. А я, находясь в этот момент в родовом замке, крепко задумался. Конечно, русские правы. Я понял это не раз — и когда помог жене Освальда-пропойцы из Вальдбана, и когда спас Хильду, и когда добыл Га Булга, и когда сражался в последнем бою перед переходом обратно в современность. Конечно, осознать свои ошибки за всю жизнь, это одно. Но увидеть тех, кого считал врагами, и понять, что они на самом деле не таковы — это другое. Я вспомнил ещё раз тот несчастный день в Берлине. Я сказал Дёницу, что русские не пощадят нацистов из-за их зверств, и был по-своему прав. Но… в разговоре с русским чародеем я услышал, что меня ждут плен и суд! Не немедленная и жестокая казнь, а суд! Выходит, что для меня уже тогда была возможность раскаяния и прощения?! И я, кстати, не отказывался, мне Дамблдор помешал. Какая насмешка! Человек, читавший мне мораль и тычащий меня носом в мои прегрешения, будто нашкодившего щенка, сам же и закрыл для меня путь к возможной реабилитации! И кто из нас злодей после этого? Кстати, о злодействе… Реконструкция, по крайней мере в том, что я увидел глазами Гарри, мне совершенно не понравилась и даже возмутила. Во-первых, надпись о минах была на немецком языке, это получается, ребята не с той стороны «воевали»?! Хорошо хоть, русская участница не обратила на это пристального внимания, а то знатный бы скандал вышел… Солдаты в какой попало униформе — тоже непорядок, но это не так ужасно. Строго говоря, подобное и на самом деле бывало. А вот несоответствующее им оружие — уже серьёзный изъян. Трофейное было, но только с того фронта, на котором шли бои, за очень редкими исключениями. В-четвёртых, танки получились уж очень хрупкими. Настоящие выдерживали минимум одно прямое попадание атакующей магией, не зря мои инженеры над этим полтора года головы ломали. А вот к резиновым штыкам и пулям никаких вопросов. Это как раз потому и реконструкция, что реальной опасности нет, как я подсказал Гарри. Всё остальное более-менее приемлемо. Но в целом картина вышла удручающая. Дамблдор начал искажать историю, показывая всё не так, как было на самом деле. Частично — умышленно, частично — от незнания, ведь он всю войну просидел у себя на острове. Во что это выльется, понять сложно, но ясно, что от этого не будет хорошо никому. Вот русские молодцы, помнят свою историю и заставляют считаться с собой. Быть может, когда-то они и остановят то безумие, предвестников которого я чувствую. Я прервал свои мысли — почувствовал ликование Гарри. Он обнимался и целовался. Сжимал в объятиях Сьюзен Боунс и гладил её по спине. Всё в том же пустом классе, где разговаривал со мной. Мда, парень почти вырос, однако. Ещё чуть-чуть, и его род продолжится. Ну и слава Зигфриду. Так. Что-то у меня сердце стало покалывать. Что это значит? Неужели я старею? А, нет, это не болезнь. Это зов куда-то далеко. Я закрыл глаза. Чувство чего-то далёкого и призрачного, но вместе с тем близкого и тёплого, затопило меня. Чьи-то объятия… Чей-то нежный голос… Хильды? Нет, вроде нет, хотя и она любила меня. Тон голоса был иным. У Хильды был звонкий и отчётливым, а этот тихий, но мелодичный. Я, кажется, начинаю догадываться, чей. Это было, когда я только покинул Дурмстранг… В далёкой деревне… Трансгрессирую, повинуясь зову этого чего-то неведомого. Что впереди? Кладбище. Это что, всё-таки намёк на то, что мои дни сочтены?! Нет, не может такого быть! Я ещё столько должен сделать! Ноги будто бы понесли меня по направлению к надгробным плитам, невзирая на моё внутреннее сопротивление. «Вспомни!» — отдался в моей голове голос, будто звон колокола. Мой взгляд упал на одно из надгробий справа. И я вспомнил. Слабая, маленькая, нуждающаяся в помощи, понимании, заботе. Глядящая на меня с надеждой. Глупенькая, хихикающая о чём-то своём, постоянно пачкавшаяся в грязи от неуклюжести и слабости в теле, с разумом будто у младенца, хоть и умеющая более-менее связно говорить и немножко читать. И трагически погибшая. Почему — я сам до сих пор не понимал. И затем я вспомнил кое-что ещё. Вот где истоки идеи «общего блага». Я хотел помочь ей, соединив Дары Смерти. Сделать так, чтобы такие, как она, стали чувствовать себя нормальными людьми. Она на самом деле не слабоумной была, а просто-напросто запуганной деспотичной матерью. У меня вроде начало получаться, она стала мне доверять. Но я не успел. А потом я, получив Бузинную палочку и пройдя сначала через одну войну и разруху в родной Германии, забыл о своей первоначальной цели и затеял вторую войну, стремясь отыскать оставшиеся два Дара и отомстить тем, кто унизил мой народ в первой. В этом и заключалась моя вторая ошибка наравне с нарушением договора, заключённого моим дедом с русскими. И я осознал это только сейчас. Но увы, теперь уже ничего не исправить. Она мертва, и может быть даже, по моей вине. Может быть, как раз я в приступе гнева во время ссоры выпустил роковое заклятие. Моя страна опозорена ещё горше. Вот что теперь делать, как быть?! Но унывать всё же не следует. Я смог пройти через смерть, значит, могу сделать что-то ещё, иначе всё, пережитое ранее, не имеет никакого смысла. А это уж совсем вряд ли, ибо так решила сама Магия. Кстати, это идея. Посоветоваться с тем, кто тоже познал глубины Магии довольно хорошо, насколько я понял, и тоже прошёл через смерть. Вдруг и для него у Магии есть миссия, и мы сможем объединиться? Вот только проблемка… Он мёртв. Но, хм… сумел же я возродиться, да и этот вероятный союзник предусмотрел свои средства на этот счёт. А что, логично. Возродился сам — помоги другому.