Двадцать восемь дней

Сегодня — чертов Национальный день свободы, и сказать, что я чувствую себя рабом на фоне общего деланного ликования — не сказать ничего. Отлично, февраль, отлично. Я — раб своих страхов, раскусил. И что теперь с этим делать? Ни в Соединенных Штатах, ни в каком-либо другом месте, на которое распространяется их власть, не должно существовать ни рабства, ни подневольных работ, кроме случаев наказания за преступление… Эгей, вот оно! Все мои беды — кара и расплата за грехи из прошлой жизни. Жаль, Конституция о подобном умалчивает. Возможно, будь мой папаня экспертом в области астрологии и эзотерики, то дал бы дельный совет. Но он не верит во всякое этакое. Я приблизился к стройным рядам шкафчиков. Стройным… весьма лестный эпитет для этих мятых покосившихся чудищ. После рождественских каникул я обнаружил: мистер Эверетт, завхоз, обновил на дверцах краску. Старик так расстарался, что тягучее салатово-зеленое месиво забилось в замочную скважину. И почему не перейти на кодовые замки для шкафов?! Я попал в сраный фильм Джона Хьюза? Тогда мистер Эверетт мог бы быть моим отцом, черт подери. Тем более, он не похож на того Эверетта, что создал квантовую теорию параллельных миров. Старик всего лишь завхоз, не умеющий орудовать малярной кистью. Я поковырялся в замке — тот теперь заедал с завидной частотой. Пусть старые надписи и замазали, но новые не заставили ждать. «Соплежуй». Не подумайте, будто это мое церковное имя. Из шкафа на пол высыпался целый ворох бумажек. Фантики, шпоры (можно вообразить, они помогут кому-то навроде меня — полному профану в списывании), цветные глянцевые флаеры… с глухим «ппок» выпала пустая бутылка из-под Mountain Dew. Ну и свинарник, скажете вы. Но мне всё равно. Честно. Этот милый шурум-бурум куда лучше стерильной чистоты. А это еще что такое?.. Быть мной — значит, быть вечно взволнованным. Помнить каждую деталь полезно, это помогает успокоиться. Дышать глубже. Беспорядок? Нет-нет, я знаю все эти мусоринки, как свои пять пальцев. А сейчас здесь затесался шпион. Маленький грязноватый конверт. Раньше его не было, эта штука — не моя! Не флаер, не шпаргалка, не письмо покойной бабушке. Что за хрень?! Руки начали потеть. Я оглянулся. Много учеников… И никому нет дела до взмокшего несуразного меня с загадочным письмом в руках. Раз так… Может, послание из далекой галактики? Весточка от тайного хранителя? Пылкой почитательницы? Или кто-то желает предложить дружбу? Желает так сильно, что даже вскрыл проклятый замок… Может, свет дивного будущего прямо сейчас… Я подрагивающими руками вынул из конверта листок бумаги. Развернул. И уставился на три слова, набранные буковками разного цвета и пропорций. Вырезки из газет. «Ну здорово залупа».