Солнечные мальчики

Потом он ушел, а я остался. Повертел в руках большую пилюлю цвета пустынного меда и положил ее в рот. Вкус у пилюли тоже был медовый, приторно-сладкий, как у большинства уандукских зелий, а больше я ничего особенного не почувствовал. Особенное случилось через несколько дней, когда я успел приступить к разработанному Джуффином плану, то есть убил одного из послушников Ордена Водяной Вороны и принялся выслеживать следующую жертву. Голос зазвучал в моей голове как раз в тот момент, когда я, невидимый, замер неподалеку от резиденции питомцев Лойсо и продумывал, как именно лучше напасть, учитывая недавний опыт. – Нашел на кого время тратить, – отчетливо сказал этот голос и насмешливо, очень знакомо фыркнул. – Это же даже не птенцы, а яйца с желтком и белком, кокнул скорлупу – и все. По правде говоря, я даже немного испугался. Моя новая личность хоть и не успела еще обзавестись подобающим жизненным опытом, однако успела выучить, что ничего хорошего в безумии нет, во всяком случае, последствия мне совершенно не понравились. Свыкнуться с мыслью, что теперь моей жизнью будет распоряжаться кто-то другой мне так и не удалось, зато оказалось, что сойти с ума повторно я боюсь именно по этой причине. Если уж прошлый раз стоил мне свободы и слишком пристального внимания Кеттарийского охотника, то страшно подумать, что может случиться сейчас. А между тем, такого рода голос, не имеющий ничего общего с Безмолвной Речью, мог быть только признаком безумия, по крайней мере, тогда я был в этом уверен. Мои пальцы инстинктивно сложились щепотью, готовясь немедленно убить того, кто колдует надо мной таким неизвестным, но, несомненно, опасным для меня образом. – Да ладно, – удивился голос. – И почему это тебя так пугает? Подумаешь, безумие, для могущественного мага – это даже нормально. А вот бояться всякой ерунды – нет. И снова я удивился тому, что мне так хорошо известны эти интонации. Даже принялся перебирать в голове знакомых, чтобы понять, где его слышал. Голос мне не мешал, нет, но присутствие его я ощущал – словно бы в ушах немного звенело, а в голове поселилась вдруг бесшабашная и бездумная правильность всего происходящего. Это происходит со мной, а значит, только это и имеет право на существование, а вот насчет всего остального – тут я не уверен. Впрочем, мне не было дела до всего остального. То есть я вообще никогда не умел интересоваться окружающими, но сейчас даже сама мысль об этом казалась неуместной – вот еще, тратить свое драгоценное время на какую-то ерунду. И эта вот жадность ко времени и усилиям, даже не жадность, а уверенность в исключительной ценности любого своего ресурса и подсказала мне ответ. Я соврал Джуффину так же, как соврал почти две сотни лет спустя своим слушателям в трактире «Кофейная Гуща», помещающемся на перекрестке миров и судеб. Тот мальчик, которым я был до того, как выпил воду из орденских бассейнов и позволил заключенной в них силе взять надо мной верх, – он не исчез и не растворился в Хумгате, не пропал от бессчетных дыхательных упражнений. Он был со мной здесь: с интересом приглядывался к свеженькой личности, созданной ритмическим дыханием, чужим приказом и междумирьем, – и вот теперь наконец решил заявить о себе. – Ну наконец-то догадался, а то «умер» да «исчез», можно подумать, что ты не помнишь, как упорно шел по пути обретения бессмертия. Не дошел, конечно, ну да ничего. – Я сошел с ума, – все-таки сказал я себе вслух, предварительно выглянув из засады и проверив, что вокруг никого нет. Невидимость невидимостью, но вряд ли ею можно обмануть хотя бы Младших Магистров из Ордена Лойсо. – А по-моему, ты вполне разумный, только скучный какой-то, – голос в моей голове прозвучал так, словно его обладатель пожимал плечами. Продолжать охоту в этот день было бессмысленно и даже опасно, потому я отправился домой: осваиваться со своим новым состоянием. Почему-то последнее время я только этим и занимался и почти преисполнился уверенности, что количество новизны в моем случае несколько вышло за пределы нормы. Впрочем, если я предполагал, что тот прежний я, заключенный в новенькую несовершенную оболочку помощника лучшего угуландского убийцы, позволит изучать себя так и этак сколько вздумается, то я очень плохо знал себя самого. Бывшая моя личность, молодой и амбициозный мальчишка, вовсе не жаждал тратить свое-мое время на удовлетворение любопытства. Он затаился в уголке разума, будто змея, заползшая на фермерский двор и прячущаяся в самом темном и прохладном месте, куда никто не заглядывает. Почему-то мне не пришло в голову сообщить об этом неожиданном затруднении Джуффину – вероятно, я все же успел несколько изучить своего непрошеного покровителя и понимал, что после такого признания дни, а может быть, и часы моей прежней сущности будут сочтены. А мне, по правде говоря, даже нравилось иметь такой опасный секрет. То есть этому теперешнему мне, которым я стал, совершенно не хотелось снова оказаться Рыбником, размениваясь на какую-то ерунду вроде запугивания трактирщиков и эффектного появления в клубах дыма и пламени. Но вот снова утратить себя, которым я когда-то был, казалось непозволительной роскошью, почти расточительством. А я всегда был очень жаден во всем, что касалось меня и моей магии. Но голос внутри меня молчал все то время, пока я бродил по пустым комнатам и даже пытался найти в отцовской библиотеке книги, в которых было бы пусть даже очень приблизительное объяснение того, что со мной происходит. Не проявил он себя и в то время, пока я отдыхал в бассейнах, и когда вытряхнул из пригоршни заранее купленную корзину с провизией, и даже когда спросил его о чем-то. Снова услышал его я только на следующее утро, когда подошел к зеркалу, чтобы поправить тюрбан, – моя новая личность совершенно не переносила любой, даже мельчайшей небрежности в одежде. – Теперь ты снова очень похож на отца, – прозвучало у меня голове, и я окинул себя взглядом, хотя вовсе не собирался этого делать. То, что он может управлять мною, снова напугало меня, но уже не так сильно, как его первое появление. Я просто отметил про себя этот факт, решив, что при случае будет нужно понять, как именно новая и старая личности уживаются в моей голове и передают друг другу контроль за телом. Однако когда мои ноги собрались сделать шаг назад, я просто ощутил это желание на миг раньше его осуществления и не позволил ступням сдвинуться с места. Какое-то время мы боролись, но я явно оказался сильнее, и тогда мальчик с неудовольствием заметил: – И чем тебе не нравилась та внешность, которую я наколдовал после того, как решил, что ни в чем не хочу походить на него? – Я просто не счел необходимым тратить время и силы на поддержание этой бессмысленной иллюзии, – ответил я ему вслух и притом чистую правду. – Зато это было красиво! Я вспомнил короткие рыжие волосы, яркие глаза и все прочее, что я счел когда-то подходящим для грозного и непобедимого колдуна, которым собирался быть, и вынужденно согласился – да, красиво. Однако про себя отметил, что нынешнему мне собственная красота не казалась чем-то важным, хотя мне по-прежнему было приятно видеть красивые вещи и красивых людей. – Меня вполне устраивает то, что есть. На сей раз я позволил ему отступить и осмотреть мое ничем не примечательное резкое лицо обычного уроженца Угуланда смешанного происхождения, темные волосы без проблеска рыжины, – и даже пренебрежительно фыркнуть. После этого мальчик затаился надолго – вероятно, понял, что я не собираюсь идти у него на поводу даже в такой мелочи. Разумеется, я действительно не собирался, кроме того, для выполнения поставленной Джуффином задачи мне нужно было именно это лицо, которое уже знали горожане.