Anon

Чонгук даже не шевелится. В тишине оба, под любопытным взглядом Юнги, который всё ещё ждёт ответ. Он пытается что-то сказать, но в горле ком. Он просто не может так. Он не может продолжать лгать, его тело протестует. Быстро, он отрицательно мотает головой, в глазах паника. — Не переживай, в этом нет ничего плохого, — говорит Юнги, неуверенно смеясь. — Да, ага, я знаю, я просто, мне кажется, я не думаю, что знаю его? — заикается Чонгук. — Может, я слышал имя раньше, но не знаю, мне кажется, я не знаю его. Юнги молча смотрит, в его взгляде понимание смешалось с разочарованием. В любом случае, так жить — его личный выбор. Не иметь возможности в каком-то смысле продвинуться в кругу самых близких. — Не, всё нормально. Он ещё не так уж и знаменит. Когда-нибудь я покажу тебе, — улыбается он, теперь его уверенность лопнула, как воздушный шарик. В какой-то момент ему хотелось включить ему. На какой-то момент Юнги поверил, что может открыться. Если бы Чонгук сказал да... Да, я знаю, кто это. Тем не менее, теперь Юнги чувствует себя незначимым. Ни на что не способным. Тем более, когда видит, как кардинально поменялось выражение лица Чонгука. — С тобой всё нормально? Чонгук едва заметно кивает. Он очень сильно побледнел, взгляд в пол, как будто он сейчас потеряет сознание. Юнги тянется к нему, хватает за плечи. — Ты правда в порядке? — Нет, — наконец, отвечает Чонгук. — Но ничего страшного, голова просто немного закружилась. — Тебе принести воды или ещё чего-нибудь? Юнги крепко держит его в руках, как будто тот может упасть в любую секунду. Чонгук качает головой, затем кивает. Он и сам не понимает, чего хочет. Разве что плакать. Хочет спрятаться ото всех. Хочет, чтобы Юнги не понял, что ему тяжело говорить, потому что он в любой момент может расплакаться. — Ладно, подожди здесь, — мягко говорит Юнги, он хочет, чтобы тревога тут же отступила. Дыхание Чонгука сбивается, как только Юнги поднимается, как только выходит из студии. Он слышит, как тот шагает по коридору в сторону гостиной, как включает свет. Чонгук делает несколько глубоких вдохов, но это больше не помогает. Ему нужно покричать. Ему нужно заполнить лёгкие воздухом. Так Чонгук начинает нервничать ещё больше. Он не может так больше. Он не может врать, тем более Юнги, тем более ему в лицо, лгать ему, лишь бы не говорить смехотворную правду. Чонгук кладёт руку на горло, обхватывает шею пальцами, пытаясь хоть как-то сдержать слёзы. Он такой глупый. Он не должен был начинать всё это. Две слезинки всё же спускаются по щекам, и он сжимает губы, пытаясь не издать ни звука. Чонгук хочет рассказать ему всё как есть, хочет признаться, что это он — Анон, который следил за ним всё это время, потому что Юнги ему нравится, что у него нет плохих намерений, он просто влюблённый мальчишка, который творит глупости. И теперь он в его квартире, снова обманывает, позволяя Юнги так трогательно открывать своё сердце какому-то лжецу. Рука, что на шее, начинает дрожать, когда он слышит, как Юнги входит в студию. Открывает глаза, паникует. Чонгук больше не может здесь находиться. Он тут же вскакивает с места, стул едва не валится на пол, когда Юнги замирает на пороге. Чонгук быстро проходит в гостиную, не поднимая головы, не ждя Юнги, замершего от неожиданности. — Что за, Чонгук, ты точно в порядке?! Чонгук не отвечает, и Юнги догоняет его в гостиной, капельки воды не удерживаются в стакане, падая на пол. — Извини, извини, извини, — бормочет Чонгук, едва слышно, пытаясь не расплакаться прямо перед ним. Юнги выглядит сбитым с толку, из-за внезапного беспокойства он вообще не понимает, что происходит и что делать. — Но, ты, может, вызвать тебе врача, или..? Чонгук громко хлопает за собой дверью. Юнги стоит, не двигаясь, выключенный свет добавляет ещё больше одиночества во всю сложившуюся ситуацию. Уставившись прямо перед собой, он крепче сжимает в руках стакан с водой. По телу, со спины и аж до самых кончиков пальцев ног, пробегает холодок. Он больше не слышит торопливых шагов за дверью, только собственное сердцебиение. - Юнги ёрзает на кровати, беспокойный, не может устроиться комфортно. Он переживает. Юнги поглядывает на телефон уже больше двух часов, после кучи попыток дозвониться и достучаться сообщениями до Чонгука, спрашивая того о самочувствии. Спрашивая, почему он так внезапно сбежал. Ответа так и не последовало. Ему всё ещё холодно. Странно, пережив так много эмоций в такое короткое время, теперь он чувствует опустошение. Тем более сейчас, когда никаких новостей от Чонгука. И даже от Анона ничего. Они не говорили несколько дней, и сейчас, когда Чонгук исчез, Юнги чувствует себя как никогда одиноким. Время проходит, ровно как и ночь. Юнги всё ещё ворочается в кровати, не может уснуть, не выпускает телефон из рук. Ждёт сообщение. Хоть чего-нибудь. Это всё так странно. Он даже не может нормально вдохнуть, в груди болит, неизвестность его убивает. Уставший, но тревожный, он встаёт. Уходит на кухню, выпивает стакан воды, внезапно испытав жажду. Набирает ещё немного и забирает с собой. Он не знает, что сделать, чтобы уснуть. Уже очень, очень поздно, обычно, в это время он уже спит, проработав целый день и часть ночи, но сегодня он не может и глаз сомкнуть. Чонгук ушёл слишком странно, после слишком странной ситуации, и теперь он не знает, что чувствовать. Хмыкнув, он возвращается в гостиную, в темноте, идёт, пока не задевает ногой что-то лежащее на полу. Юнги присаживается, и понимает, что это чонгуков рюкзак, который тот забыл, когда в спешке сбегал. Какое-то мгновение Юнги не двигается, чувствуя, как и ему плохеет. Если Чонгук даже не вспомнил о своих вещах, значит ему было совсем нехорошо. Взволнованно вздохнув, Юнги подхватывает его и забирает с собой в комнату. Он не хочет, чтобы вор, если влезет через окно, украл что-то чонгуково. Юнги входит в комнату, и оставляет рюкзак на кровати, прикрывает дверь. Осматривает. Закусывает губу. Он правда не должен этого делать, но ему слишком любопытно. Он приближается, и медленно тянет за собачку, как будто он на сигнализации. Рюкзак не особо крупный, но, кажется, там полно всего. Когда он полностью открыт, Юнги осознаёт, что всё это очень неправильно. В рюкзаке только свёрнутый свитер, а под ним несколько ручек и пачка салфеток. Юнги вынимает свитер, расправляет; он чёрный, мягкий. Юнги сжимает зубы, осуждает сам себя. Но, тем не менее делает, что так хочется. Он берёт свитер в руки и подносит к лицу. Вдыхает аромат. Закрывает глаза. Чувствует, как что-то трепещет в животе. Пахнет замечательно. Юнги смущённо вздыхает. Он и сам не может поверить в то, что творит. Оглянувшись по сторонам, убеждаясь, что вокруг нет ни воров, ни камер, которые могут осуждать его больше самого себя, откладывает рюкзак на пол и снова забирается в кровать, гасит лампу на прикроватном столике. Обнимает свитер, нагретый собственным телом, из-за тепла он начинает пахнуть Чонгуком ещё больше. Юнги тяжело сглатывает, делает глубокий вдох, закрывает глаза, как будто это его лекарство от бессонницы. Он поджимает губы, пытаясь больше ни о чём не думать. Пытается не думать обо всём, что произошло, что ему пришлось пережить, обо всех, кого осуждал. В конце концов, не с его криповым поведением так делать. Теперь, в тишине комнаты слышно только тихое размеренное дыхание Юнги. Уже почти утро, свет забирается в комнату через окно. Рядом с ним, экран телефона загорается. Юнги всё так же умиротворённо спит, всем телом обнимая свитер Чонгука. Экран снова загорается, показывая уведомление о двух новых сообщениях. Двух новых личных в твиттере. anon @anonnnnn извини я не могу так больше