Отпусти меня (не слушай меня)

Не то чтобы рабочий день Чхве Минхо начинался с плохой ноты. Но да, он начинался именно с нее. А ведь он только хотел документы занести! — Какая жалость. Но вы же меня не подозреваете? — застенчиво улыбается Кибом, и в его глазах даже можно уловить искорки раскаяния и сожаления. Если очень постараться. Чхве Минхо всегда привык отдавать всего себя при выполнении любого порученного или самолично запланированного дела. Но здесь… — Нет, что вы, — подчеркнуто вежливо отзывается он. Во избежание большей бури. — Просто чисто научный интерес: по заверению продавца это растение устойчиво к повышению радиационного фона и было способно пережить чуть ли не ядерный взрыв. Очень редкий и дивный вид, селективно выращенный… — Ну, думаю, что его все-таки скосила здешняя атмосфера, — данное замечание, стоит заметить, звучит весьма логично и теперь даже эмпирически доказуемо. — Но лучше расскажите, как прошла ваша четырехдневная поездка, уж очень интересно послушать, что нового придумали наши коллеги по цеху. Ким Кибом опирается подбородком на подставленные ладони и направляет все свое внимание на собеседника. Выглядит этот жест, впрочем, очень по-детски непосредственно. Но Минхо даже нравится, как тот нетерпеливо постукивает своими тонкими пальцами по бледным щекам. И опять как-то непонятно-неопределенно колет в грудной клетке да так, что Минхо тянется по привычке ладонью к сердцу, что не ускользает от острого взгляда коллеги. Они это уже проходили: результаты исследования не показали никаких отклонений в функциях миокарда, поэтому Минхо это просто игнорировал. Ну, болит и ладно, главное, что живой и работоспособный. — Они мне все также не нравятся, вопросы задают дурацкие, смотрят свысока только из-за того, что я младше, — выдыхает он на одном дыхании. — А так ничего примечательного, если честно я чуть не уснул уже на физхимии поверхностных явлений, а там вроде были еще секции. Не берусь утверждать. Еще и дискуссионная площадка была до ужаса скучной. Хорошо, что вы не поехали. Кибом в ответ только тихо усмехается, но никак не комментирует. Он переводит взгляд на часы на стене, возможно обдумывая ответ, а возможно потеряв всякий интерес к рассказу. Сейчас на кафедре было до ужаса тихо. Чаще всего здесь мало кто обитал. В целом все преподаватели на их кафедре физической и химической механики были немного того, просто кто-то больше, а кто-то меньше. Некоторые так вообще имели наглость обитать во время перемен не на своем законном рабочем месте, а в местах не столь отдаленных — соседних кафедрах. Там, по заверениям, энергетика и атмосфера были получше. В любом случае сейчас они были одни. И это случалось очень часто! В данный момент атмосфера места была даже чуточку зловещей, так что хотелось сбежать. Минхо не совсем понимал, но Кибом почему-то не приходил в восторг, когда он уезжал. Хотя когда он возвращался, Кибом тоже был не в восторге. В целом можно было допустить такое предположение, что Кибом не был доволен вообще существованием Минхо, но все равно находился рядом по непонятным причинам. — Что ж, допустим, вы мне тоже не нравитесь, — ага, вот и доказательство этих мыслей, — а вот доклады по физической химии я бы с удовольствием послушал. Но на эту конференцию поехали вы, как и всегда, — после долгого молчания медленно проговорил Кибом. Не обуславливая, впрочем, что в последней своей поездке он высказал все, на что до этого жаловался Минхо, да только во время собственного выступления. — Разве не стоит характеризовать поступки, а не людей? Я ничего плохого вам не делал. И что-то в вашей речи не вяжется. Кибом отвечает лишь колким, затаившим какую-то мстительную мысль, взглядом. Затем неоднозначно хмыкает. 1:1. Минхо уже не помнит, с какого момента он включился в эту негласную игру — задень ближнего своего, да так, чтобы он возжелал тебя разогнать в большом адроном коллайдере до распада на кварки. Но это было даже интересно, потому что препирательства с Кибомом всегда были увлекательны. С неопределенным финалом и неясным уровнем потенциальной опасности. Ким Кибом был помешанным на химии преподавателем, и по заверениям многих имел до ужаса скверный и циничный характер. С Минхо же он был тактичным, используя при общении весь свой запас доброжелательности и уважения. Истощался он быстро. Можно даже сказать, что моментально. Но, как говорится, главное, что было желание! А что Кибом только не творил со своей внешностью: волосы, например, часто имели провокационный вид и цвет. Сейчас, слава постоянной Планка, он был просто брюнетом, но это далеко ничего не значило. Возможно завтра он мог бы прийти с зелеными волосами. И не стоит забывать о наличии многочисленных проколов в ушах. Минхо же всегда носил один и тот же каштановый цвет и даже укоротить волосы сбоку у висков — это уже перемены. Одевался он тоже просто: как и подобает преподавателю физики в высшем учебном заведении. Он любил почти во всем стабильность и твердо стоять на ногах во всех смыслах этого слова. Кибом же представлял собой личность яркую, безбашенную и чуточку безумную. Как только они встретились, они должны были оттолкнуться как одноименные заряды. Но тут взыграла как раз таки их разнополярность. Этим часто успокаивал себя Минхо, когда осознавал с острой безнадегой, что на данный момент его жизнь превращается в неугомонно вращающийся волчок, подчиняющийся законам злостной рандомизации. Возможно тут были замешаны нечистые силы, что-то наподобие кармы или еще чего. Иначе он даже не мог предположить, чем заслужил такое счастье в жизни. Но как бы то ни было, их отношения были весьма благополучными. Теоретически. — Что с вами? Может вам посетить врача, ваши глаза кажутся стеклянными. Вдруг это какой-то смертельный вирус, — в голосе Кибома сквозит скрипучая фальшь заботы и нотки кровожадной надежды. Минхо надеется, что это только его впечатлительное воображение показывает такую реальность. — Я даже показывал вам заключение кардиолога, — не в тему бубнит он. — И нет, со мной все в порядке, простите, просто задумался. — Не говорить же, что он вновь впал в эти душераздирающие думы о своей несчастной судьбе. — Жаль. — Что?! — Господи, Минхо, проверьте свой слуховой анализатор, по крайней мере. Я говорю о том, что мне очень жаль, хорошее было растение, — после секундной паузы: — Уж слишком живучее. — А, да не переживайте, я почти не чувствую боль утраты. Но может принести почву на анализ нашим биологам? Может они смогут поставить диагноз, посмертно, конечно. — Не стоит, у наших коллег итак много своей работы, отвлекать их сейчас это издевательство над личностью, — обворожительно улыбается Кибом, в каком-то нервном возбуждении вставая с облюбованного им дивана. Минхо же сидел напротив за столом и одарил фигуру химика недоуменным взглядом. — Хотите чаю? — Очень редко от вас можно услышать слова заботы. Но да, возможно это меня взбодрит, — он позволяет уйти от нежеланной и грустной темы. — Что-то новое было в мое отсутствие? Кибом неторопливо склоняет голову к правому плечу, по-хозяйски копаясь в шкафу в поисках кружек и сахара. Минхо же подвисает на чисто научном созерцании чужой тонкой шеи, плечах и спине. Самых обычных шеи, плечах и спине, но внимание остается направленным только на них. Позже он замечает, как поднимается согнутая в локте рука — одна из замеченных им привычек — когда Кибом в задумчивости, то он неосознанно закусывает согнутый указательный палец. — Ну, Итук определился с датой нашей внутриуниверситетской конференции. Максимум через два месяца уже надо сдавать работы. А так все было тихо и спокойно, — он возвращается на свое место, ставя на стол две кружки и какие-то крекеры. И поднимает теплый взгляд (возможно, это только кажется) на собеседника. — Студенты по вам скучали. — Приятно это слышать и мило, что вы такое подмечаете. — Кстати! Вы опять будете писать научную работу с тем длинным юношей с кривыми ногами? — Минхо с усилием подавляет смешок. Кибом все также не любит когда кто-то подмечает его добрую (изредка) натуру, что подчас спешит поменять тему. Поэтому беседы с ним часто приобретают хаотичный дикий характер и скорость. — Да, с Чанелем. Он очень ответственный и целеустремленный студент, мы уже даже продумываем тему выпускной работы, хотя до защиты еще больше года. — Странно, на моих предметах он подтормаживает и в целом не собран. — Он до сих пор к вам ходит? — Да, факультативно, — в своих мыслях Минхо переживает острое чувство гордости, что даже кажется, что от него фонит довольством и торжественностью. — Может, у него просто нет таланта к химии, как и у вас, к слову. — До сих пор не хотите перейти на «ты»? — использует такую же тактику Минхо, настолько резко меняя тему беседы, что химик так громко фыркает, что давится своим напитком. Но быстро берет ситуацию под контроль, однако секунды возмущения и негодования того стоили. — Нет, мне и так комфортно. — Соблюдаете дистанцию? — глумливо вещает Минхо. — Все равно я вас считаю своим другом. — Звучит отвратительно, — хмурится в ответ Кибом, прихотливо поджимая губы. — Мы можем попробовать общаться неформально, но только когда наедине. Страшно представить, что подумают люди, если услышат. — Какая неожиданность, сейчас мы одни и… И тут резко открывается дверь, как будто ее распахнули чуть ли не пинком. У Минхо тоже иногда возникало желание так проявить свое негодование и неодобрение, но он все-таки сдерживался. А вот всклоченный студент, оказавшийся так неожиданно в кабинете, не погнушался такими методами. — Какой он тормозной, угораздило же! Хуже только… Ой, — на этот отчаянный крик обращают внимание оба преподавателя, и студент тушуется под пристальными взглядами. Собственно, ненадолго. — О, господин Чхве, здравствуйте. Вы вернулись, как конференция? — Все было неплохо, Бэкхен. Как у тебя дела? Видимо не очень? — физик тоже быстро возвращается в режим благодушия и понимания. Но все равно из-за его вопроса и хитрого прищура щеки и шея студента покрываются красными пятнами стыда. Минхо до сих пор не понимал как это было возможно, но с первого же курса Кибому понравился этот чуть вздорный, миниатюрный мальчишка, задающий слишком много странных, несколько алогичных вопросов. Но Кибом будто понимал, что от него хотел получить этот студент, и с легкостью давал необходимые ответы. Сейчас они были почти друзьями, но за стенами университета, конечно же. Бен Бэкхен был как маленькая, чуть более мягкая и приветливая версия Ким Кибома, но в целом тоже не скупился на демонстрацию своего нелегкого характера. Не секрет, что у почти каждого преподавателя были свои особенные, любимые студенты. Но тут был другой случай, они совпали друг с другом как протон водорода и гидроксид-ион. Что из этого соединения получится, Минхо даже предположить не мог. Он был плох не только в химии, но и в анализе межличностных отношений. Но как бы то ни было, видимо за сегодня Минхо исчерпал лимит добродушия и общительности от своего коллеги и поэтому поспешил со сборами домой. На эту мысль его тонко натолкнул чуточку разнервничавшийся Кибом. И его не менее нервная нога, постукивающая по ножке стола. Видно было, что его студент нуждается то ли в дружеском совете, то ли в порке (цинично думает физик, ибо что это за фривольное появление в царствии святых). В целом он и заходил-то сегодня в стены родного университета, чтобы повидать любимое… растение. Да не сложилось. Или сложилось. Или даже вычиталось. О нет, у него начинают отказывать нервные центры, отвечающие за адекватность мышления. — Пожалуй, домой пойду, — он тут же привлекает внимание к своей персоне. — А то общение с вами, Кибом, выматывает больше, чем проведение семинаров у первого курса. — Я польщен, — тот даже склоняет голову в жесте то ли благодарности, то ли в попытке спрятать ухмылку. — Желаю вам безопасно добраться до дома, Минхо, — о да, звучит почти не как угроза. Приятельство или еще хуже — дружба с Ким Кибомом сделает из любого адекватного человека параноика. Вот о чем думает физик уже по пути домой, чуть не споткнувшись об бордюр возле своего дома. Случайности. Или все-таки карма? Фиг его знает, но неминуемый процесс уже запущен. И когда говорится, что неминуемый процесс запущен, Минхо понятия не имеет, что это значит. Только внутреннее нехорошее предчувствие. Даже будучи прагматичным ученым он был не в силах противиться этому сильному чувству. Оно его пока что никогда не обманывало. И ровно через неделю как вернулся Минхо, Кибом ворвался на кафедру в очень странном виде. Нет, он до сих пор выглядел как нормальный человек (если смотреть только на внешность), но был уж больно тепло одет для ранней весны. Подозрительно. — Вот, — произносит химик, раскрывая полы своего пальто. — Что это? — Это? Кот. Разве ты не видишь? — моментально раздражается Кибом. — Это последний день. Мой студент заберет его сегодня вечером. Просто Ухён не очень любит долго оставаться один, поэтому я не придумал ничего лучше, чем протащить его к нам. Сюда, как я помню, мало кто наведывается. — О, какая милая киса! — как явное опровержение этому раздается за их спинами. И они видят, как у Ли Тэмина, их преподавателя по физике экстремальных состояний вещества, загораются глаза детским восторгом. Надо же, он редко появлялся здесь. Чаще наслаждаясь обществом преподавателей с кафедры экзодинамики. — В любом случае нас не сдадут, — берет под контроль свои эмоции химик, передавая Тэмину кота. — Тэмин, здесь нет никакого животного, вы хорошо это запомните? — Почему вы говорите «нас», я тут не причем, — начинает возмущаться Минхо, в надежде остаться крайним в этой ситуации. Черт возьми, именно у него сейчас не было занятий. Надо было что-то с этим делать! Не то чтобы он не любил кошек, они выглядели чаще всего мило и забавно. Но и Кибом иногда тоже выглядел мило и забавно, но это никак не отражало истинной сути вещей. Минхо абсолютно не имел опыта взаимодействия с этими созданиями: и которые кошачьи, и которые его коллеги. Физик уже собирался как-то отвоевать свою независимость в данном вопросе, но его перебил самый младший преподаватель: — О, конечно же мы за ним присмотрим. Такую милашку нельзя оставлять надолго дома. У меня как раз через пару будет окно, а сейчас, увы, убегаю пытать глупеньких первашей. А вы, Кибом? — У меня по расписанию четвертый и интеллекта там, судя по всему, не прибавилось за четыре-то года. И они уходят. Оставляя Минхо следить за непонятной живностью, которая почему-то его не особо и взлюбила. Да, он это понял, как только это создание появилось в помещении. Точно такое же чувство у него было, когда его представляли Ким Кибому. Но если отвлечься от прекрасных дней (давно минувших) и вернуться к настоящему. То… Чхве Минхо посмотрел на кота Ухёна. Кот Ухён вызывающе посмотрел на него в ответ. Его белая шерстка стояла дыбом, но вскоре он начал ее спокойно вылизывать. Будто он здесь полноправный хозяин. У Минхо по спине пробежал табун мурашек. — Не думай, что можешь запугать меня, — сообщил физик, стараясь, чтобы голос звучал твердо и властно (с этими созданиями только так и надо). — И не мог бы ты слезть с моего стола, я за ним работаю и ем. Ухён громко мяукнул. Пронзительно так. Как-то угрюмо? Возможно это даже было рычание, но Минхо не знал, способны ли кошачьи создания издавать такие звуки. Кибом-то точно мог, он уже узнал. — Я предельно серьезен, — в итоге сказал он. — Слезай! — он махнул на Ухёна рукой, но не слишком близко, на случай если кот окажется какой-нибудь злобной дикой агрессивной кошкой, воспитанной под чутким надзором его коллеги. Его бесстыдно проигнорировали. — Ой. Только не он, — в ужасе произносит Чанёль, как только заходит на кафедру. Он же просто хотел спросить насчет некоторых источников и увидеть любимого преподавателя. А тут такая неожиданность. И вообще откуда? — О, вы знакомы? — Минхо по-идиотски переводит взгляд то на своего студента, то на приветливо замурчавшее животное. Пак Чанёль был очень добродушным человеком, Минхо испытывал к нему тонну симпатии и чувство привязанности. Чанёль хоть и создавал впечатление безалаберного студента, вечно неуклюжего и капельку наивного в общении, но в целом был надежным и честным в деле. Именно это в людях ценил Минхо превыше всего. Можно даже было сказать, что они тоже были друзьями. Эти отношения имели целительные свойства, и судя по всему для обеих сторон. — Мы с Бэкк… Бён Бэкхёном подобрали его. — Так это ваш общий кот? Он тебе рад, в отличие от меня, — кажется, что голос звучит несколько уязвлено. — Типа того, но что он тут делает? — Чанёль взирает на своего руководителя своими большими карими глазами, в которых все также плещется полное непонимание ситуации. Даже для завершения картины чешет задумчиво затылок. — И не обманывайтесь, он только и ждет, когда к нему руку поднесут. А там все — пиши пропало. Ухён себя просто безобразно ведет, когда попадает в новое помещение, мы его обычно из дома не выносим. Вам повезло, что я тут оказался, а то он бы вас знатно помучил. — Ну, мне сказали, что Бэкхён не мог с ним остаться или что-то вроде этого. — Да? Странно, он ничего не говорил, а мы вчера вместе контрольную делали. И этот звереныш, кстати, нам активно мешал, — Чанёль улыбается своим воспоминаниям, выглядя в этот момент по-особенному счастливым. Минхо стреляет в него острым взглядом. — Так ты, значит, не сам контрольные делаешь? — Ой… Да, Чхве Минхо. Хорошая идея пожурить студента и отвлечься. Отвлечься от мысли, что Ким Кибом самая настоящая с…