Angel Diaries

У меня начался жар, который захватил мое тело на три дня, а после оставил опустошение душевное и телесную слабость. Сестра Тереза заявила, что мое состояние следствие переохлаждения и сильной впечатлительности от смерти сестры Аннунциаты — сестры уверовали, что мы с ней подружились тесно и ее уход стал для меня ударом. Вскоре я узнала, что кузина Маргарита, пребывала эти две недели моего нахождения в монастыре, в городе, возле аббатства, дабы своими глазами лицезреть превращение меня в монахиню. Близкие родственники могли испросить такое право присутствовать при постриге. Она была удивлена и рассержена, когда мать-настоятельница вызвав ее на разговор, заметила мою душевную неготовность проститься с миром светским, к тому же указав на то, что сейчас я серьезно больна. Кузина Маргарита, по словам сестры Жанны, которая случайно оказалась возле полуоткрытой двери и подметая пол коридора смогла услышать разговор, она после пересказывая его мне, указала, что кузина поджав губы заявила о моем переезде в другое святое место, где аббатиса будет более внимательна к просьбам семьи. Это означало найти монастырь, где про мое душевное и эмоциональное состояние спрашивать не будут и просто выполнять просьбу кузенов, приняв мои деньги. Маргарита порывалась забрать меня немедля, но мать-настоятельница заметила, что убийство она не практикует в своем монастыре и моё выдворение из отдельной кельи, куда меня поместили, означает для меня смерть. Сестра Тереза, приглашенная в качестве опытного врачевателя, заявила, что на выздоровление мне потребуется не меньше месяца. Моя же кузина не собиралась торчать в Оттротте, поселении возле монастыря, люди здесь ей казались грубыми, пища слишком острой, а язык каркающим, поэтому Маргарита заявила, что через две недели прибудет Шарль и мое состояние не будет иметь особого значения. Она удалилась, под молчание матери-настоятельницы, нагло подняв голову. Я начала отсчет времени с этого дня. Две недели отсрочки, затем еще две недели тряски в пути с непреклонным кузеном, затем может мне дадут прийти в себя дома, с неделю, а после отправят в иное место, где молча совершать действие пострига, без учета разных причин. Осознание этого приводило меня в отчаяние, мысли о суициде если и мелькали в начале прибытия в монастырь, то после встречи со святой Одилией полностью исчезли, конечно о том, с кем я столкнулась в саду и в коридорах, я умолчала, да и если бы рассказала, мне навряд ли поверили бы, посчитав, что от горя рассудок мой помутился. Мой организм цеплялся за болезнь, словно за бронь от выдворения из монастыря, отвары помогали плохо, как и молитвы сестер, я оставалась такой же бледной, с сильным кашлем, испариной холодного пота, лихорадочным блеском в глазах и несколько исхудавшим телом. В келье, куда меня поселили было довольно тепло, небольшой камин хорошо ее отапливал, возле меня обычно находилась одна из сестер, как мне было сказано в лазарет меня не поместили потому, как там был сильный сквозняк, из-за пришедшей в негодность двери, там вообще пока никого не было из болящих. Хотя мне на ум приходило, что сестры боялись второго самоубийства, ведь в лазарете оставались некоторые лекарства, чрезмерное принятые коих могло помочь мне покинуть бренную Землю. Еду тоже приносили мне в келью, я была довольно слаба, чтобы ходить в трапезную, по своей комнатке я передвигалась держась за стену, так как у меня быстро начиналась кружиться голова. Это случилось на седьмой день после отъезда кузины, сестра Жанна читала мне книгу о житии святых, эта общительная женщина чаще всех вызывалась посидеть со мной, я подозреваю, что ее прельщало, как таковое, общение и теплая келья. Она замолчала, когда к нам пришла сестра Доминика и сообщила, что ко мне приехал посетитель и мать-настоятельница приказала помочь мне одеться, привести меня в порядок и пройти в ее кабинет, где посетитель и ожидал. На помощь сестре Жанне была призвана сестра Марта, полноватая, молодая женщина, недавно принявшая постриг, с карими глазами и круглым лицом. Мне помогли подняться, одеться — черное платье на мне просто висело, корсаж с легкостью затянулся на первых крючках. На ногах у меня было простое сабо, которое только и могло сочетаться с толстыми чулками из грубой шерсти. Волосы мои расчесали, Марта смогла собрать их, в не очень умелую, но сносную прическу. Чтобы я не простыла более, чем была, на меня сверху накинули теплый, черный плащ из моих вещей. Поддерживая меня под руку, сестра Марта помогла мне дойти до кабинета аббатисы, сестра Жанна шествовала позади. — А вот и наша гостья,  — мать-настоятельница обратилась ко мне, на ее строгом лице была улыбка, рядом с ее столом стоял аббат д’Эрбле. — Дочь моя, я рад, что мы наконец-то вас нашли, но позвольте что с вами? — аббат подошел ко мне, протянув руку для поцелуя. Отдав положенное его сану приветствие, я выпрямилась, чувствуя, как голова слегка начинает кружиться. — У меня сильная простуда, я перемерзла,  — ответила я. — У нее был жар, сестра Тереза говорит, что легкие ее переохладились, однако отвары нашей сестры справлялись бы с заболеванием быстрее, если б мадемуазель де Бельфор не пребывала в таком отчаянии,  — заметила аббатиса Аделина. -Дочь моя, уныние это тяжкий грех, вы не должны ему предаваться, да и потом я приехал не один, а с человеком, который вам поможет бороться с сим недобрым чувством , — аббат д’Эрбле взял меня за руку, похлопав по ней. — Нам стоит пройти в комнаты гостиного двора, при нашем монастыре, где ожидает ваш друг, я должна посмотреть бумаги. Сестра Марта, сестра Жанна — вы идете с нами, я также послала за сестрой Доминикой. Они засвидетельствуют все, что будет сказано,  — мать-настоятельница повернулась к аббату, тот согласно кивнул и мы вышли в крытую галерею из кабинета, которая вела к небольшой двери , возле ворот монастыря, как оказалось там был проход в гостиный дом. Сей дом использовался обычно путешественниками, паломниками, которые приезжали, дабы поклониться святой Одилии, также тут останавливались родственники, приезжавшие проведать сестер. Сестра Марта, поддерживая меня за руку, довела до большой комнаты — свет тут был приглушен, в камине потрескивал огонь и горела одна свеча на небольшом столе, возле которого стояли две лавки, в комнате находилась большая кровать, по всей видимости этот номер был дороже, чем тот, который мы занимали с кузиной по прибытии сюда. — Ах, госпожа, как я рада вас видеть,  — услышала я знакомый голос. — Матерь Божья, что с вами? — далее я почувствовала сильные руки Мод, которые помогли Марте не дать мне упасть, силы стали покидать меня, поэтому меня быстро подвели к скамье, куда я села. — Сударыня, вы можете сидеть или лучше вас отнести на кровать? — вместо приветствия произнес знакомый голос, практически над ухом, я вздрогнула, хотя догадывалась, что он должен быть здесь. — Я пока в силе обитать тут, на лавке,  — ответила я, но мой голос прозвучал предательски слабо. Поприветствовав сестер и мать-настоятельницу граф стал позади меня, его тяжелая рука легла мне на плечо. — Я приехал за мадемуазель де Бельфор,  — пояснил он. — По какому праву вы забираете сию девицу? — аббатиса рассматривала графа. — На правах ее супруга,  — спокойно последовал ответ. Раздался шорох бумаг и стоящий позади меня мужчина передал ей какие-то документы. Та их развернула, подошла к камину и стала внимательно изучать, затем она подозвала сестер и указала им на подписи в конце листа, те согласно закивали. — Дочь моя, эта ваша рука расписалась здесь? — мать-настоятельница подошла ко мне, я с недоумением воззрилась на свою подпись, под росчерками графа и своего опекуна. — Да, моя, но…- однако рука месье де Ла Фер сжала мне плечо и я умолкла. — Наша свадьба должна была в скором времени состояться, однако здоровье опекуна мадемуазель отодвинуло сие событие, к тому же я вынужден был отлучиться по делам своих земель, когда моя будущая супруга самым наглым образом была увезена в вашу обитель, ее родственники ввели вас в заблуждение , — пояснил граф. — Этот брачный договор дает мне право ее забрать, на правах мужа, так как на постриг Анны я не давал согласия, как впрочем и граф де Бельфор,  — подвел итог мой "супруг". — Дядя жив? — тихо спросила я. — Конечно, дорогая, он даже пошел на поправку, после того, как месье Жаме снова занялся его лечением,  — ответил мой собеседник. — Что ж, хотя вы полностью не вступили в свои права, но получили согласие ее живого, единственного опекуна, то я не вижу смысла оставлять вашу практически супругу здесь. Сестры подтвердят, что вы предоставили все нужные бумаги,  — я слушала слова аббатисы вполуха, перед глазами стояла картина, когда я сонная, подписываю, не читая, в гостинице договор, считая, что это нечто из разряда «блажь графа», как оказалось теперь лицезреть его особенности характера я должна всю жизнь. — Вы слишком сильно бледны, вам надо прилечь,  — настоятельно произнес голос месье де Ла Фер. — Мод принесет ваши вещи с сестрами, она теперь служит в моем замке, надеюсь, что вы не против такого перемещения слуг? — мне помогли встать, проводили до кровати, сняли плащ, я упала на перину, в то время как с меня стаскивали сабо. — Поспите пока, вам нужны силы,  — меня накрыли одеялом. — Спасибо,  — ответила я, прежде чем провалиться в сон. Очнулась я от того, что кто-то пытался снять с меня корсаж. Я вскрикнула и распахнула глаза. — Госпожа, это всего лишь я. Граф попросил вас одеть ко сну,  — Мод склонилась надо мной. Я встала, чтобы она смогла снять с меня платье. — До чего вы исхудали, одни кости! Вас что там голодом морили?! — возмущалась Мод переодевая меня в ночную белую рубашку, длинную и полотняную. — Сестра Тереза сказала, что жар съедает силы тела довольно быстро, а у меня их немного и он длился три дня,  — я опять удивилась слабости своего голоса, когда говорила со служанкой. Она взбила подушки и помогла снова забраться в кровать, где я полусидя ожидала ужина, который должны были принести. Вскоре в комнату вошел граф, он указал мне на пару кувшинов, которые стояли до этого на столе, не вызывая у меня интереса: — Это отвары от целительницы аббатства, вам надо принять их перед сном, нам предстоит дальний путь и вы его должны выдержать,  — говоря это он взял тарелку с горячей похлебкой, ложку, подумав покрошил в густую жижу пол лепешки и протянул мне. — Ешьте, вы сильно исхудали,  — последовал приказ. Я не думала противиться, появление у меня аппетита было удивительным явлением, за все эти дни пища в первый раз, казалось, имела для меня вкус. -Почему вы скрыли, что я подписываю тогда? — с упреком спросила я, пережевывая куски мяса из похлебки. — Вы бы сами это поняли, если б прочли договор,  — граф возразил мне, он налил себе вина и спокойно наблюдал за мной, стоя возле камина. — Я была в состоянии, которое скажем так, не позволяло мне четко мыслить,  — прозвучал мой ответ. — Вы находитесь в таком состоянии довольно часто, вы это не замечали? — спросил мой собеседник. — Позже я вам дам прочесть сей документ, если желание ваше не пропадет. Но скажите, разве это не то о чем вы мечтали? Вашей проблемой была удачная партия — я ее решил. — Но подразумевался выезд в свет столицы, общение с молодыми людьми и… — Пустое все это,  — оборвали меня. — Самое большее, что мог бы найти вам дядя, это забитого, небогатого и скорее всего не молодого дворянина, в худшем случае — стали бы жертвой проходимца, который бы забрал с вашими деньгами и вашу честь. Я покраснела. — Вы избавлены от долгих поисков, трат для выезда в столицу, у вас будет нормальное будущее. К тому же, насколько я смог понять, я вам не внушаю отвращения,  — последние слова были утвердительными. Я кивнула. — Конечно, вы должны оправиться, только потом свадьба и все остальное, но по бумагам, мы уже в союзе, поэтому, дабы вы стали привыкать к моему присутствию и приглядывать за вами, я проведу эту ночь здесь,  — граф указал на кровать. Я пожала плечами и вернулась к своей трапезе. — Подождите, где ваше недоумение, возмущение, споры со мной? — удивленно произнес собеседник. — Неужто святость этих стен так на вас повлияла?! Если бы я знал, что сие так действует на ваш характер, то привез бы вас сюда, в первый же день, после подписания договора о вашей отработки долга,  — мой собеседник налил, говоря это, мне в кружку отвар. — Смысла спорить уже нет, моя подпись стоит на бумаге,  — вздохнув ответила я. — Вас это удручает? Сама мысль стать моей супругой? — Нет, что вы, просто это непривычно для меня, все наши встречи проходили довольно странно,  — я скривилась чувствуя горечь отвара во рту. Граф усмехнулся. — По крайней мере, вы знаете теперь мой характер, его особенности. — Боюсь, что познать грани вашего характера невозможно, вы как шкатулка с потайным дном — держите в себе секрет,  — я встала и ступая в толстых чулках, по относительно чистым плитам, подошла к столу куда и поставила пустую миску. Месье де Ла Фер молча смотрел, за моими действиями. — Вы сильно исхудали, но вот насчет покладистости я погорячился, в своих выводах. Вы так же, как и раньше упрямы. Достаточно было отдать сию посуду мне, а не гордо шествовать, в тонкой рубашке, навстречу сквознякам,  — буркнул он и дождавшись, пока я поставлю свою ношу на стол, подхватил меня на руки и заново перенес на кровать. — Кстати, а как там Рауль? Из-за всей этой суматохи я забыла о нем спросить,  — я постаралась перевести разговор, думая, что он сердится на меня. — Ну, мне пришлось слукавить в разговоре с ним. Я сказал, что вы поехали молиться за здравие своего дяди, в один монастырь, к мощам известной святой, он понял ваши действия и обещал тоже молиться за месье де Бельфора,  — граф уложил меня на кровать, накрыв одеялом, до самого моего подбородка. — Говорить ему правду о вашем насильственном водворении, в эти стены, было опасно, у мальчика могла произойти истерика, он такой же впечатлительный, как и вы, поэтому прошу, как вернемся в замок, поддерживайте мою историю, — я кивнула соглашаясь с ним. В это время вернулась Мод, граф сдвинул две скамьи для нее, возле камина, туда же был положен довольно приличный тюфяк. Он лег спать, как и тогда в гостинице, в Лилле, в штанах, сорочке, избавившись только от камзола, ботфорт, плаща и шляпы. Он спокойно улегся на свою сторону кровати, сбив себе подушку. — Всё-таки скажите, а почему 1000 и 1 день? — задала я давно мучивший меня вопрос. Он с недоумением посмотрел на меня. — Отработка долга. Почему вы назвали такой срок? — я прикрыла рот, чтобы скрыть зевок. — У меня был друг, отец которого работал в посольской миссии, на Востоке, однажды он привез своему сыну, любителю книг, перевод текста книги Восточных Сказок, их переложил на французский язык его секретарь. Книжка называлась «1000 и одна ночь», она была про королеву одного восточного королевства, но перед тем, как стать ею она была дочерью советника, тамошнего правителя. А тот, считая всех женщин коварными и распутными, кстати не без основания, казнил каждый день по своей наложнице, проведя с ней ночь. Вот он увидел эту девушку, Шехерезаду, решил, что она тоже должна пополнить список его любовных приключений с трагичным концом, для нее, но сия девица оказалась довольно умной, она рассказывает правителю сказку, останавливаясь на самом интересном месте, тот желая услышать продолжение откладывал казнь девушки. Она продержалась 1001 ночь, а потом правитель понял, что не может без нее и женился. — Какой жестокий человек, этот правитель, как так можно отыгрываться на несчастных девушках! — воскликнула я пораженная зверствам книги. — Вы считаете, что все они были так прям невинны и честны, находясь в гареме этого человека? — вопросил меня граф. — Я думаю, что среди них наверное могли быть и невинные души, кстати, а что такое гарем и наложница? — я уточнила слова, которые казались мне малознакомыми. — Наложница — это нечто вроде любовницы, в отличии от жен их может быть у правителя много, гарем это место, где они живут, — услышала я пояснение. — Ну, я не думаю, что все по доброй воле оказывались там,  — пробормотала я. Чувствуя, что в разговоре я ступаю на зыбкую для меня почву, я решила пойти другим путем. — Вы думали, что я буду вам рассказывать сказки на ночь? Граф улыбнулся мне. — Ну, вы меня удивляли, своей наивностью, непосредственным взглядом на вещи, а уж если вы мне будете рассказывать сказку на ночь, то пожалуй я стану самым счастливым мужем, в Провансе. — То есть мои проблемы с рукоделием забудутся? — поспешила уточнить я. — Нет, я все тешу себя надеждой увидеть вышивку, в вашем прекрасном исполнении , — холодно возразили мне. —  Но за каждую сказку вы будете получать от меня подарок, судя по всему, подарки вам редко дарят и ценных вещей у вас немного. — Вы заблуждаетесь, у меня есть наши фамильные драгоценности, правда не с собой, а дома, в тайнике, — возразила я. — Просто моя матушка привила мне не наряжаться каждый день, как куртизанка. — О, вы знаете даже такие слова? — граф приподнял бровь. — Ну, моим воспитанием потом занимались братья, а Анри , скажем, иногда позволял себе слова, что не для дам , — ответила я. — Надеюсь, что вы их не все запомнили, и произносить их в приличном обществе не будете,  — нравоучительно указали мне. — Простите,  — мне стало стыдно за свои реплики, я почувствовала, как краснеет шея. — Кстати, вы практически не называете меня по-имени,  — заметил граф. — Когда мы наедине можете звать меня Оливье, все-таки месье де Ла Фер, в спальне звучит несколько чрезмерно,  — я согласно кивнула на это. — А куда мы поедем после монастыря? — спросила я. — В мой замок,  — ответил граф. — А мы не могли бы сначала заехать в мой, Оливье? — вопросила я, теперь я лежала на боку и смотрела за его реакцией. — Для чего? — поинтересовался мой собеседник. — Мне надо взять кое-что для гардероба, да и проверить вышеупомянутый тайник не помешало бы, и вообще, узнать, как там дела,  — уклончиво ответила я. Оливье внимательно на меня посмотрел, затем почесав подбородок ответил. — Что ж, мне тоже не мешало бы узреть то приданое, которое я получаю за вас, все-таки это теперь и мои земли. Но я планировал поездку туда после свадьбы. Хотя, если вы мне расскажите на ночь сказку, то я изменю маршрут,  — в его голосе звучала ирония. Я старалась вспомнить хоть одну сказку, но ничего не лезло в голову, а мой собеседник выжидательно смотрел на меня, поэтому смутно припомнив одну мрачную историю я начала повествование: — Жил-был граф… — Какое неожиданное начало, но прошу вас продолжайте,  — заметил месье Оливье. — Так вот этому графу не везло с женами, был он женат шесть раз, а наследников у него не было. Все его жены, после определенного времени, внезапно умирали. Первая жена случайно упала с лестницы, вторая сгорела при пожаре, третья подавилась рыбьей косточкой, четвертая жена упала с лошади и умерла под ее копытами, пятая жена умерла от лихорадки, погуляв в слишком тонком платье по зимнему лесу — Интересно, что она делала зимой, в тонком платье, в лесу? — задали мне уточняющий вопрос. — Наверное на пикник ездила , — фыркнув ответила я. Граф усмехнулся в ответ. — Шестая жена графа была очень религиозной особой и заморила себя голодом, очищаясь от грехов,  — продолжила я. — Надеюсь, что вы этим заниматься не будете? Я имею в виду голоданием, про очищение от грехов другим способом я не против , — снова прервали меня. — Нет, я нормально питаюсь, моя худоба это следствие простуды, сестра Тереза сказала, что со временем пройдет,  — успокоила я своего собеседника. — В общем ходили об этом сеньоре грязные слухи, что он мол сгубил столько невинных душ, да и борода у него постепенно синела, хотя мне кажется, что он просто поседел со временем. И задумал тогда граф жениться в седьмой раз. Выбрал он девушку знатную, но не очень богатую и сироту. — Прекрасный выбор, добавьте к этому еще и молчаливую и будет само совершенство , — резюмировал лежащий рядом мужчина. — Ну, она все-таки с ним общалась, в общем после свадьбы, дал он ей ключи от всех комнат в замке и сказал, мол ходи везде, кроме комнаты, которая отпирается самым маленьким ключом, если откроешь ту комнату, то пожалеешь. Графиня согласилась, она ходила везде, изучила вскоре замок, но граф часто отлучался по делам, а она тосковала одна, в общем она решила рискнуть и открыла запретную комнату, а там оказалась алхимическая лаборатория. Это удивило молодую графиню, она стала рассматривать все в комнате, а тут вернулся ее муж, он застал там свою супругу и заявил, что убьет ее, иначе об его увлечении все узнают. Она молча встала на колени, распустила шнуровку своего платья, стянула с себя сорочку, - рассказывая это перед глазами у меня нечаянно всплыла гравюра из Декамерона, у графа видимо тоже, потому что он резонно заметил: — Няня в детстве рассказывала вам именно это? — на губах у него играла улыбка. — О нет, если честно, то я просто додумала старую легенду,  — созналась я. — Тогда, если позволите, то я помогу вам завершить сей сказ. Он выпорол хорошенько свою вторую половину, так, что недели две она нормально сидеть не могла, а после кроме посещения церкви и спальни для исполнения супружеского долга, ее более не отпускали. Жили они долго и счастливо. — Кстати, а в чем смысл супружеского долга? — В воспроизведении потомства,  — быстро ответил мой собеседник. — То есть получается, что те жены его не исполняли, раз детей не было? — задала вопрос я. — Ну, я думаю, что долг они исполняли, но скорее всего ваш персонаж был хворый, либо они не подходили друг другу, так редко, но бывает, а вашему графу просто не повезло,  — судя по голосу у Оливье появилась некая нервозность. — А когда этот долг исполняется? — Обычно по ночам, начиная с первой, брачной. Сударыня, скажите вы так шутите со мной или правда вы столь наивны? Я густо покраснела. — Я наверное спрашиваю нечто неуместное, простите,  — прошептала я в ответ. — Нет, ваши вопросы вполне логичны, учитывая данные обстоятельства, но как только мы вернемся в замок, то я лично с вами начну читать Декамерон, чтоб вы хоть в общих чертах понимали, что делать,  — меня погладили по волосам. — Спокойной ночи, Анна! — Спокойной ночи, Оливье — ответила я и свернувшись калачиком провалилась в сон. Снова липкая паутина страха была наброшена на мое сознание, кошмар пришел внезапно. Я шла по заброшенному замку, что-то манило меня в темную спальню . Там на кровати лежало красивое, белоснежное платье. Я смогла в него облачиться без помощи служанки, но как только последний крючок на корсаже был застегнут, оно стало сжиматься на мне, душить, воздух с трудом поступал в легкие, я пыталась позвать на помощь, но голос отказал мне. В это время в комнату вошел мужчина, это был граф. Он стал рвать на мне платье, отчего я пришла в еще больший ужас, я пыталась его оттолкнуть, кричать, царапать, бить по рукам. Меня повалили на кровать, стали стаскивая странную одежду, когда я осталась в нижней сорочке, то смогла наконец кричать, однако, когда начала это делать мне заткнули рот рукой. В это время послышался треск ткани, меня сильно тряхнули, я открыла глаза. Мод и Оливье склонились надо мной. Приподнявшись на локте я поняла, что практически обнажена, тонкая сорочка была порвана, а ее куски медленно сползали на кровать, обнажая мое тело. Поняв, что граф смотрит на меня голую, я вскрикнула и забилась в угол кровати, натянув одеяло до подбородка. — Чувствую у нас будет забавная брачная ночь , — задумчиво проговорил он, наблюдая за моими действиями. — Почему вы так решили? — тихо спросила я, со страхом в голосе. — Интуиция , — ответили мне просто. — Переоденьте ее, я принесу вашей госпоже сидра,  — сказал граф обращаясь к Мод, а затем вышел из комнаты. Служанка вытащила из узла с моими вещами новую ночную рубашку, испуг все еще был на ее лице, когда я спросила что же случилось. Оказывается граф проснулся от того, что я металась в постели, а одежда на мне была мокрая от пота, на лбу испарина. Он разбудил Мод и они попытались привести меня в чувство, чтобы переодеть. Я кричала и граф опасаясь, что я перебужу весь гостиный двор, прикрыл мне рот рукой, видимо тогда я сильно дернулась от него и моя рубашка, не выдержав, разошлась по шву. — Он очень за вас переживает, сударыня, не нужно его так бояться , — говорила Мод одевая на меня новое белье. —  А как ты оказалась у него на службе? — спросила я шепотом, трясущимися руками поправляя сорочку. — Так ваша кузина меня из дома месье де Бельфора выставила. Ей видите ли не понравилось, что всю дорогу домой я о вас вспоминала и сокрушалась о вашей участи. Хотя, как тут не опечалиться, когда вас схоронить заживо решили, такую молодую. В общем взяла я свои пожитки и пошла в городок возле поместья, благо Жиль направил меня к своей сестре — жене булочника, дабы я не ночевала в поле, по дороге встретила экипаж графа. Он был удивлен заметив меня, спросил за какую провинность вы меня выгнали. Я же все ему поведала, о том, как родня поиздеваться над вами решила, да в блуде обвинила. Месье де Ла Фер пришел в ярость, заявил, что я отныне служу ему, приказал отправляться с ним в его замок. Я и не против была, слуг он своих зря не наказывает, да и вас мог вызволить, после он отправился в имение вашего дяди, Жиль рассказывал,что скандалили они долго в кабинете, а на следующий день он отправился сюда с аббатом и меня захватили. Служанка ,говоря это, вытерла мне лицо и шею от пота, она собирала остатки старой сорочки, когда вернулся граф. Он принес мне кувшин с сидром ,и налив в кружку ,предложил выпить. — Простите, я веду себя не совсем нормально, все эти кошмары и крики — боюсь, что вы вступаете в союз с сумасшедшей, — тихо сказала я принимая кружку из его рук. — В ваших кошмарах нет ничего для вашей натуры ненормального. Вы очень впечатлительны, а с вами поступили довольно жестоко, к тому же вы болеете, ваш организм борется за свое здравие. Ну, и сказка на ночь повлияла наверное, так что пока не поправитесь будете читать перед сном разве, что религиозную литературу , — ответили мне. — Вы ведь хотите вернуться домой не ради гардероба или состояния земель? — внезапно спросил он меня. Я чуть не подавилась сидром от неожиданного вопроса, подумав решила, что не стоит напускать особой таинственности на сей факт. — Мне кажется, что до нашей свадьбы следует разобраться с прошлым, где присутствует Цезария и все эти странные люди. — Вы верно рассуждаете, мы должны знать, что от них ожидать и как защититься. Что ж, возможно, в вашем замке к этому мы найдем подсказки , — он забрал у меня пустую кружку. Я взобралась на кровать, меня накрыли одеялом. — Спокойной ночи, надеюсь, что за сегодня вы снова не изорвете свою одежду,  — граф лег рядом. Ощутив тепло его тела, я почувствовала себя спокойней, и закрыв глаза сразу провалилась в сон без сновидений.