My Cherie

Denver, Colorado 19:27 Шум собравшейся на концерт толпы мне слышен ещё даже из-за кулис. Краем глаза я вижу переполненный кричащими поклонниками танцевальный партер, вижу, как в темноте зала мигают ослепительные фонарики их телефонов. Блики отражаются в стёклах прожекторов. Необъятная толпа неистово орёт, зазывая нас скорее предстать перед ними. Я выхожу на сцену первым. Кажется, что толпа взвывает ещё громче. Улыбаюсь, и даже это мимолётное действо, кажется, порождает гул оваций среди присутствующих. Из-за кулис появляется Эмерсон, как всегда необычный в своих странных одеяниях и шляпах, он улыбается и с полным зарядом энергии пристраивается за ударными. Его энергия передаётся в зал, толпа ревёт от восторга. Томительное ожидание публики прерывает появляющийся из-за сцены Ремингтон, зрители встречают его бурными аплодисментами, криками и шквалом восхищения. Он здоровается с толпой, чем вызывает ещё больший ответный гул. — Сегодня очень важный день! — восклицает Ремингтон в микрофон и приветственно поднимает руки, на мгновение направляя микрофон в сторону толпы и ловя её крики. — Сегодня день рождения нашего любимого брата, друга и лучшего гитариста — Себастьяна… 21:47 Тортик на сцене, общее поздравление. Приятно, даже не то что. Это просто мило. Но я не люблю подобное. Концерт был очень тяжелый, и я свалил раньше Эмерсона и Рема. Они тусили с фанатами и раздавали им автографы. Я устал от этого. Внезапно я осознал то, что мне двадцать шесть, я музыкант, и я спиваюсь. Это круто сначала, но потом, когда это превращается в наркотик…оно просто убивает. Я завалился в автобус и лег на свою полку, закрывая глаза. Голова гудела, подтверждая то, что концерт был неплохим. Я хотел срочно отдохнуть, уснуть, если в идеале, но этого не вышло, и уже через десять минут я поднялся, тут же направляясь в кухню. В таком состоянии весь до боли знакомый автобус казался мне бесконечным лабиринтом, сложнейшим квестом, но я прошёл его и вскоре вернулся на своё место, прихватив бутылку. Уставшее сознание, кажется, отключалось. Не знаю, сколько времени прошло, но, когда парни вернулись, бутылка была практически пуста. — Ну и концертик сегодня…ух, — чуть ли не сорванным голосом прокричал Ремингтон, заходя в автобус. Эмерсон лишь посмеялся ему в ответ и зашел следом. Они оба были бесконечно довольны и счастливы, я видел это счастье в их лицах, в их улыбках. Даже в уже потёкшем макияже. Даже в волосах Рема, которые уже не стояли массивным кустом на его голове, а спадали густыми прядками на лоб. — Себааа! — Эмерсон плюхнулся рядом со мной. — Ты чего так рано ушел? — Устал. — Я попытался пожать плечами, но лежа это сделать тяжело. — Голова болит. Я улыбнулся и спихнул брата с полки. Он снова засмеялся. — Ну да, от этого тебе станет намного лучше, — фыркнул Эмерс и поднял полупустую бутылку. — Не поверишь, но все прекрасно. — Я попытался дотянуться до бутылки, но Барретт лишь показал мне язык и, переполняясь радостью, вышел из автобуса. 22:34 Я привстал, напротив сидел Ремингтон. Вид у него был серьезный, и он пристально смотрел на меня. Сейчас мне очень хотелось подумать, что на смену его эйфории пришла усталость, и он даже её осознал, но для приличия я всё же поинтересовался: — Рем? Что случилось? Кажется, всё это время я дремал, потому что сейчас у меня едва-едва двоилось в глазах, и я даже не сразу сконцентрировал внимание на часах и на лице брата. Он так и сидел с чуть смазанным макияжем на глазах и растрёпанными волосами. — Себаа, мы не протянем без басиста еще семь концертов, ты же понимаешь? — Рем жалобно посмотрел на меня. — А я тут причем? — Я округлил глаза и уселся перед ним, с полной серьёзностью заглядывая в его глаза. — Найдем басиста, что не так? — Ну, ты же знаешь, что никто не справится лучше Дэна. — Да ты, блять, серьезно? — вскричал я, едва не подпрыгнув на месте. — Мы обсуждали это. Я не хочу его видеть на наших концертах. — Себастьян! — Рем отзеркалил мой озлобленный крик и взмахнул руками. — Я знаю что ты чувствуешь, но чувствуй и группу. Он такой же участник, как ты, как я, как Эмерсон. — Он просто басист. Твое дело, Ремингтон, но потом до меня не докапывайся. И не трогай мои чувства, хорошо? Мы всегда решаем вопросы группы сообща, но фронтмен у нас — он, так пусть груз этого выбора ложится на его плечи. Я не хотел спорить по поводу Дэна: это не принесло бы никаких результатов, ведь Рем всё равно поступил бы по-своему. Я подготовился уже сонно вздохнуть и вернуться в лежачее положение, отворачиваясь к стенке, но Рем не позволил моим желаниям осуществиться, и с довольной улыбкой заключил меня в крепкие, пусть и немного усталые, объятия. — Да иди ты уже, — со смешком отталкиваю его от себя и всё-таки ложусь. — Спасибо, Себ, — продолжая лучиться жизнерадостной улыбкой, мягко шипит он мне в ответ. Уже через минуту его следов не было в автобусе: Рем торопливо выскочил на улицу, оставляя меня наедине с моими мыслями. — Басист. Им нужен басист, — размышлял я, задёргивая шторку на своей полке и медленно погружаясь в сон. — Даниэль.

***

Даниэль — наш басист уже года два…но… Однажды он просто предал меня. Когда лучший друг уходит из твоей жизни в трудный период, это неприятно. Мне не особо хочется говорить об этом. Это именно то, из-за чего можно выгнать человека из группы и лишить его карьеры. Хаха. Карьеры я его не лишил, но на сцене мне видеть было его отвратно. Он не выступал с нами неделю, но Рему и Эмерсу было некомфортно. Концерт без басиста — это в самом деле довольно трудно, но лучше уж существовать без басиста в принципе, чем с басистом Дэном. И пусть Ремингтон и Эмерсон не согласны с моим мнением, я его менять не собираюсь. Фанаты не уставали расспрашивать нас о Дэне и о том, почему его нет или когда он вернётся. Они выкладывали фото и видео с ним и не могли дождаться момента, чтобы сфотографировать со всеми нами вместе. Мы не отвечали на подобные вопросы, но я знал, что когда-нибудь Рем заведет валынку о том, что без Дэна мы не сможем. Я знал, что я соглашусь с ним, и единственное, что я не просчитал и не угадал: а что будет мне? Что буду чувствовать я? Только обиду, не больше. Ах. Себа, двадцать шесть годиков. 2:23 Я так и не заснул. Мы ехали недолго, но за это время я о многом успел подумать, переворачиваясь с одного бока на другой и иногда открывая глаза и смотря в потолок, будто мог разглядеть наверху что-то новое. Голоса Эмерсона и Ремингтона доносились со стороны нашей кухни, но я не мог разобрать конкретных слов, я только слышал, как они смеются и как Рем иногда невпопад начинает петь или греметь ложками по столу, а затем снова в стенах автобуса гремит их смех. Через какое-то время мы остановились, и я нашёл в себе силы выйти на улицу. Ночь пахла по-особенному прекрасно. Это был запах свежести, запах свободы, смешанный с тянущимся здесь же запахом бензина и гари. Затянутое тучами небо не позволило мне увидеть блеск луны или мелких звёзд, но придорожные фонари, свет которых куполами опускался к прогретому днём асфальту, помог мне разглядеть автозаправку в нескольких метрах от нас. Хорошо курить на заправке. «Отличный денек, чтобы умереть», — пронеслось в моей голове. Достав сигареты, я поджег одну и затянулся. Из головы все мысли вылетали со скоростью света, потянуло ко сну. Я поднял голову и посмотрел на затянутое тучами небо. Где-то вдалеке прогремело. Потом еще… и еще… не люблю грозу. Отмахнув все мысли, я тряхнул волосами, затушил сигарету и зашел обратно в автобус. В ночных посиделках моих младших братьев ничего не изменилось: они всё так же смеялись на кухне и, кажется, даже гремели чем-то. «Тяжелый завтра денек» Забравшись обратно на полку, я зарылся в одеяло. Я думал о завтрашнем дне. Думал о том, что скажу ему. А, хотя нет, я ему ничего не скажу. А скажет ли он что-нибудь? Он хоть посмотрит на меня?.. А вот этого я и не узнаю.