Любовь из ниоткуда

      — Пока он и остальные сражались за свои жизни… Я просто сидел и бил баклуши!       Всемогущий обхватил руками голову. «Я… я слишком рано расслабился… не имея на это никакого права…»       Преподаватели Юэй продолжали спорить.       «Почему… Почему? Именно в такое время мне в голову взбрело, что можно заняться такой глупостью, как любовь? Я жалкий… глупый… бесхарактерный…»       И даже после известия, что полиция определила местонахождение злодеев, неприятный осадок остался. Причиной было одно-единственное сообщение от Агури:       «Позвони, когда сможешь».       Вот уже пара дней прошла, как взволнованный после телефонного звонка Тошинори в спешке покинул Агури, и она уже сходила с ума. После признания в любви такое отношение не вписывалось ни в какие рамки. А после безответного сообщения Агури совсем перестала что-то понимать. Слава богу, что родители вернулись в Токио, брат с женой уехали в медовый месяц, и ее никто не доконал с расспросами. Хотя, мать пыталась узнать: «Почему господин Яги так поспешно ушел?»; на что Агури сочинила что-то про жутко важный проект, над которым якобы работал Тошинори, и что конкуренты хотели украсть этот же проект. Матери это объяснение показалось вполне достаточным, но вот Агури никак не могла понять последующую за этим тишину со стороны Тошинори. Она даже подумала позвонить в полицию, оббегать больницы и морги, но здравый смысл победил; поэтому сейчас она сидела в приемной, уныло заполняя справки пациентов. Был вечер, прием закончился, и она осталась на ночное дежурство. Сначала она хотела дописать статью для медицинского журнала, но мысли разбежались в разные стороны; так что, сделав обход по палатам, она вернулась в приемную и занялась бюрократией.       Открылась дверь, и в комнату вошла одна из медсестер:         — Котацу-сан, вы заняты?         — Не очень, Ямомото-сан, что-то произошло? — она немного привстала с места.         — Да нет, — молодая медсестра рассмеялась, — девочки заварили чай, Хината принесла печенье, и мы решили позвать вас тоже. Надо подкрепить силы перед ночью. Тем более вам, так как все заботы Мамору-сан пали на ваши плечи.       Агури отставила ручку в сторону, помассировала переносицу и встала из-за стола.         — Спасибо за приглашение, думаю, что чай будет очень кстати.       Когда они вошли в комнату для отдыха персонала, весь находившийся там медперсонал окружил телевизор, почти забыв про чай с вкусностями.         — Что это там показывают? — Ямомото достала чистую чашку и налила чая для Агури.         — Пресс-конференция учителей из Юэй, — ответил один из санитаров.         — А-а, наверное, по поводу похищения того парня, — вручив чашку Агури, медсестра тоже подошла к телевизору. — Совсем от рук отбились, маньяки, скоро из дома будут людей похищать. И куда смотрят про-герои?         — Это все из-за Убийцы Героев, после того как… — начал говорить тот самый санитар, но медсестра перебила его.         — Ой, девочки, а Сотриголова ничего такой, да, симпатичный?       Остальные посмеялись над ее словами.         — Реика, ну ты как всегда, — ее подруга Хината потянула руку, чтобы взять печенье.         — А что? Я человек эстетический. Вижу прекрасное — восхищаюсь. Мне нравятся красивые цветы, красивые вещи…         — Красивые мужчины… — добавил за нее Джиро, санитар.         — Да, красивые мужчины тоже, и хватит ржать, Джиро, это естественно!       Несмотря на шутки и непринужденный разговор, в душе Агури царил мрак. Мысли, беспокойные, тревожные, никак не покидали ее голову, с каждой минутой становясь все страшнее и страшнее. Наконец, допив чай, она встала и пошла проверять больных. Хотя медсестры уверяли, что они все осмотрели и беспокоиться не о чем, она не могла сидеть просто так. Ей надобно было занять себя чем-то, или в скором времени Агури просто свихнулась бы. Обходя палаты, она снова проверила телефон и вернулась в комнату отдыха. Большинство из присутствующих уже разбрелись кто-куда, и в комнате остались трое: медсестры-подружки и санитар. По телевизору показывали новости.       Агури налила себе чая и села на диване напротив телевизора.         — Пресс-конференция закончилась? — спросила она.         — Да, давно уже, — ответил Джиро. — Теперь говорят о чем-то неинтересном.       Будто в ответ на его слова диктор с волнением произнес:         — Уважаемые зрители, только что мы получили новости про злодея, который разрушает район Камино. Наши репортеры уже там, и мы сейчас начинаем трансляцию с места происшествия.       Картинка на телевизоре сменилась, начали показывать разрушения с высоты вертолета:         — Все, как в кошмарном сне! За секунду половина Камино была уничтожена! На данный момент Всемогущий сражается с предполагаемым главарем злодеев!       Агури вздрогнула, чуть не уронила чашку из рук и уставилась на экран. К ее тревожным чувствам добавилось еще и раздражение. Но как бы не твердила она, что это чувство в ней вызывает герой номер один… На самом деле она все время гневалась на себя. Потому что нельзя, нельзя так много думать о нем, считать, что ей сейчас позарез нужно находиться рядом с ним, быть поддержкой… Все еще продолжать безнадежно любить его…       Первая влюбленность бывает еще в подростковом возрасте. Ей четырнадцать лет, она окрылена идеалами, готова обнять весь мир. Тогда же она и впервые видит его — он, молодой герой, чья звезда начинает сиять ярче, и сам он подобен самой яркой звезде. Его волосы сияют золотом; глаза блестят, как самое яркое летное небо; его улыбку можно сравнить с солнцем. Она готова смотреть все ролики, где сняли его, как он спасает, помогает, уверенно шагает по жизни. И в ее снах он появляется все чаще.       Агури хранит все эти чувства как самое дорогое сокровище, доверяя их только дневнику, и желает вступить в геройскую академию, чтобы потом быть еще ближе к своему идеалу, спасать всех нуждающихся бок о бок с ним.       В школе урок литературы. Им задали сочинения по теме их будущей профессии. Как и большинство в классе, она тоже пишет, что хочет стать героем, что желает помочь всем пострадавшим избавиться от ран и боли, как физической, так и душевной. Почему-то ее слова вызывают гримасу у ее двоюродной сестры, которая являлась и её однокласницей.       В школьным туалете сестра со своими подружками начинает надсмехаться над ней. Агури давно замечает, что она недолюбливает ее, но в этот раз сестра переходит все границы.       «Так ты хочешь стать героем, да, кузина?» — спрашивает она под хихикание своих подруг. — «Позволь спросить, как ты будешь бороться против злодеев? Вылечишь их до смерти?»       Под смех Агури пытается уйти от них, но по знаку кузины одна из ее подруг метает под ноги Агури клейкую массу с рук. Она не может сделать и шага, когда двоюродная сестра говорит: «А давайте устроим ей вступительный экзамен здесь? Если сможет отразить наши атаки, признаем ее героем, да?»       Агури просит перестать, предательские слезы застилают глаза, и это только веселит ее мучителей.       Домой Агури приходит зареванная, в мокрой одежде, поздно. Никто в доме не может выпытать из нее то, что с ней случилось. Агури только просит старшую сестру, чтобы родители перевели ее в другую школу.       Больше она не смотрит телевизор, не ведет дневник, да и вести негде: все ее сокровенные тайны были втоптаны в грязь теми же одноклассницами и разорваны в клочья. Она больше не мечтает стать героем. Потому что они ясно дали ей понять — она слабая. И Агури решает идти по стопам отца.       Теперь она отводит взгляд, покидает комнату, когда по телевизору показывают его. Ей больно, но она скрывает свою боль за ехидством, на удивленные вопросы отвечает, что он раздражает ее; ну да, герой, ну да, смазливый, таких, как он — полным полно. Да и лыбится он по-дурацки. Но в сердце она понимает: она ему не пара, куда ей, серой мышке, до него. Так год за годом твердит она, что, наконец, начинает верить в свою ложь. Но иногда бывают моменты, которые выбивают из колеи. Например, когда звонит Тсукаучи и просит помощи, она не ожидает, что Всемогущий тоже будет там, и, когда она видит его, первая ее мысль — бежать, желательно в обратном направлении и далеко отсюда. После чего она собирает всю волю в кулак и пытается делать свое дело, не упав лицом в грязь. Хотя очень трудно не обращать внимания на него. И она молится всем высшим силам, чтобы он не говорил с ней, не обращал внимания. Как назло, все бывает наоборот. Чтобы скрыть чувства, Агури нарочито грубит, и, когда все это заканчивается и она возвращается обратно, ее еще долго трясет.       Все эти воспоминания в один короткий миг возродились в памяти Агури. Тем временем взволнованный голос репортера продолжал описывать обстановку:         — Невероятно! Один-единственный злодей! Уничтожает целые улицы да и еще сражается на равных, если не лучше, с самим Символом Мира!       В комнату отдыха вошел один из ординаторов.         — Доктор Котацу, простите за беспокойство, мне нужны документы вчерашнего пациента из палаты тридцать шесть.       Агури поставила чашку с недопитым чаем на стол и вышла с ним в коридор.         — Я отдала эти документы дежурной медсестре.         — Ее нет на месте, наверное, убежала обсуждать последние новости с другим. Видите, что за безобразие происходит?       Он кивнул в сторону монитора на стене коридора, по которому обычно крутили рекламы про лекарство. Теперь и этот экран был подключен к новостям, и вокруг него собрались пациенты и персонал.       Агури стала искать документы на регистрационной стойке, тем временем ординатор продолжал просмотр происходящего. Внезапно он удивленно присвистнул и воскликнул:         — Что за чертовщина!       Со стороны монитора послышался растерянный голос журналиста:       — Эм-м-м… Что произошло? Ведь я не один это вижу? Всемогущий… словно сдулся…       Агури уставилась в экран. Там… где должен был сражаться Всемогущий… стоял до боли знакомый человек.       — Тоши… нори? — Агури подумала, что она выкрикнула его имя, хотя даже самый близко стоящий рядом с ней человек не услышал ее шепота. Бумаги выскользнули из ее рук.         — Ну ни черта себе, — ординатор обернулся в сторону Агури. — Вы видите это, доктор… Доктор Котацу?       От Агури и след простыл.       Она вихрем ворвалась в свой кабинет, запирая дверь и лихорадочно включая компьютер, введя в поисковик название канала, где шли экстренные новости.       Все, что происходило, было похоже на дурной сон. До этой минуты она думала, что все наконец закончилось: что, да, она сможет забыть свою бессмысленную любовь… а тут… Она иногда думала, что любить двоих одновременно, одинаково сильно невозможно, и Тошинори поможет вылечить ее от зависимости Всемогущего. Оказывается, что возможно, потому что эти двое — один и тот же человек!       Она не замечала, что по щекам стекают слезы, она вцепилась ногтями в ладони, видя, что Всемогущего… нет, Тошинори чуть ли не убивают, и в ее голове билась одна-единственная мысль: «Живи… живи… живи…»       Ей хотелось рыдать, ей хотелось бежать, сделать что-то, в конце концов, но она не могла двинуться с места, и только наблюдала с широко открытыми глазами борьбу двух противников.       Где-то снаружи кричат люди, и среди этого гомона даже Агури не слышит, как шепчет: «Только останься в живых… Только живи… Только не оставь меня…»       И даже репортеры, что снимают все это, только бессвязно восклицают; кто-то всхлипывает, ожидая окончания этого поединка. И вот уже на сцене другие герои, что начинают спасательные действия: вытаскивают пострадавших, показывая, что все будет хорошо? Или нет? Нервы Агури не выдерживают этого, она встает на ноги, метается по комнате, затыкает уши и проклинает себя, свое бессилие.       Время тянется бесконечно, и вдруг раздается восторженно-ликующий возглас репортера:       — Злодей… не движется! Он победил! Всемогущий победил! Герой одержал победу! Как будто все силы разом покидают Агури, она приседает на пол и вновь рыдает навзрыд.

***

      Где-то далеко один из величайших героев в последний раз вскинул кулак в жест победы.