(Не) титановые

      Жана обнимают сзади, вжимаясь лицом в загривок, и это бессмысленно — он не перепутает это ощущение знакомого тела рядом ни с чем еще, серьезно, — но он все равно спрашивает:       — Эрен, ты? — Эрен медленно возит лицом по его шее вверх-вниз, кивая, и Жан накрывает его ладони у себя на животе; забирается в рукава, мягко гладит от локтей до запястий одним слитным движением. Эрен невесомо вздыхает ему в воротник. — Я развернусь?       Хватка ослабевает, и Жан может повернуться в кольце его рук, чтобы обнять Эрена в ответ. Им всем временами бывает тяжело. Им всем иногда нужно уткнуться лбом в чужую спину, постоять немного, прийти в себя. Эрен прячет лицо у Жана на плече, и тот накрывает его голову ладонью, защищая; легко перебирает отросшие волосы.       — Расскажешь? — негромко спрашивает он, и Эрен неопределенно жмет плечами.       — Сны, — уклончиво отвечает он, и Жану действительно не нужно объяснять, какие именно: о кошмарах Эрена он наслушался достаточно, вскакивая по ночам от его криков, прижимая к кровати, когда он дрался с кем-то во сне, сцеловывая редкие слезы, текущие к вискам. Справедливости ради, кошмары тоже мучили всех, Жан не был исключением, и Эрену его метаний досталось в равной мере.       Марко, мастер играть словами, сказал бы, что даже титаны не титановые.       По Эрену нельзя этого заподозрить, но Жану и не нужно: он знает.       — Я справлюсь, — упрямо бормочет Эрен в его плечо, комкает рубашку в кулаке. Жан треплет его по шее:       — Ты не один, ты помнишь? — Эрен отрывисто кивает. Жан с тяжелым вздохом прижимает его плотнее, устраивая подбородок на макушке: — Хорошо.