чёрные рози

«Что делать, если тебя преследует бессонница уже несколько лет? Может помочь счёт овец, но это вряд ли. А если попробовать пить молоко с печеньем перед сном? В столовой ужасное молоко: им можно отравиться. В этом убедилась однажды воспитательница детдома, после большой пьянки захотев пить. Воды нигде не было, в столовой лежала лишь пластиковая бутылка молока. Может, можно даже умереть? А печенье? Эх, если бы оно было... Или же почитать сказку на ночь, только вот где книгу взять? Ведь дети всё отбирали у более слабых. Может, удастся уснуть только тогда, когда придёт смерть с косой? Похоже, так и будет. А что делать, если от тебя в трезвом уме просто избавились? Продали, как мешок с картошкой. А что делать, если тебя не хотели другие родители и отказались от тебя? Во второй раз предали. Даже хуже, чем нож в спину. А что делать, если целых шесть лет ты живёшь лишь одним: стать как можно красивей, — но, что бы ты ни делала, все заканчивается плохо? То ты падаешь в обморок из-за голода, то ты впадаешь в депрессию, опять же, из-за внешности, то тебя наказывают потому, что ты украла косметику у новой воспитательницы, которая не знает о твоем пристрастии. А что делать, если ты сошла с ума? Может, кидаться на людей с ножом или вилкой? А может, одиноко сидеть на полу в общей комнате, где живёт ещё троё девочек? А может, просто закрыться в себе и жить в собственном мире, где тебя никто не трогает, ты одна, ты счастлива. А что делать, если у тебя нет друзей? От тебя все шарахаются, как будто ты чёрная кошка. Совсем бледная, худая, с порезами на теле, липкими волосами из-за того, что за обедом тебе на голову пролили суп, в старой одежде, потрёпанной веками. А что делать, если ты забываешь про себя и не думаешь о своем теле, которое вечно ноет от боли? Почти что ничего. Время обеда: все дети вышли из своих комнат и смиренно идут в столовую. Только одна девочка сидела в ванной с ножом, украденным из той самой столовой. Она резала себя, и лишь пара капель стекала по её руке. — Рэйчел! Немедленно выходи из ванной, пора обедать, — строго закричала воспитательница через дверь в ванную. — Сейчас иду, — она засунула нож в гольфы, вытерла рукавом платья кровь с руки и, дождавшись ухода воспитательницы, вышла из ванной комнаты, боясь кого-то встретить по пути. Рэйчел медленно шла к своей цели — злосчастной столовой, где кормят просроченными продуктами и совсем погаными супами. Во время обеда кто-то специально пролил на Рэйчел сок и как ни в чем не бывало ушёл, а она смиренно все вытерпела и с подносом подошла к своему столику. Обед выдался тихим и мирным, что казалось довольно странным: никаких обзывательств за спиной, никто не бросал в неё еду, — казалось, что всех в детдоме подменили. Во время прогулки к Рэйчел подошла воспитательница и сказала, что к ней впервые пришли гости и они ждут её в игровой комнате, которая превратилась в место для курения. Рэйчел сначала с подозрением посмотрела на воспитательницу, потом настороженно отошла на три шага, а уже после пошла с ней. Каково было её удивление, когда она увидела Зака! Такой красивый, счастливый. Жаль, улыбка сползла с лица, когда он увидел голубоглазую. Воспитательница оставила двоих наедине и ушла закурить. Зак рассматривал давнюю знакомую, боясь хоть что-то произнести. — Это ты? — еле выдавил он из себя. — Как видишь… — она склонила голову набок и ущипнула себя за руку, чтобы понять, не спит ли она, но лишь лёгкая боль пронеслась по её юному истощённому телу. — Я так рад тебя видеть! — Брюнет не смог удержаться и обнял голубоглазую. Тёплые объятия стали шоком для Рэйчел, чем-то новым в этом ужасном мире, тёплым и приятным. Когда Зак выпустил её из своих тёплых объятий, она разочарованно вздохнула. — А ты изменилась. Не та пухленькая девочка, что была раньше, — заметил он, и его голос сменился на более радостный. — Ну, как видишь. У неё тогда не было желания разговаривать, и она просто подошла к нему поближе и обняла, на что брюнет ответил: — Почему у тебя порезы на руках? — он взял её ладонь и крепко сжал. — Не только на руках… — произнесла шепотом она и освободилась от его хватки. Зак тяжело вздохнул и больше не спрашивал ничего по поводу порезов. Время за разговорами прошло незаметно. Она узнала столько нового, удивительного и интересного! А вот его её рассказы повергли в шок: то, что было для нее обыденностью, ему казалось неприемлемым. Во время прощания Зак достал коробочку из кармана толстовки и отдал её Рэйчел, сказав, что это не последняя их встреча и завтра он ещё раз придёт, и послезавтра тоже. Рэйчел надеялась, что он не врёт, ибо ей очень не хватало общения. Спрятав коробку под пышным платьем, она направилась к своей комнате, где, на её счастье, никого не было. Она достала коробочку, перевязанную розовой ленточкой, и мигом её открыла, больше не имея терпения. В коробочке оказалась подвеска с сердечком. Она сжала вещь в своих руках и спрятала под кровать, зная, что там никто не будет её искать, а коробочку положила под подушку. Когда Рэйчел закончила прятать подарок, она вышла в коридор и, сев на подоконник, стала рассматривать воспитательниц, идущих с новой группой маленьких детей. В этой группе было пять мальчиков и шесть девочек. Или от них отказались, или их родители умерли, и их забрали. Родители одной девочки сами отдали её в детдом, не имея больше желания растить восьмилетнею дочь, и с ней Рэйчел подружилась в день её прибытия. Они обедали за одним столом, гуляли вместе и терпели обиды и насмешки тоже вместе. Эта девочка помогала скрасить одиночество. Она была будто ангелочком: милые большие васильковые глаза, шелковистые каштановые волосы, аккуратный носик, тонкие красные губки. Но через пару дней её удочерили, что не на шутку расстроило Рэйчел. Прошло три дня, как Эми забрали, и шесть дней, как Зак не приходил, хоть и обещал. Но Рэйчел не была этим особо огорчена. Она понимала, что ему не нужна такая, как она. Рэйчел больше переживала из-за Эми: она была единственной, кто мог её понять, разговаривал с ней и дружил. Проплакав всю ночь, на утро Рэйчел занялась своими делами. Украла у пьяной воспитательницы помаду и тушь, у повара в столовой пачку сигарет, а у директрисы бутылку вина со стола. И всё это было спрятано под кроватью. Там она, умещая свой клад, наткнулась на подарок. Голубоглазая пожала плечами и засунула его обратно, ища нужную ей вещь, а именно тушь, чтобы её глаза казались более выразительными. После обеда она направилась в сторону выхода, зная, что в это время — 15:40 — все воспитательницы находятся в игровой комнате, а дети должны спать. Только вот каждый занимался своими делами. Взяв с собой ту бутылку вина и пачку сигарет, она пошла в парк, где её ждала скамейка в самом дальнем углу. Там она сидела, попивая вино маленькими глотками, после чего, не опустошив и половины бутылки, выбросила её в урну. Позже пришло время сигарет, но зажигалки у неё не было, поэтому та лишь недовольно буркнула. — Какими судьбами? — вдали послышался знакомый голос. — А тебе какое дело? — она даже не повернула голову и поспешила спрятать пачку сигарет. — Ну… — Пять секунд молчания. — У меня была контрольная, и я к ней готовился, поэтому и не смог к тебе прийти, — отчитался парень перед Рэйчел и сел рядом на скамейку. — Ладно, — она улыбнулась уголками губ и опустила голову вниз, глядя на свои балетки. — Как тебе подарок? — спросил он в надежде на то, что не огорчил её своим выбором. — Хм… — та подняла голову. — Хорошая подвеска, мне понравилось, — она попыталась улыбнулся, но это давалось ей крайне тяжело. — А завтра ты ко мне придёшь? — она взглянула на него с надеждой в потемневших глазах, ожидая важного для неё ответа. — Конечно, — радостно заулыбался тот, от чего Рэйчел сама не смогла сдержать улыбку.

это дно, девочка, это дно.  режешь запястья, стаканами пей вино — уже всё равно.  терять больше нечего, некого — ты осталась одна.  серый бетонный пол и стена.