why do I feel scared in the morning?

Первый день в Блэквелле всегда волнителен для первокурсников, приехавших сюда со всей округи, чтобы грызть гранит науки в зданиях академии и прожигать юность за их пределами. Хлоя Прескотт, будучи дочерью Шона Прескотта, не имела особого выбора места для обучения. Её семья владела общежитиями этой школы и совсем скоро должна была пожертвовать Блэквеллу значительные суммы. На самом деле, девушка должна была приступить к обучению уже давно, но из-за семейных проблем её первый день в Блэквелле пришёлся на май. Детям богачей всегда прощают всё, особенно, если эти богачи владеют городом. Прескотт не боялась реакции учителей или ректора, бодро шагала по выложенным плиткой дорожкам прямо к входу в главное здание, держа в руках своё портфолио, на свой первый урок в этом году, если не считать вечные уроки-нравоучения отца. «Такая девушка как ты, Хлоя, должна прекратить дурить и взять себя в руки», «Кристин плохо на тебя влияет, ты растёшь такой же сумасбродной» — и, конечно же, — «Пока ты носишь мою фамилию, у тебя есть обязательства» — всё, что она слышала дома. Никаких слов гордости, никаких ласковых прозвищ, ничего человечного, будто Шон растит не дочь, а акулу бизнеса себе на замену. Хлоя стояла на ступеньках, когда позади услышала язвительные фразочки какого-то парня. — Хей, это же Прескотт! Эй, Прескотт, посмотри на меня. Посмотри в глаза тому, чью жизнь разрушила ты и твоя семья. Что прячешь глазки, дорогуша, стыдно? Правильно, ты должна стыдиться того, что вы делаете с людьми! — юноша стремительно подошёл к ней и выхватил фотоальбом, поднимая его на вытянутой руке. — Если ты хочешь получить свои дрянные фото, извинись. Сейчас же! — он перешёл на крик, тряс трофеем прямо над головой девушки и усмехался. Мысли перемешались, Хлое никогда не приходилось сталкиваться с подобным. В альбоме лежали дорогие сердцу снимки. Фотография — единственная вещь, которая приносила ей счастье, и теперь всё то, во что она вкладывала свою душу и сердце, находилось в руках у местного задиры. Тут к ним подошла девушка и, почти сразу, ещё один парень. Прескотт сжалась, боясь, что они за одно с хулиганом и пыталась выговорить что-то, но страх сковал её по рукам и ногам, она боялась даже дышать и всё, что она могла сделать — бормотать себе под нос просьбы прекратить и оглядываться вокруг. — Нейтан, сделай что-нибудь! — крикнула девушка второму парню. Она выглядела действительно испуганной и, теперь не было никаких сомнений, она хотела помочь, но не знала, как. Юноша, к которому она обратилась, помешкал с секунду и направился к задире с видом, будто вот-вот здесь начнутся разборки. Девушка подошла к Хлое и дёрнула её за руку, отстраняя от ребят. — Дрю, ну ты и сучка… А говорил, слабых не достаёшь, — Нейтан подошёл почти вплотную к хулигану, которого он, судя по всему, знал. Он ухмыльнулся и попытался вырвать альбом, но попытка была неудачная и тот едва не оказался в фонтане неподалёку. — Сегодня ты лезешь к девушке просто потому что она Прескотт, а завтра снова заведёшь шарманку о том, как важно быть толерантным и уважать людей таких, какие они есть, это ли не лицемерно? — Прескотты — не люди. Их семье принадлежит почти весь город, даже эта сраная школа вот-вот окажется в их лапах! Ты хочешь сказать, что это не её родители сейчас прессуют рыбаков и мелких предпринимателей? Не её отец виноват в том, что этот город погряз во взяточничестве? Блэквелл превращается в помойку для богатеньких детишек, а ты будешь их защищать, Нейтан? Мы с тобой в одной лодке, из-за них наши родители в долгах, из-за них… — Дрю звучал очень убедительно, будто месяцами готовился к этому разговору, но Прайсу было плевать на то, с каким видом он это говорит, потому что он вникал в его слова и с каждой секундой ему становилось всё противнее находиться рядом с этим человеком. В конце концов он не выдержал и перебил его. — Что ты, блять, несёшь? Она не отвечает за поступки своего отца, она не выбирала себе семью. Я понимаю, некоторые дети важных шишек действительно зазнаются и получают оценки не за знания, а за взятки, но она ещё только поступила и ты не можешь сказать наверняка, — Нейтан, поняв, что его оппоненту больше нечего сказать, сделал шаг назад и протянул руку. — А теперь отдай альбом, — С победной ухмылкой сказал он. Получив то, что хотел, парень повернулся к Хлое, которая всё ещё была в шоке и не знала, что сказать. Девушка, которую она не знала, утешала её, положа руки ей на плечи. Уходя, Дрю что-то сказал, но всем было плевать. — Забирай, — Прайс вручил Прескотт её альбом и, скрестив руки на груди, удалился, даже не представившись.

***

Picked you out and picked you up Hopin' that my luck would change

— Ты… ты попросила его вступиться за меня. Зачем? Мне казалось, в этом городе все ненавидят Прескоттов, — Хлоя сидела под деревом со своей новой знакомой, рядом валялись брошенная книга и фотоальбом. Прошло уже почти двадцати минут после первой неприятности Прескотт в этой академии, но она никак не могла отпустить эмоции. За неё заступилась Саманта и этот странный парень. Им было плевать на то, кто она такая, они хотели помочь, несмотря на её фамилию. Столько раз столкнувшись с ненавистью в свою сторону просто из-за того, к какой семье ты принадлежишь, волей-неволей начнёшь удивляться таким вещам, — ты не обязана была этого делать. Спасибо тебе.

Let the summer fill my lungs Superstition fill my brain

— Господи, это то, что я должна была сделать. Ты не виновата в том, кем ты родилась, Хлоя. Пока в этом мире всё ещё есть такие уроды, как Дрю, я буду делать всё, что в моих силах для таких, как ты, — Майерс пододвинулась ближе и обняла девушку. Нос защекотал запах дорогих духов и лаванды, хотелось уткнуться им в воротник брендовой рубашки и провести вечность, перебирая длинные распущенные волосы новой подруги. — Если ты собираешься плакать, то тебе лучше начать сейчас, потому что скоро начнётся урок и тебе надо будет идти.

Dandelion A million little wishes float across the sky

— Я не хочу быть Хлоей для тебя. Ко мне так отец обращается, когда хочет наорать, — голос Хлои дрожал, она явно собиралась последовать совету Саманты. Теперь, когда она была спрятана от мира в самых тёплых и самых крепких объятиях, она могла дать волю эмоциям. Ребёнок, выросший в постоянной критике от своего отца, столкнулся с тем, что его ненавидят наравне со всей семьёй. Просто потому, что она Прескотт. Она — враг всех в этом чёртовом городе. — А как мне звать мою спасительницу?

But it's a waste of breath and a waste of time, I know Cause just like him, you always leave me crying Dandelion

— Я Саманта, зови меня Сэм, — девушка чуть отстранилась и посмотрела в мокрые от слёз голубые глаза Хлои. В них будто бились волны, заливая солёной морской водой лицо. Она не выглядела жалко, наоборот, она выглядела невероятно сильной. Сильные тоже плачут, сильным тоже бывает плохо, сильным тоже иногда нужна защита. — Я буду звать тебя одуванчик. Ты такая же яркая и привлекательная, а когда пройдёт время, и узнаешь тебя лучше, ты становишься хрупкой. Мой одуванчик Одди, — Прескотт ничего не ответила, а только улыбнулась. Девушки снова спелись в объятиях. Хлоя была рада найти хоть кого-то, кто не ненавидел бы её в Блэквелле и наконец побыть человеком с чувствами и желаниями, а не набором букв с круглыми числами на счету.

Send you dancing on the breeze And like a stupid little girl I spent my wishes on a weed Thinkin' it could change my world

С этого дня Хлоя перестала быть Хлоей Элизабет Прескотт, каждое утро она стремилась быстрее встретиться с Самантой, услышать заветное «Доброе утро, Одди. Как спалось?» и вместе с ней отправиться в «Два кита» перед занятиями. Никто из школы не понимал, откуда взялось это имя, но иногда даже учителя обращались к ней так, и в эти моменты на душе у девушки становилось теплее, её лицо озаряла улыбка, и она чувствовала, что её день становится чуточку лучше. Студенты видели в ней глупую девушку, которая никогда не была достаточно сконцентрирована на учёбе, но пыталась проявлять себя в творчестве. Она блистала на уроках искусства, рвалась на сцену и хотела отдаваться этому целиком. Все вокруг видели Хлою Прескотт, богатенькую дочь Шона Прескотта с дорогой техникой и влиятельной семьёй, но только Сэм видела Одди, которая плакала по ночам после разговоров с отцом, которой тяжело давались науки, которая чувствовала себя разбитой после каждой сплетни о себе, случайно услышанной в коридорах, которая слушала музыку, отдающуюся в груди, которая любила фильмы, где людям больно, потому что так она чувствовала, что страдает не одна. Только Сэм знала, что за длинными рукавами брендовой рубашки скрываются синяки, полученные дома, что музыка в её комнате играет только для того, чтобы заглушить всхлипывания, что девушка просыпается в четыре часа утра от собственных кошмаров. Только Сэм знала, что деньги не решают проблем. Майерс ставила громкий сигнал на смс-ки Хлои, чтобы услышать его ночью и придти на помощь, часто пропускала занятия из-за того, что её Одуванчик боялась выйти из комнаты, потому что в Блэквелл приезжал её отец, помогала с домашней работой снова и снова, понимая, что Одди в очередной раз запуталась в предмете, но стесняется лишний раз сказать об этом. Она делала всё, что могла, но ветра были сильнее, они сдували его, разрывали на части, оставляли только стебелёк. В один момент Одуванчик окончательно увял и на его месте выросла Роза. Невероятно красивая роза с шипами, которые не позволяли дотронуться до неё даже садовнице. Защищать Розу было в сто раз сложнее, она кололась и молчала, когда Саманта спрашивала, чем она может помочь, она отказывалась от удобрений и прополок, она росла сама по себе. Смс-ки по ночам прекратились, она больше не просила помощи с уроками и не звала в «Два кита». Роза одичала и на прощание своей садовнице подарила признание. То, что не захочет слышать даже самый близкий друг и влюблённый по уши человек. Не то признание, которое вызывает бабочки в животе и эйфорию, которое просят повторить ещё пару раз, чтобы убедиться, что не послышалось. Это признание хотелось забыть, выкинуть из своей головы, от него в горле стоял ком, а голова кружилась. — Я не верю. Ты не могла этого сделать, скажи, что это ложь… — Саманта сидела на краю кровати в комнате Хлои. В воздухе были перемешаны сигаретный дым, который Майерс не переносила, запах фирменных духов и травки. Дышать было сложно не только из-за этого, в горле застревали слова, которые хотелось сказать, но теперь язык не поворачивался. Та, кого она так защищала, кого считала своей первой настоящей любовью, та, кто казалась ей хрупким и беззащитным созданием, пускай и с шипами, не могла пойти на такое. Не в этой вселенной, не она, не Одди. — Одди, ты не могла… Скажи, что это розыгрыш, или что ты покрываешь кого-то. Скажи хоть что-то, прошу! — Саманта говорила полушёпотом, переходя на крик. В её груди всё сжималось от страха, хотелось убежать отсюда и больше никогда не видеть Прескотт. — О таких вещах, блять, не врут, Сэм! Я должна была тебе сказать это. Скрывать это кажется неправильным, но, рассказав, я не чувствую себя лучше. Забудь меня, не связывайся больше, удали мой номер, добавь в чёрные списки. Меня посадят, всё это поднимется, а я не хочу чтобы ты страдала. Я же не монстр, Сэм! — голос Хлои дрожал, руки тряслись, а по щекам текли слёзы. Она хотела доказать, что может творить, что она достойна быть художницей, но её желание привело не туда. Теперь она сидит в своей комнате с когда-то самым дорогим человеком во всём мире, плачет от безысходности и понимает, что разочаровала всех. — Я не хотела… Это вышло случайно, она даже не сделала ничего плохого! Я чудовище… Сэм не нашла нужных слов, вышла из комнаты и в тот же день забрала документы. Не было сил учиться в том заведении, где происходят такие ужасы, каждый день видеть лица, о которых она узнала так много того, что не нужно знать. Она не могла пойти в полицию, потому что тогда пострадает Одди, но не могла и принять её, держать руки, которые убили человека, обнимать колючую Розу, красную от крови. Майерс не зашла попрощаться, не написала последнюю смс, не захотела ещё раз видеть свою Розу. Она сложила пожитки из своей комнаты в багажник родительской машины, и на следующий день в Блэквелле не осталось ничего в память о ней. Дикая роза осталась одна и решила, что теперь её точно никто не примет.

Oh, dandelion, woah Oh, dandelion I'm always blowin' kisses out across the sky But it's a waste of breath and a waste of time, I know Cause just like him, you always leave me crying Dandelion