Судьба?

      Гарри провалялся минут сорок, но сон так и не пришел. Решив немного пройтись по коридорам замка, чтоб настроиться на рабочий лад, он надел мантию-невидимку и вышел в подземелья. Наверх идти не хотелось, ужин недавно закончился и по школе наверняка бродит много студентов. Сталкиваться с ними желания не было, точно как и слышать их разговоры. А подземелья были практически не изучены.       Поттер, скрытый мантией-невидимкой, шел по промозглым и сырым коридорам, ни сколько не страдая от холода. С некоторых пор такая атмосфера стала довольно приятной. Здесь было тихо, даже очень тихо, что несомненно помогало сосредоточиться. Гарри задумался о материале для артефакта.       «Конечно, камень или металл будет надежнее, но ведь они не смогут настолько конкретно различить, какие именно чары и заклинания на них воздействуют. Будут поглощать все. А как же тогда уборка? Ведь эльфы, чаще всего, да что там, почти всегда убирают при помощи магии.       Настроить артефакт на магию волшебников и только? Как? Я не на столько хорош в этом, пока. Да и вдруг сам воспользуюсь бытовыми чарами, а они не подействуют.       Значит остается материя. Какая именно? Скорее всего ткань, дерево не так восприимчиво к поглощению, для него сподручней проводить, выпускать, нежели принимать и преобразовывать.       Значит ткань. Тут вообще кошмар. Какая именно? Лен, хлопок, шелк, атлас, альпака, бархат, батист, бифлекс, букле, вельвет, велюр или вискоза, лайкра, шифон, хлопок, парча, панама, джинс?..»       От мыслей Гарри отвлекли голоса, раздавшиеся совсем рядом с ним. Парень опять настолько увлекся, что чуть не столкнулся с… слизеринцами. Драко Малфоем и…       «Какого черта? Что происходит вообще?» — Гарри неожиданно замер, уставившись на своего супруга.       Снейп, прижав Драко к стене, тихо шипел ему на ухо. Нервно сглотнув, парень подошел поближе. Успокоив свое сбитое, тяжелое дыхание, чтоб можно было лучше расслышать, Гарри прислушался к разговору и замер.       — Сев, ну для чего тебе это все, м? Ты же знаешь, что я не против оставаться тайной.       — Драко! Сколько можно повторять. Этого больше не должно быть. Я не интересуюсь детскими шалостями, но ты…       — Ну, Северус, было так здорово, почему ты запрещаешь мне? — Малфой надул губы, с обидой смотря на профессора.       — Не веди себя как капризный ребенок!       — А Поттер не ребенок?!       Северус встряхнул слизеринца за плечи так, что тот стукнулся головой о стену.       — Поттер — мой муж, и я не…       Гарри не смог дальше слушать.       Тихо проскользнув мимо парочки, он быстрым шагом направился к выходу из подземелий. Вдруг все взгляды и ухмылки Малфоя-младшего приобрели совсем другой смысл.       Думать о том, что Драко спал с Северусом, не хотелось. Представлять еще больше. Боль такая сильная, какой, наверное, он не испытывал никогда, разливалась в области сердца.       «Какого черта! Он не мог… только не он. Но… Как же это все? Я ведь видел! Видел и слышал! Ведь я предлагал ему. Предлагал! А он…       «Я не против оставаться тайной…» — вот что Драко имел в виду?»       «Можно подумать, что что-то не понятно», — внутренний голос сегодня, наверное, впервые за всю жизнь дал о себе знать так не вовремя.       «Какого Мордреда я вообще так реагирую? Мне должно быть все равно. Да, мне все равно! Мне все равно!!! Все равно! Я не хочу об этом думать! В конце концов, то, что Миледи подарила мне возможность любить его, это еще не значит, что я стану это делать!       Нахрен мне не нужны все эти чувства! Он классно трах… занимается сексом?! А что, он один такой? Может это только для меня классно? Потому что до него у меня никого не было! Так я не игрушка и не подстилка, и не шлюха для них всех, как говорит Уизли!       Пошли они все. Не хочу! Ничего и никого из них не хочу! Хочу быть истинным Повелителем Смерти, не хочу ничего этого чувствовать!» — Гарри кричал в своих мыслях, орал так, что, наверное, если бы это все было вслух, голосовые связки не выдержали бы.       Он сидел, прислонившись спиной к стене одной из колон Тайной комнаты, не осознавая, как вообще смог здесь очутиться. Он вглядывался в сумрак зала, словно хотел там увидеть единственное верное решение.       Холод, потусторонний, совершенный и пронзающий все его естество, но при этом не вызывающий ни капли боли, овладел им. И Гарри услышал тихий голос:       — Ты истинный мой потомок. Благословленный мной. Постигший всю боль, что несет та, кого люди зовут Любовью. Ты не увидел его в обьятьях другого, но та боль не стала бы более сильной. Ты отрицаешь все светлое в себе, потому что просто не видишь света в том, в чем видят его другие. Но это не значит, что он там есть, так же как не значит, что его там нет. Люди сами выбирают то, что они видят, — голос вздохнул. — Пришло время все рассказать тебе, называемый Повелителем Смерти. Маги ошибаются, когда считают, что вас было несколько. Ты всегда во все времена и все эпохи был тот, кем родился. Мой самый дорогой и долгожданный потомок. Только ты смог прочувствовать то, что почувствовала я, когда моего Хореса лишили чувств ко мне. Ты один понимаешь меня. Этот мир погряз в ненависти. Но они еще не знают ее истинную мощь. Ты можешь показать им ее? — как-то по-детски с сильной искренней надеждой спросила она. — Ты ведь не позволишь им отобрать его у тебя снова? Ведь он один, кого ты можешь любить. Он и его продолжение. Ты сам выбрал это. Они, эти ничтожные маги, не дали родиться моему сыну. Сыну того, кто мог спасти их. Они так же захотят отобрать у тебя твою любовь, уже хотят этого. Ты ведь знаешь, ты видел и слышал все, нужно лишь вспомнить. Но также ты можешь простить их. Но принесет ли это счастье в твою душу? Любовь всегда идет рядом с болью, они переплетаются, становясь одним целым, неся в себе то, что рано или поздно приводит всех ко мне.       Гарри слушал голос Госпожи, а перед его глазами проносились воспоминания. В них и он и Северус носили другие имена, имели другую внешность, но он знал, чувствовал, что это они, именно они, а не другие маги. Вот он знакомится с ним, вот впервые целует нежные губы своего мальчика. Да, именно мальчика. Все три раза, что они были вместе до этого их рождения, он всегда был гораздо старше своего зельевара. Только в этот раз он оказался младше, и это злило. Как он сможет защитить того, кто принадлежит ему, если ничего не знает?       Первый поцелуй, первый секс, первое безграничное счастье и первая боль от потери. Боль такая сильная, что хочется сдаться, но он не опустит руки, не уйдет за грань, пока не умоет этот мир кровью. Месть — сколько крови он пролил, потакая своему гневу? Не важно! Ничего не имеет значения, что для него их жизни — когда у него отобрали Его?       Новая встреча, другие лица и имена, но все равно та же сумасшедшая любовь течет в жилах. Он терпит любые капризы, потакает любым прихотям, бросает к его ногам все, что только пожелает тот, кого он может любить. Предательство главного в жизни человека ранит еще сильнее, чем его же смерть в прошлом.       Он сам убил его в этот раз. Пошел на поводу у эмоций, не слушая глупое сердце, не верящее в это, и сам принес его в жертву Вечной Невесте. Ее слова стали проклятием для всех светлых, клятвой его бессмертной души никогда больше не верить, не проверив: «ОНИ ОПОИЛИ ЕГО, ЗАСТАВИЛИ ТЕБЯ УБИТЬ СВОЮ ПАРУ».       Третья встреча, целая жизнь в бегах и хранении тайны. Лишь бы никто не узнал о нем, лишь бы не потерять его вновь. Но он не справился, они узнали. Темные продались светлым и выдали место, где он спрятал его. Долгие годы поиска и собственная жизнь в обмен на его. Слезы, вот что видел он в последний раз, глядя в любимые провалы черных, бездонных глаз.       Понимание обрушивается на него как лавина. Он не поверит никому, он не отдаст его. На этот раз он сделает все по-своему. Если надо будет утопит весь мир в крови, убьет всех от мала до велика. Изгонит светлых магов, подчинит нейтральных, займет трон и будет держать в страхе оба мира. Но не отдаст им своего Северуса! Ведь четыре жизни без него научили его многому, показали, как может быть пусто, даже если ты имеешь все, но не знаешь, как заполнить то место в душе, что навсегда принадлежит ему одному.       — Я не отдам его! — Как подтверждение давным давно данной клятвы. — Каждый, кто посмеет задуматься об этом, умрет с твоего позволения. Прими их всех, Миледи. Прими и накажи так, как считаешь нужным, если я не смогу уберечь дарованного мне человека.       — Приму, потомок. Этот мир давно должен быть под властью Тьмы! Тебе давно пора принять ее в себе. Тьма и Любовь в твоем сердце помогут тебе верно служить мне.       — Хвала им и тебе, моя Смерть!       Холод исчез, а Поттер поднялся на ноги с непередаваемым злорадством на лице, он направился в подземелья. Где-то здесь был Малфой, тот, кто положил взгляд на того, кто принадлежит ему.       «Хомяк» подрагивал лапками в нетерпении, такой маг, такая сила, такой род и это все его! Чего еще можно пожелать?       Спустившись в подземелья, ровно на то место, где он видел своего Северуса, прижимающего к стене Малфоя, Гарри немного замедлил шаг. Сила гуляла в его теле, бурлила, скручиваясь заклинаниями и проклятьями. Она хотела вырваться, и он сдерживал ее лишь до поры. Пока не найдет того, кто прикасался к его мужу.       На том самом месте никого не оказалось, парень, все так же сдерживая свою ярость, проследовал до покоев зельевара. Словно ищейка, идя по нитям магии, оставленными Малфоем-младшим. Сейчас он как никогда четко видел их сияние и плетения. Если бы захотел, смог бы с легкостью оборвать их все, переплести так, как вздумается. Но у него другая цель.       Поттер, направляемый своей ненавистью и болью, подошел к покоям Северуса, след Малфойчика тут сиял еще ярче. Отворив дверь, Гарри сразу поспешил в спальню. Снейп спал, крепко прижимая к себе подушку, которая до сих пор хранила на себе запах гриффиндорца.       Немного успокоившись, оттого что этого мелкого гада не было рядом с его мужем, по всей видимости профессор не пустил змееныша в личные покои, парень разделся и лег, стараясь не сильно сжимать того в объятьях.       Этой ночью Гарри отдавался Снейпу так, словно от этого зависела его жизнь. Он кричал, молил, приказывал и сам подавался ему на встречу, чтоб насадиться как можно сильнее.       — Северус… Северус… пожалуйста. а-а-ах… Мой… только мой… не отпущу… а-а-а…       Снейп покрывал поцелуями его тело, сжимал в своих объятьях, оставлял синяки от своих пальцев на его теле и бесконечно долго брал его. Поттер сжимался, стараясь на дольше задержать в себе своего мужа. Одна единственная мысль билась в его голове.       МОЙ! С каждым толчком. МОЙ! Срываясь на крик. МОЙ! С каждой струйкой спермы, изливающейся в него. МОЙ! С каждой секундой, погружаясь все сильнее в пучину оргазма. МОЙ! Тихо, на выдохе, совсем не слышно, уплывая в счастливую дрему. МОЙ! Бьется с каждым ударом сердца, пока он спит. МОЙ! Шепчет одними губами, просыпаясь.       Какой он красивый, его Северус. Нежный, ласковый, чувственный, отзывчивый. Как он реагирует на каждый вскрик, стон, вздох, звук парня. Как он принимает в свою душу каждое движение, прикосновение, поцелуй, ветерок дыхания, вырвавшийся из легких, когда он особо глубоко и сильно проникает в него.       Член парня налился кровью, требуя к себе внимания. Немного припухшие, очень чувствительные сейчас, края его сфинктера сжимались, призывая подарить еще больше наслаждения.       Гарри громко застонал и потерся вставшим членом о бедро своего мужчины. Неосознанно прижимаясь все сильнее, он вдруг вспомнил о том, что видел вчера.       Северус прижимавший всем телом к стене Драко. Северус, шептавший ему на ушко. Северус с желанием вдавливаюший покорное тело в стену. Стало больно, но Гарри отогнал от себя ненужные эмоции. Откатившись от мужа, он встал. Нужно приниматься за работу. Артефакт сам себя не сделает.       Снейп открыл глаза, как только за Гарри закрылась дверь спальни. Что-то случилось с ним вчера. Было что-то, что заставило гриффиндорца с какой-то обреченностью отдаваться ему. В его глазах стояла печаль и тревога. А голос сквозил безысходностью. Профессор ничего не понимал. Что эти пустоголовые студенты успели наговорить ему?       Приняв душ и одевшись, Снейп вышел в гостиную. Гарри сидел на диване, обложившись книгами, не обращая ни на что внимания. Время от времени он делал какие-то пометки в своем блокноте. Выглядел он при этом очень поглощенным своими изысканиями.       Подойдя к нему, Снейп присел возле его ног. Некоторое время он молча наблюдал за ним. Красивый. Его все больше и больше привлекал этот парень. Умный, воспитаный, чувственный, сильный, хоть и предпочитает не показывать этого. Его хотелось окружить заботой и вниманием. Оберегать и… любить.       Снейпа поразила последняя мысль. Он никогда не хотел никого любить. Ему всегда было достаточно просто симпатии, иногда хватало и того, что человек не выводит его из себя. Но с Поттером все было иначе. Все было не так, как с кем-либо до него.       — Гарри, привет. — Северус накрыл его руку своей, привлекая внимание.       — Прости, я немного увлекся. Ты давно встал?       — Нет. Совсем недавно. А ты почему вскочил в такую рань? Неужели не успел подготовить все уроки вчера?       — Нет, я все сделал. Не знаю, выспался, наверное.       Северус пересел к нему на диван. Крепко прижимая к себе супруга, он перетащил его к себе на колени. Поглаживая напряженную спину парня, легонько дотронулся до его губ своими. Какого Мордреда он так притягателен для него? Чувствуя, что супруг немного расслабился, он решил спросить то, что волновало его больше, чем произошедшее вчера:       — Скажи, я нравлюсь тебе, ведь так?       Гарри кивнул и немедленно покраснел. Он не понимал, почему Северус спросил об этом? Зачем ему это знать? Какой в этом смысл, если он…       «Не думать об этом!» — напомнил он себе.       — С чего вдруг такие вопросы?       — Мне кажется, это хорошим началом для вынужденного брака. Не хочешь рассказать, что вчера произошло? Я ведь не видел тебя целый день.       — Что именно ты хочешь узнать?       — Может причину твоего странного поведения сегодня ночью? Что тебя тревожит, хороший мой?       — Это… это пустое, все в порядке. Я постараюсь больше не печалить тебя своими заморочками.       — Нет, так не пойдет. Мы семья, помнишь? Я ведь хочу помочь. Хочу сделать тебя счастливым.       — Северус, чего ты от меня хочешь? Что не так? Я обращаюсь к тебе так, как ты того хотел, я живу с тобой. Что еще я должен сделать? Я не привык делиться чем бы то ни было. Я уже много лет живу сам по себе. Я не могу вот так просто открыться. Это сложно для меня.       — А как же друзья?       — У меня нет друзей.       — Как же Уизли и Грейджер?       — Ты имеешь в виду тех, кто вчера обливал меня помоями на глазах у всей школы, рассказывая в каких позах и под кем я провел выходные? Не думаю, что их можно назвать так. В конце концов, мне никогда не нужны были друзья.       — Расскажи, что они говорили и кто именно.       — Не стоит. Я не хочу и не могу повторять все эти гнусности. Уверен, сегодня ты услышишь все это своими ушами. Только уже без меня. Я не собираюсь идти на занятия или вообще выходить отсюда.       — Ты что же собираешься прятаться? Вот уж не думал, что может быть что-то, что заставило бы тебя, словно кролик, спрятаться в норке.       — Я не кролик. И вовсе не прячусь! Просто… Это все довольно неприятно и ужасно злит, знаешь ли! Они невыносимые, говорят ужасные, гнусные вещи.       — Неужели? Ох, ты мой бедный, маленький львенок. Ну ладно, посиди тут, пожалей себя. Только прошу, не залей наши покои горючими слезами.       — Я не собираюсь жалеть себя и уж тем более лить слезы. Мне просто не хочется слушать весь этот бред!       — Конечно. Как скажешь. Но если что, носовые платки в шкафу.       Северус не дал ему вновь возразить, впился в чуть приоткрытые губки страстным поцелуем. Он не сомневался, что Поттер не сможет после его слов остаться в покоях. Расчет был точен и прост. Как бы сильно не отличался Поттер от своего отца, он все равно такой же принципиальный.       Конечно, Снейп не хотел, чтоб Гарри вновь все это слушал. Но он должен показать, что и сам в состоянии справиться с болтливостью некоторых личностей. Тем более его мальчик сможет еще раз убедиться в бредовых рассуждениях директора.       Оторвавшись от сладких губ своего супруга, зельевар с тихим стоном сильнее обнял его и, уткнувшись в его макушку, тихо спросил:       — Что же ты со мной делаешь? Я не могу насытиться тобой. Хочу тебя снова. Как будто и не я вовсе брал тебя этой ночью.       — Северус, — Гарри поднял голову с плеча супруга. — Поцелуй меня еще.       Мужчина опрокинул его на диван, нависая сверху, пристально посмотрел в глаза и медленно, нежно стал покрывать его лицо поцелуями. Парень поворачивал голову, пытаясь поймать его губы своими, терся об него всем телом, желание быть наполненным его страстью, горело в его взгляде.       — Северус… Северус… — шептал он, как будто в одном его имени для него был спрятан целый мир.       — Хочу в тебя, не могу больше. Ты так прекрасен, супруг мой.       Больше Снейп не отрывал своих губ от губ и тела своего мальчика. Магией раздев обоих, он резко вошел в распростертое под ним тело, мелкими толчками разжигая пожар в их телах. Невыносимо нежно, стараясь не причинить ни грамма боли, он любил, именно любил его.       Гарри всхлипывал, стараясь подавить рвущиеся из него стоны. Он чувствовал, как твердый член распирает его. Как головка попадает по центру удовольствия, и кровь в теле превращается в лаву.       Не выдержав, Гарри прикусил собственную ладонь, чтоб не закричать так, как хотелось. Его член, зажатый между их животами, сочился смазкой и пульсировал, предвещая скорый оргазм. Волосы разметались по обшивке дивана, губы целовали всë, докуда могли дотянуться.       Толчок, еще один и еще, особенно точное нажатие на простату, и Гарри кричит. Снейп ловит его крик губами, вдыхает его, пьет словно лучшее вино из погребов Малфой Менора и незамедлительно следует за своим мужем.       — Люблю, — тихий, на грани слышимости шепот непроизвольно срывается с его губ, и он понимает, это правда.       Всего за несколько дней, проведенных вместе с этим мальчишкой, он увяз в нем, так что не вырваться. Поттер врос в него, пророс корнями, отпечатался на внутренней стороне век. Влез в сердце, заставляя биться чаще, когда он мог прикоснуться к нему.       Гарри сонно открыл глаза и улыбнулся, впервые за сегодняшний день он чувствовал себя хорошо. Тревоги, волнения, боль от мысли о возможных отношениях между его супругом и Малфоем-младшим словно смело волной наслаждения. Он был там, где чувствовал себя счастливым, с тем, кто делал его таким.       Одеваясь и приводя себя в порядок, Гарри думал о том, что Снейп все-таки еще тот Принц. Только эта семейка могла словно играючи изменить все его планы. И заставить предвкушать сладкую месть, словно что-то, о чем мечтал не один год, вот-вот окажется у него в руках.       Поднимаясь в большой зал на завтрак, парень с чувством скорого веселья ожидал начала раздачи подарков. О нет, он не станет больше «молча» выслушивать гнустные оскорбления. Он темный, а они не привыкли оставлять обидчиков безнаказанными. За всепрощением и вторым шансом лучше обращаться к светлым. Хотя, навряд ли такие, как Дамблдор, стали бы прощать.       Большой зал шумел еще сильнее, чем вчера. По всей видимости студенты за ночь успели многое придумать и теперь с незабываемым восторгом делились своими выводами и догадками.       Сев за стол, Гарри, не глядя ни на кого, принялся за завтрак, из-под челки наблюдая за профессорами. Вот директор о чем-то напоминает им, и его муж улыбается, а остальные профессора, глядя на его улыбку, бледнеют.       Макгонагалл что-то говорит ему, но он в ответ лишь фыркает и разводит руками. Гарри улыбнулся, Северус, как всегда, сама выдержка и невозмутимость, и не подумаешь, что это он разгромил две комнаты в его доме за один день из-за раздражения.       — Что, Поттер, прекрасный день? Или скорее ночь? Кому сегодня подставлял задницу? — Уизли только появился в большом зале, как всегда опаздывая к началу завтрака. — Или может ты отсасывал этим змеям? Поэтому радуешься, что можешь нормально сидеть?       *— Что это? Зависть? Уизли, ты не можешь найти себе пару и поэтому отчаянно завидуешь мне? Или, может, ты злишься из-за того, что я не твой муж? Ты влюбился в меня? Или в Северуса? Боюсь сделать тебе больно, но меня не привлекают рыжие, невоспитанные хамы, не интересующиеся ничем, кроме квиддича. Да и моему супругу ты мог бы приглянуться только в виде ингредиентов для зелий.*       — Рон, тебя только что отшил педик, — заржал Дин Томас — Ты только не плачь, ладно? Хотя бы при всех.       — Заткнись, Дин. Ты слишком высокого мнения о себе, Поттер. Твой зад может привлекать только таких извращенцев, как слизни! Уверен, ты у них…       — Пятьдесят баллов, мистер Уизли, за оскорбления сокурсника! И минус еще двадцать за тоже, поблагодарите мистера Томаса.       Сняв семьдесят баллов с зарвавшихся студентов, Снейп положил Гарри руку на плече и получил в ответ благодарную, чуть смущенную улыбку.       — Ты позавтракал? Пойдем, у вас все равно первый урок со мной.       *— Пойдем. — Гарри поднялся, взял свою сумку и, не обращая внимания на косые, недовольные взгляды, пошел рядом с ним. — Я утром забыл рассказать…*       Драко Малфой наблюдал за ними, стараясь не сильно сжимать кулаки. Этот Поттер всегда все ему портит. Все планы слизеринского принца летят в пропасть из-за этого придурка. Сначала он мечтал подружиться с ним, но как можно дружить с тем, кто не в состоянии тебе ответить? Конечно, если бы Поттер не был такой высокомерной зазнавшейся скотиной, Драко бы постарался что-нибудь придумать, но тот выбрал этого нищеброда Уизли.       Сколько лет слизеринец доказывал и себе, и окружающим, что герой вовсе не герой, а бездарный полумаг. О, если бы только гриффиндорец отвечал на его выпады, Драко с радостью бы поставил его на место. Но нет. Все его старания проходили мимо, словно вообще не достигали цели. Лишь изредка этот недомерок отвечал ему так, как он того хотел.       Как Драко гордился тем, что он один может практически на равных общаться с Ужасом Подземелий. Снейп был и оставался несменным авторитетом для всех слизеринцев без исключения. Называть его по имени считалось той привилегией, к которой стремились все. И только он мог спокойно называть его Северусом. Пусть лишь среди змей, но все же.       А теперь этот шрамоголовый грифф не только имеет право так же обращаться к нему, он называет его так на глазах у всей школы, несмотря на то, кто это слышит! А сам глава факультета разрешает ему это! Это злило до кровавых пиксей перед глазами. Малфой помнил, как когда-то зельевар устроил ему взбучку за то, что он позволил себе такое при отце Теодора Нотта.       Уши змееныша до сих пор краснели, когда он вспоминал, как и с кем сравнивал его Снейп, отчитывая за это своеволие. Прямо перед лордом Ноттом, который, к слову, никогда не называл Магистра Зелий и Ядов по имени.       Гадкий полукровка, практически магл, стал Северусу ближе и дороже, чем собственный крестник. Нет, Драко не спустит ему этого с рук. Он докажет декану, что гриффиндорец лишь грязь у ног сиятельного наследника рода Малфой. Драко навсегда останется для него любимым крестником, а всякие выскочки будут бояться поднять взгляд в его присутствии! Слизеринец шумно вздохнул и приступил, наконец, к завтраку.       — Гарри, хороший мой, не обращай на них внимания. Они не должны портить тебе настроение.       Северус прижимал к себе мужа, оглаживая его плечи и покрывая поцелуями его шею. Они стояли, в пока еще пустом классе по ЗОТИ, куда пришли после инцидента с Уизли.       — Не могу. Ты ведь слышал, что он говорил? Как вообще можно говорить такие вещи? Это аморально, низко и мерзко.       — Ласковый мой, ну, какое воспитание может быть в такой семье, как Уизли? Они предатели крови, и это вовсе не пустой звук. Забудь о нем. Лучше поцелуй меня, я ужасно соскучился по твоим губам.       — Северус, ты маньяк? Ты не можешь просить меня о таком, в тот момент, когда нас могут увидеть и услышать. Инкуб сумасшедший.       Гарри облизал свои губы и ответил на поцелуй. Ему, несмотря ни на что, нравилась эта бесшабашность супруга. Целоваться в незапертом классе, когда в любой момент может кто-то войти, заставляло адреналин бежать по крови. Это волновало, немного пугало, но тем не менее хотелось поддаться искушению и самому сделать что-то столь же необдуманное, фривольное.       Губы мужа ласкали его, язык сплетался с его, и стон удовольствия вырвался из груди. Поттер прижался к мужу сильнее и отдался наслаждению. Двигаясь под ласковыми руками, лаская партнера в ответ, зарываясь руками в гладкие тяжелые волосы, пропуская между пальцами шелковые пряди, он словно дышал им.       — Профессор, можно? — Грейнджер застыла каменным изваянием, глядя на целующихся мужчин.       Гарри покраснел и уткнулся в грудь мужчины пылающим лицом.       — Вас не учили стучать, мисс Грейнджер?!! Подождите за дверью! До начала урока еще двадцать минут!       Гермиона вылетела из кабинета, плотно закрыв за собой дверь. Она не готова видеть подобное. Всегда считавшая себя толерантной особой, она не знала, как реагировать на то, что увидела. Ей срочно нужно с кем-то поговорить об этом, иначе она просто сойдет с ума. Какой ужас, целоваться с особой своего пола на виду у всех!       Нет, она не против людей нетрадиционной ориентации, но ведь можно делать это у себя дома за закрытыми дверями! Нельзя открыто показывать столь неправильные отношения!       О том, что они целовались именно за закрытыми дверями, девушка предпочла не вспоминать, точно как и о правиле не входить в класс без приглашения преподавателя.       «Они ведь даже не заперли дверь! Они не у себя в комнатах, они в классе! Мерлин помилуй от таких извращенцев. Все-таки, наверное, папа прав, их нужно лечить, ведь это не может быть нормальным?!»       Патил появилась как раз вовремя, гриффиндорка поспешила поделиться с ней своими умозаключениями. Но начала, конечно, с рассказа о случившемся. Через пару минут к их разговору прислушивались все шестикурсники, пришедшие на урок к профессору Снейпу.