Судьба?

      Длинные волосы щикотят кожу, вызывая мурашки. Руки с длинными тонкими пальцами с нажимом проводят по коже, ногти слегка царапают, оставляя белые полосы, которые постепенно наливаются кровью, становясь розовыми. Эти полосы так красиво смотрятся на его белой, словно мраморной коже.       Он открывает рот в попытке произнести хоть слово, но чужие губы вновь затыкают его. Язык влезает в его рот словно змей, свиваясь с его языком, и он стонет, не в силах больше терпеть. Ласка жгучая, неистовая, грубая. Раньше никто не смел так прикасаться к нему. Раньше он брал и делал то, что считал нужным, что хотел. А теперь чужая рука больно бьет по бедру, заставляя сдерживаться, не стонать, молча терпеть наслаждение, которое заставляет выгибаться навстречу жестоким прикосновениям.       Его переворачивают на живот, и острые зубы прикусывают шею у самой кромки роста волос. Тело придавливают чужим весом, и сильное колено заставляет раздвинуть ноги. Между ягодиц ложится чужое возбуждение, скользя по расщелине, немного надавливая на вход, но не пытаясь попасть внутрь. Собственный член трется о простыни, доставляя наслаждение с небольшой примесью неудобства.       Нет, он не хочет так. Ему нужно больше, сильнее, так чтоб раствориться в ощущениях. Дыхание сбилось, он несдержан… снова. Стон. Шлепок, распространяющий тепло от ягодицы по всему телу. И недовольный шепот на ухо:       — Ты не умеешь себя контролировать? Я же сказал молчать! Ты ведь не хочешь, чтоб тебя услышали? — зубы чувствительно, с нажимом сдавливают мочку, немного перекатывая кожу.       Хочется вскрикнуть, заскулить, вцепиться руками в плечи, поцарапать спину этого невыносимого человека, но вместо этого он сжимает простыни в своих пальцах. Ему все равно, кто услышит, он не может больше терпеть. Он хочет все и сразу. Чужая ладонь закрывает рот, а вторая сжимает горло, перекрывая доступ кислорода. Это не длится долго, это всего лишь напоминание, угроза, предупреждение о том, что может случиться, если он не будет послушен.       Но ему не страшно, ему нравится все, что с ним делают. Он чувствует себя, словно может сделать все, что угодно, и все равно получит лишь наслаждение. Возможно, даже, скорее всего, оно будет болезненным, но от этого еще более острым.       Языком обводит ладонь до сих пор закрывающую рот и мычит в нее, стараясь приподнять таз, чтоб несносный член, наконец, вошел в него. Ведь тогда… он знает, что будет тогда. Тогда он сможет кричать и будет не один так выражать свои эмоции. Чарующие стоны будут сливаться с его собственными, а чужие руки коснутся, наконец, его члена.       Он прогибается, но недостаточно сильно, в заднице все так же пусто. Недовольное бурчание на ухо, и его яйца сжимает чужая ладонь. Этого оказывается достаточно для того, чтоб он кончил, так и не получив желаемого удовольствия.       Открыл глаза, переживая столь яркий оргазм, тело ничего не стесняет, никого рядом нет.       — Черт… Мордред. Гребаный я извращенец. Сколько можно? — шепчет наследник древнего рода, лежа в собственной кровати в мокрых от собственного семени пижамных штанах.       До рождественских каникул осталось всего два дня. А значит, он снова вернется в дом к Лорду. Что если он узнает о том, какие сны в последнее время снятся ему? Что если поймет, в чьи волосы хочет запустить свои руки Драко? Что если он узнает, о чьих прикосновениях мечтает слизеринец?       Драко не знает, почему он начал так относиться к этому человеку. Когда его чувства и отношение к нему успело так поменяться? Но вот уже около двух недель он чуть ли не каждое утро просыпается то ли с сумасшедшей эрекцией, то ли в луже собственной спермы.       А ведь он считал себя гетеросексуальным. А теперь ему снится чужой член! И непросто член, а член, который он хочет почувствовать в собственной заднице!       «Мерлин, если Лорд узнает, если узнает отец, если вообще хоть кто-нибудь узнает об этом — мне конец! И ведь вовсе нет ничего страшного в том, что я, по всей видимости, не настолько гетеросексуален как считал. Все дело в том, Кого именно, я хочу! За что мне это?       Почему я все время так лажаю? Если бы не собственная шутка, я бы никогда и не подумал о таком. Не примерил бы к себе роль гея. Ну и что, что мне нравятся оба пола, все равно предпочтения я отдавал женским формам и никогда не задумывался о том, чтоб переспать с парнем. Тем более чтоб оказаться снизу.       Да я вообще не должен думать о подобном. Как я в глаза им смотреть буду? Они оба, и Лорд и, тем более, отец меня прибьют! Недопустимая вольность для наследника рода — мечтать о таком маге».       Вот уже несколько дней наследник Малфой пытался найти способ прекратить эти сны. Что он только не пробовал: флиртовал, целовался с девочками, дошло даже до легкого петтинга, просил Нотта накладывать на него заклинания, изнурял себя учебой и тренировками, дрочил по нескольку раз перед сном. Но ничего кроме Зелья Сна Без Сновидений ему не помогало. А ведь его нельзя пить каждый день. Идти к крестному он тоже не решался, там Поттер. Кто знает, вдруг он захочет присутствовать при их разговоре? Или крестный ему потом расскажет, о чем он спрашивал. Что тогда?       Куча насмешек? Презрительный взгляд зеленых глаз? Мерзкая ухмылка с намеком во взгляде? А может вовсе понимание и жалость? Нет, этого Драко точно не переживет. Выход один — Поттер не должен знать.       Между тем время каникул близилось и спокойствие все быстрее покидало его. Встречи с отцом, а потом с Лордом он боялся как огня. Если на спокойный разговор с отцом он еще мог надеяться, хотя и это было бы глупо, то Волдеморт на это глаза не закроет.       Не решаясь идти к крестному, он задумался о том, чтоб попросить кого-то из друзей наложить на него Обливейт. Может быть если он забудет о своей шутке над Уизли и о этих невыносимых снах, все станет как прежде?       Но для выборочной коррекции памяти нужен сильный менталист. Никто из его друзей таким не был, да и кому бы он смог показать такое?       «Никому», — сам себе ответил Драко.       Выхода не было, оставалось только надеяться на то, что все обойдется лишь парочкой Круцио, ну или ударами плеткой. Может это поможет не думать о этих волосах, губах и чертовски сильных, приносящих боль пополам с наслаждением руках?       Вот и сегодня утром он проснулся в мокрых пижамных штанах. Пару раз горестно вздохнув, он провел палочкой над причинным местом и произнес очищающее. Оставалось лишь смириться со своей участью и попытаться пережить наказание с гордостью. Хотя какая гордость, если он сам знает, что того, что снится, никогда не будет? Смирение, вот что ему нужно.       Осталось только пройти обучение у наставника и жениться на той, которую выберет для него отец. А потом, возможно, когда-нибудь, если ему очень сильно повезет, он сможет забыть о своем желании быть оттраханным именно этим магом.       Умывшись и приведя себя в порядок, Драко пошел на завтрак. Поттер, как всегда, сиял беззаботной мордой. В глазах счастье и лед. Откуда он такой? Как можно быть настолько счастливым, когда вокруг все только и косятся на него? Когда все вокруг только и ждут, пока появится возможность, чтоб накинуться на него с упреками.       Одна радость, Уизли даже глаз от тарелки не подымает. Креб и Нотт взялись за шутку всерьез, каждый день спрашивая у рыжего, с кем же первым он сегодня покувыркается. Гриффы как стая гиен гнобили его, несмотря на то, что он тоже гриффиндорец. Хотя чего от них еще ожидать, они и с Поттером так же поступали.       Поттер, с ним нужно было как-то мириться. Только вот вопрос — как? Гарри совершенно не шел на контакт. Каждым своим взглядом и словом показывая, что Малфои для него значат не больше, чем пустое место.       «Да как он смеет?!» — хотелось кричать Драко. Но он тут же вспоминал о своей вине перед ним и о строгом приказе отца и Лорда.       — Ты должен помириться с ним, — в один голос говорили они.       — Он супруг твоего крестного, в семье не может быть таких разногласий. — Люциус тогда долго втолковывал ему, чем ценен несносный гриффиндорец для их семьи.       — Он гарант мира! Отдавший свою свободу за наше дело. Или ты думаешь, что обмолвись он хоть кому-нибудь о том, что наша сторона нанесла ему оскорбления, да еще такие (!), никто не расценит это как нарушение договора?! И я, и твой отец, и все остальные Пожиратели, так или иначе, но пообещали, что его никто ни пальцем, ни словом не обидит. То же самое сделала сторона Света по отношению к Снейпу. Неужели ты так ничего и не понял?! — бушевал лорд Мракс.       Драко понял, хоть и не до конца, но понял. Вот только как помириться с тем, кто не разделяет твоих взглядов, с тем, кто смотрит на тебя, как на пыль под ногами? Гордость Малфоя не позволяла ему валяться в ногах. Да и вымаливать прощение таким образом он был не согласен.       Поттеру не нужны его извинения. Драко прекрасно понял это, а потом и убедился в своих выводах.       *— Северус, ну зачем ты опять начал этот разговор? Ты прекрасно знаешь мою позицию.*       — Я понимаю, но идти к ним без тебя не хочу. А брать тебя с собой, зная, что ты этого не хочешь, не могу. Просто попробуй, ладно? Выслушай их.       *— Нет. Я вдоволь наслушался и от них обоих, и от леди Малфой в частности. Ты думаешь, что-то изменилось или изменится? Я не хочу снова при любом недоразумении слушать оскорбления и обвинения в том, в чем был не прав по их мнению. Они ведь даже не спрашивают, для них все всегда предельно ясно. Всегда и во всем виноват Поттер! Обращаться и не знать, позволено ли мне назвать по имени, или у кого-то из них вновь плохое настроение, и я снова поступаю недопустимо? Не хочу. Затыкай, нанюхался!*       Драко тогда долго думал над словами гриффиндорца, увиденными из-за неплотно прикрытой двери кабинета декана. Выходило, что и отец, и мама тоже пытаются помириться с Поттером. Да и крестный, видимо, не в первый раз подымает эту тему.       «Ну и как с таким помиришься?»       С поезда его встречал отец. На вопрос Драко о матери он лишь покачал головой и ответил, что, по всей видимости, с Нарциссой он разведется. Как пояснил Люциус на недоуменный взгляд Драко, леди Малфой совершенно не хочет, более того, упрямо отказывается принимать новые правила их совместной жизни. Собственно, новыми они не были, все, на чем настаивал Люциус, было прописано в их брачном контракте. Вот только Нарцисса никогда не жила по этим правилам и привыкла к безграничному доверию и пониманию супруга. И сейчас, когда открылось ее недопустимо вольное поведение в отношении наследника рода, и Лорд Малфой настаивает на всецелом выполнении договора, плюс наказывает ее за прошлое самоуправство, она выразила желание (правильнее будет сказать потребовала) оставить все как есть.       Конечно, Люциус с этим не согласен. Именно поэтому Нарцисса хочет помириться с Гарри, ведь после развода ей придется вернуться в род Блэк. А он как лорд и глава этого рода может быть против. То есть может назначить свои условия или же вовсе не принять ее в род. Тогда Нарцисса хоть и останется аристократкой, но без силы и поддержки рода. Да и отношение к ней у многих магов поменяется далеко не в лучшую сторону.       Как понял Драко, Люциуса не особо заботит дальнейшая судьба пока еще супруги. Малфоиш никогда не думал, что отец может быть так жесток и безразличен к кому-либо из своей семьи. Но видимо его мать сильно разозлила отца, раз он поставил настолько суровые условия наказания.       Полный отказ от содержания, то есть никаких новых нарядов и украшений, никаких посиделок с подругами и отдыха там, где пожелает леди Малфой; никакого общения с сыном до его завершения учебы под руководством наставника. Кроме того, все письма и какое-либо общение только при нем или же с его одобрения. Естественно, привыкшая к достаточно вольной жизни, леди отказывалась от такой перспективы.       Драко недоумевал: «О чем думала мама, когда ставила отцу ультиматум? Или он отменяет свое наказание, или развод. Она что, реально считала, что он отменит свое решение и позволит ей продолжать делать все то, что она делала? Даже я осознаю, что это не приемлемое поведение для супруги лорда. Тем более с их договором. Он и так многое ей оставил. Например, встречи со всеми ее любовниками и любовницами, украшения, купленные ранее, отдельное крыло в Меноре, личных домовиков и ее занятия благотворительностью. Павлинов ее, которых никто кроме нее самой терпеть не может, и сад. Да много всего. И тем более все эти лишения, только на срок, пока я не закончу обучение у Лорда Мракса.       Неужели так сложно было потерпеть? Это же не мне… Она во Франции до конца учебного года пробудет, отец ее там не контролирует. А после возвращения всего лишь год потерпеть и все».       Немного отвлекшись на эти мысли, Драко совершенно неожиданно оказался сидящим перед родителем. Допрос об учебе и тренировках никто не отменял. Коротко ответив на вопросы отца, он смог не нервничая рассказать о том, как обстоят дела с Поттером.       — Он отказывается даже разговаривать со мной. Крестного тоже не слушает, хотя он и не настаивает особо. Просит просто подумать о том, чтоб помириться с нами. Но Поттер непреклонен. Боится, что теперь в любой непонятной ситуации винить будут его, и ни за что не соглашается. Насколько я понял, мама тоже пытается добиться встречи с ним. Но пока лишь через Северуса.       — Это естественно, на письма и камин он не отвечает. Но ты должен приложить максимум усилий, ты ведь понимаешь, насколько это важно для нас?       — Да, отец. Но что я могу?       — Ты учишься с ним в одной школе, неужели не можешь подобрать время и место для разговора? Что с тобой, ты Малфой, вспомни наконец об этом!       О том, что Люциус тоже Малфой, Драко решил не напоминать отцу. За такую наглость может не хило достаться. А портить едва налаженные отношения с ним слизеринец не собирался.       На следующий день Волдеморт забрал его к себе. Такого Драко не ожидал. Лорд не стал заморачиваться и просто заставил слить воспоминания об общении с Поттером. Встреч было много, каждый Мерлинов день, но вот общения совсем мало. Пара-тройка разговоров, несколько односторонних фраз, когда Малфой пытался найти с ним общий язык и попросить прощения. Вот собственно и все. Зная, что Северус, скорее всего, рассказал бы о том, что он снова что-то натворил, Драко не стал ничего скрывать. Показал все интересующие лорда воспоминания. Слава Мерлину, тот с легиллименцией не полез, ведь тогда бы точно увидел все те позорные сны, что так ярко отпечатались в памяти.       Лорд не знал, что ему делать. Он мечтал пригласить сына к себе на Рождество, но здесь будет Драко, а он неприятен для Гарри. Да и открывать их настоящие отношения перед этим смазливым, но ужасно несдержанным парнем, он не хотел.       Нет, на самом деле Малфойчик не так уж и глуп. Просто он не знает многого, очень многого из того, что обязан знать будущий глава рода и темный маг. Все-таки все детство он непонятно чем занимался. А еще ужасно разбалован, в этом-то и заключается главная проблема. Самолюбие и капризы мешают ему нормально оценивать себя и окружающих.       Но ничего, он еще может помочь научить. Хоть его неуемная гордость безмерно раздражает. Самовлюбленный, эгоистичный засранец, который понимает лишь грубую силу, показываемую постоянно. Гарри он привык видеть слабым, вот и не может до конца осознать, что все изменилось. Еще как изменилось. Его сын был очень сильным магом, просто не любил или не хотел показывать это.       Странно было видеть, как наследник рода ни с того, ни с сего, весь словно сжимался, пытаясь стать меньше и незаметней. Странно, потому что те несколько дней, что он провел с ним до каникул, Драко держался вполне достойно, иногда даже довольно свободно общаясь с ним. Что же изменилось за то время пока они не виделись?       Несколько раз Том пытался вытащить эту информацию из парня путем долгих и обстоятельных разговоров. Но слизеринец непременно закрывался еще сильнее, прятал взгляд и лишь по приказу подымал голову и смотрел на него.       — Драко, присядь. Так больше продолжатся не может, — не выдержал Лорд и решил пойти напролом, в конце концов, все это волновало его лишь потому, что из-за своего страха и нервозности Малфой плохо усваивал информацию, а он вовсе не был намерен повторять одно и тоже пятнадцать раз, да еще и для одного и того же человека. — Что произошло?       — Ничего, мой Лорд.       — По-хорошему, значит, ты не хочешь, — словно знал, что так будет, сказал Том.       — Я не понимаю, мой Лорд. Я сделал что-то не так?       — Если бы сделал что-то не так, ты был бы уже наказан и прекрасно об этом знаешь. Я о другом. Ты ведешь себя странно. Рассеянный, невнимательный, думаешь о чем-то постороннем, тогда когда должен думать об учебе. — Волдеморт начал раздражаться, почему ему нужно все разжевывать? — За последние два дня мы разобрали лишь две темы. Тогда как раньше за два дня успевали пройти пять-шесть. Так что я еще раз спрашиваю и будет лучше, если ты все же ответишь. Что с тобой происходит? О чем ты постоянно думаешь?!       Драко не находил себе места, как он и ожидал, вне школы сны стали еще более откровенными, а зелье Сна Без Сновидений, что он припас, закончилось. Если он закажет или попросит его у домовиков, Волдеморт узнает и все его надежды на достаточно мирные каникулы разлетятся на осколки. Он отчаянно боролся со своим наваждением, но постоянно всплывающие в памяти непристойные картинки из сна все же настигали его.       Из-за этого он не мог сосредоточиться на том, что рассказывал наставник, да и самостоятельное обучение стало хуже. Драко пытался, правда пытался ничем не выдавать себя, но каждый спокойный взгляд Лорда, каждый нормальный разговор с ним казался затишьем перед бурей.       Несколько раз Драко даже удалось отговориться, перевести разговор на другую тему, но видимо не в этот раз. Его молчание, видимо, окончательно вывело Тома из себя. Лорд навис над ним как скала. Глаза вновь заволокло кровавым туманом, а тихий шипящий голос заставил вздрогнуть и вжаться в спинку кресла:       — Я задал вопрос, наследник рода Малфой! И я желаю получить на него ответ. И если ты не ответишь мне сейчас же, я все узнаю сам. — Он схватил Драко за подбородок и пристально всмотрелся в глаза, пока еще не пытаясь проникнуть в его разум, но отчетливо давая понять, что непременно сделает это, если он не заговорит.       Драко моргнул, воскликнул, но все же смог прогнать, так не вовремя появившуюся картинку из сна, и тихо выдавил из себя:       — Можно я поговорю об этом с отцом или крестным? Я не могу сказать вам об этом лично. — Зрачки расширились от страха, он попытался отвести взгляд, но красные глаза напротив не позволили сделать этого.       Лорд рассматривал что-то в его взгляде и, видимо найдя, отпустил его, и отошел на пару шагов.       — Очень интересно. Что же ты не можешь сказать своему наставнику, Драко? Ты ведь понимаешь, что я в любом случае узнаю о причине твоей невнимательности?!       — Да, мой Лорд.       — Хорошо. Но это последний раз я иду на такие уступки.       Драко сидел в своей комнате и бездумно листал книгу. Отец должен прийти с минуты на минуту, как о таком говорить с ним, он не знал. Все же они не настолько близки. В темных семьях вообще редко встречалась близость между детьми и родителями. Дети должны слушаться и не позорить род и родителей, перенимать их опыт и вникать в дела рода. Родители должны учить и заботиться. А в остальном практически чужие друг другу люди.       Но делать было нечего, если он не расскажет отцу правду сам, то лорд Мракс накажет его. Вырвет признание болью, а этого Малфой не хотел. Очень не хотел.       — Драко.       — Добрый день, отец.       Малфой-старший сел на кровать к сыну и пристально посмотрел ему в глаза.       — Лорд сказал, что ты хотел о чем-то рассказать мне?       — Нет. То есть, если бы мое желание играло роль, я бы не стал об этом говорить вообще с кем бы то ни было. Вот только Лорду не нравится, что я отвлекаюсь на посторонние мысли и не могу сосредоточиться на учебе. С ним я это обсуждать не могу. Да если честно, то и с тобой об этом говорить…       — Ближе к делу. Я понял, что тема разговора довольно неловкая для тебя, но ты не можешь ходить вокруг да около вечно, — оборвал его речь отец.       Драко зажмурился, вцепился пальцами в корешок лежащей на коленях книги, пару раз глубоко вздохнул и выпалил на одном дыхании:       — Это все из-за снов. Я не могу никак прекратить это.       — И что в этих снах такого? Что тебе снится?       — Секс. — Слизеринец опустил голову, закрывая лицо руками, и, не желая еще больше затягивать этот разговор, уточнил: — Секс с ним.       — С кем? — оторопело спросил Люциус, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Если его подозрения оправдаются, то… он даже не представляет, что с этим делать.       — С Лордом, — еле выдохнул Драко и поднял на отца больные глаза. — Я хочу его и ничего не могу с этим сделать. Я пытался, правда. Заводил ничего не значащие интрижки, пробовал заклинания и различные чары, загонял себя учебой и тренировками, даже занимался самоудовлетворением по нескольку раз перед сном. Но ничего не помогает, я не знаю, что мне делать. Я… Я понимаю, что это безнадежно, глупо и опасно, но эти сны просто убивают меня. Они не оставляют меня ни днем, ни ночью. В школе было проще, там я хотя бы не видел его, а теперь…        — Ты просто хочешь попробовать с мужчиной или же?..       Драко покачал головой, если бы все было так просто. Если бы ему просто хотелось секса с мужчиной, но нет. Его мозг и сердце не позволяли думать еще хоть о ком-то в этом смысле.       — Я пробовал представить на его месте другого мага, но никто другой так меня не… мне не подходит. — Драко вновь опустил глаза, рассматривая свои пальцы.       — Мерлин… — Лорд Малфой поднялся. Он прекрасно знал, что такое случалось в их роду. Но он надеялся, что Драко минует эта участь, как миновала его самого.       Зацикленность на одном партнере. Нет, это не любовь. Похоть, страсть, сумасшедшее, неконтролируемое желание. С которым очень трудно, практически невозможно справится даже взрослому магу. Что уж говорить о парне, не раскрывшем свое магическое ядро полностью? Его магия может начать сбоить, если он не сможет перебороть это. Что по все видимости и случится с его сыном.       Был конечно еще один путь, но навряд ли Люциус осмелится предложить подобное.       — Как давно тебе снятся эти сны? — Право слово, Малфой-старший не хотел знать этого, но выбора у него не было.       — Почти две недели, — тихо, на выдохе сказал Драко, так и не подняв глаз.       Злость на сына взметнулась адским пламенем. Какого Мордреда он столько молчал?! Времени, чтоб найти выход, практически нет. Неужели это все из-за оскорбления, которое нанес его наследник Поттеру? Скорее всего так и есть. Родовая магия наказывает его за то, что он посмел усомниться в воле Великой Матери.       — Я обязательно что-нибудь придумаю. Пойду поговорю с Лордом, я считаю, что тебе лучше вернуться домой. Что скажешь?       — Я не знаю, как будет лучше. Сны ведь не оставят меня и там, я прав?       Люциус лишь покачал головой и покинул его комнату. Злиться на него не имело смысла, но он злился. Он не понимал, как можно настолько поддаваться своей гордыне? Как можно не уметь переключаться на что-то более важное, чем зависть и ненависть? Это все было бы понятно и естественно в переходном возрасте, когда гормоны бушуют и подростки чаще думают членом, нежели мозгами. Когда собственная неуверенность в себе, в своих силах и привлекательности заставляет совершать немыслимо глупые и идиотские поступки, за которые потом ужасно стыдно. Но не в девятнадцать же лет!       Именно из-за родовой магии юных наследников держат в ежовых рукавицах, заставляя себя вести и мыслить, как взрослые с девяти лет. Магия не прощает ошибок, она не смотрит на то, кто и по чьей воле их совершает. С четырнадцати лет ребенок несет ответственность за свои поступки наравне со взрослыми. Не всегда конечно, но в большинстве случаев.       Драко совсем скоро отпразднует свое полное совершеннолетие и все еще не умеет справляться со своими желаниями?! Да как можно настолько поддаваться своим капризам?! Неужели его сын настолько глуп?!       Разве так сложно понять, что именно из-за своего непомерного эго, из-за желания доказать всем вокруг, что он лучший, из-за своей неуместной зависти к силе Поттера он все еще гневит Магию? Он не смирился, не принял, не осознал, что с решением Магии не спорят. Его принимают как данность, как истину, как закон! Впрочем для всех чтящих ее это и есть закон. А Драко не хочет этого принять. Поэтому уже не важно, наказал его сам Поттер или нет.       С такими мыслями Малфой и опустился в кресло перед Темным Лордом. Подбирать слова и пытаться смягчить ситуацию не имело смысла. Так или иначе Волдеморт откажется от роли наставника и отошлет Драко вон. Поэтому не зачем тянуть книзла за хвост.       — Ты выяснил, что творится с твоим сыном? — голос Лорда прервал размышления.       — Да, но вам это не понравится, так же, как и мне, собственно.       — Не сомневаюсь, но как наставник я должен знать, что не так и что мешает ему учиться.       — Думаю, вы не захотите оставаться его наставником, Милорд.       — Может быть ты все же посвятишь меня в суть проблемы, а что с этим делать, я решу сам?!       — Простите, мой Лорд. Нервы.       — Люциус-с-с! — шипение сорвалось с губ, заставив Малфоя вспомнить, кто на самом деле сидит перед ним.       — Он хочет вас.       — В смысле, «хочет»?       Малфой едва сдержал нервный смешок. Неужели это не очевидно?       — Каждую ночь ему снится секс с вами, мой Лорд. Он хочет вас как мужчину, как потенциального партнера. Уж не знаю, как именно он себе это представляет, в подробности я не вдавался…       — Хватит! — Лорд вскочил и подошел к бару, ему нужно выпить. Определённо нужно выпить, без алкоголя никак!       «Это еще что за новости? — думал лорд. — Какого хрена?! Что за бред? Мальчишка хочет, чтобы я его трахнул? Губа не дура у этого засранца».       — Позови ко мне Северуса и Гарри. И скажи сыну, чтоб пока не выходил из своей комнаты. Мне нужно успокоиться! Побудь с ним, если хочешь, если это нужно. Если нет, можешь присоединиться к нам. Ты помирился с Поттером, я надеюсь?       — Простите, Милорд, но он совершенно не хочет идти на контакт.       — Ясно. Что-то ты непозволительно расслабился, Люциус. Зови их, я жду. Проводишь ко мне в кабинет.       — Да, мой Лорд.       Гарри по прибытии домой сразу же закрылся в мастерской, через восемь часов, уставший, но довольный он вышел оттуда с небольшой звездочкой из какой-то очень плотной ткани, обшитой камнями и вставленной в серебряную оправу. Спустившись в ритуальный зал, он аккуратно вставил ее в пол под камнем рода и переплел нити магии, закрепив артефакт на внутреннюю защиту стен и имущества.       Победно улыбнувшись, он отправился в спальню. Северус несомненно заждался. Хорошо, что учителя прибудут лишь через два дня. Артефакт успеет напитаться силой. Конечно, Поттер хотел верить, что эта защита не понадобится, но что-то подсказывает, что это не так. Снейпа обязательно кто-то разозлит.       Возможно даже не только его дед. Скорее всего, злить его будут многие. И это несколько пугало. Но Гарри старался не думать о плохом, артефакт справится, он должен справиться!