Судьба?

      Время до начала фарса, называемого «подписанием мирного договора», и сопутствующей ему свадьбы прошло спокойно. Гарри оставил все приготовления на чету Малфоев, ему совершенно не было до этого дела. Пусть делают, что хотят. Все, что его интересовало — это составление плана по возвращению одного зловредного зельевара себе.       Гарри отчаянно не понимал, что произошло. Ведь они были предназначены друг другу. Они были супругами. Неужели его воспоминания так сильно поразили Снейпа, что он просто не захотел связываться с Поттером? Не захотел быть так привязанным к кому-то? Гарри вспомнил, как когда-то предлагал Северусу свободу, а тот отказался. Неужели в этот раз он решил воспользоваться столь щедрым предложением? Все возможно. Ведь в этот раз Гарри сам отдал себя в его руки, а как известно, все, что легко достается, не ценится.       Значит ему плевать на то, что его супруг заключит министерский брак? Конечно, для Магии законы людей не значат ничего, а для Смерти так и подавно. Тем более, что этот брак не будет чем-то, что хоть что-то значит для самого Поттера. Все это будет не более чем словами на пергаменте. Он Повелитель Смерти, он подчиняется лишь ее законам и законам Магии. Но для Северуса?.. Разве это и для него ничего не значит?       А может все это какой-нибудь хитрый и очень многоходовой план мести Дамблдору? Ведь он и правда не знает ничего о том, что произошло со Снейпом после того, как он просмотрел его воспоминания?       Но тогда почему он не посветил его в свои планы? Разве Гарри не тот, кто в первую очередь должен знать об этом?       А может все иначе? Может Снейп просто играл с ним? Зная, что тот сделает все ради него. Зная, какую силу имеет Поттер, решил в этот раз создать мир для себя? Добиться полного подчинения, дождаться того момента, когда гриффиндорец будет ловить каждый его взгляд, предугадывать желания и возносить его выше всех живых? Что ж, вполне возможно, Северус и в прошлых жизнях был весьма коварен, что уж говорить об этом его воплощении. Он вполне может прогнуть Поттера под себя полностью. В предыдущей жизни до этого оставался всего шаг.       А уж после последнего перерождения зельевар может творить что хочет, и Гарри пойдет на все, на все грехи, на предательство своих собственных принципов и стремлений, лишь бы быть хоть кем-то для этого человека.

*** *** ***

      Роскошный бальный зал Малфой Менора поражал богатством и роскошью. Все в этом месте словно кричало о том, насколько влиятельны и богаты хозяева поместья. Гарри взирал на это лишь с пренебрежительной улыбкой. Если кому-то хочется из всего делать шоу, пусть, ему до этого нет никакого дела.       В этот раз он точно так же был одет в элегантный костюм и не менее красивую мантию. Кольца лорда вновь были скрыты чарами, а семиполосный браслет на руке защищали от посторонних взглядов мощные чары гламура. Но это лишь до поры, лишь до тех пор, пока он вынужден скрывать свое истинное положение, находясь здесь.       Наконец министр, Дамблдор и лорд Мракс подписали договор и скрепили его своей магией. Вспышки колдокамер перестали напоминать о себе темными пятнами перед глазами, а журналисты, оставив главных действующих лиц, направились в зал, дабы опросить свидетелей сего знаменательного события. И вот, когда незабвенная Рита направилась прямиком к немного раздраженному гриффиндорцу, Дамблдор попросил подойти Драко и Гарри к красивому постаменту.       Гарри передёрнул плечами и, скривившись, подошёл к директору. Зазвучали слова, положенные при заключении министерского брака, и Гарри с радостью смотрел на то, как ленты брачного ритуала словно проходят сквозь его руку, не оставляя на ней ни следа. Его предположения и воспоминания оказались верны, никто не сможет хоть что-то сделать без его согласия. Магия истинного партнёрства не позволит ни ему, ни Северусу заключить ещё один брак. Жаль, что это не защищает от предательства и измены. Но хоть так…       Чтоб не вызывать подозрения у присутствующих, ему пришлось все же трансфигурировать из оторванной от рубашки в приступе ярости (когда он увидел своего супруга в компании какого-то до омерзения слащавого парня) и зажатой в ладони пуговицы обручальное кольцо и надеть его, все так же при помощи магии, на свой палец. Самым интересным было то, что на Малфоя магия ритуала ложилась легко, словно заключение одностороннего брака всегда было возможным. Хотя, разве это не так? Особенно если один из партнёров и вовсе не горит желанием надевать на шею подобную кабалу? К тому же имеет более выгодное положение по статусу, да ещё и по силе значительно превосходит его. Разве более слабый может победить более сильного, разве волю Лорда Магии может усмирить воля наследника?       Да даже для маглов это так. То есть, если человек вступает в брак под принуждением: разве он станет по-настоящему достойным, верным и любящим супругом, ревностно охраняющим и чтящим семейные ценности?       Отзвучали последние слова ритуальных фраз, кольца полыхнули искрами золота на пальцах юношей, и директор, видимо до сих пор уверенный в полном подчинении Гарри, радостно и как-то даже торжественно сказал:       — Вы можете поцеловать друг друга!       Гарри удивлённо вскинул бровь и с отвращением посмотрел сначала на Малфоя, а потом на директора. Они что, правда, думают, что он будет целовать этого высокомерного засранца? Малфой подошёл вплотную к нему и слегка наклонил голову, по-видимому собираясь выполнить просьбу директора.       — И не надейся, Малфой. Твои губы ни сейчас, ни когда-либо в будущем не прикоснутся ко мне. Иначе, боюсь, это будет последним, что ты сможешь сделать, — ледяным шепотом остудил его пыл гриффиндорец и, демонстративно отвернувшись, направился к столику с шампанским.       Драко с негодованием и злостью смотрел вслед удаляющемуся супругу и сжимал кулаки. Видимо Поттер не до конца понимает, что он делает. А раз так, то Драко ему подробно все объяснит!       Подхватив не сопротивляющегося супруга за руку и попросив прощения у присутствующих, Малфой направился в ближайший кабинет. Закрыв за Поттером дверь и окутав ее чарами тишины, он повернулся к безразлично потягивающему шампанское гриффиндурку.       — Я, конечно, никогда не сомневался в твоей тупости, Поттер, но мне казалось, что ты дал согласие на все это?       — И? — Парень лишь с безразличием осматривал помещение.       — Что «и»? Ты что, настолько глуп? Не понимаешь, что выставляешь не только себя, но и меня полным идиотом? Какого черта ты выделываешься? Хватит строить из себя жертву! Хватит вести себя словно пуффендуйская недотрога! Твоего кислого лица было вполне достаточно для прессы и всех присутствующих. Мы супруги, и ты не посмеешь портить ни мне, ни моим родителям этот чертов праздник! Мы должны выглядеть счастливыми, ладно, Мордред с тобой, хотя бы соблюдать все обычаи.       — О, не знал, что ты так рад и счастлив оказаться моим супругом. Вот только, вот в чем вся суть, Драко… Мне совершенно безразличны и твои радости, и твои желания, мне глубоко плевать и на тебя, и на всю твою семью. Тем более мне безразличны все придуманные магами обычаи. Я предупреждал вас. Но раз ты страдаешь потерей памяти, я, так и быть, напомню тебе. Я не собираюсь играть в счастливого супруга Драко Малфоя! Я не собираюсь с тобой целоваться или, упаси Мордред, ложиться в постель.       — Кажется, ты не просто идиот, ты полнейший кретин, если не понимаешь, что все твои угрозы выглядят смешно и нелепо! Ты мой супруг, и хочется тебе того или нет, но подтвердить брак тебе придётся!       Гарри вдруг поглотила волна всеобъемлющей ярости. Какого черта? Он что, должен повторять и разжевывать все законы Магии всем тупым и недалёким? Да пошли они все. Для этого у них есть как минимум кодексы рода, а как максимум свод магических законов и их незыблемые догмы! Как смеет этот напыщенный идиот так разговаривать с ним?! Как смеет повышать на него голос?!       Хрустальный бокал с шампанским пролетел в паре сантиметров от лица вздрогнувшего слизеринца и, врезавшись в дверь, разбился, усыпая пол своими осколками и оставляя на деревянной поверхности бледные потеки. А Поттер в это время уже прижимал Малфоя к стене. Его левая рука сжимала горло серебряного принца, а правая с непередаваемым чувством удовлетворения врезалась в глаз. Малфой вскрикнул, и Поттер небрежно сжал пальцы сильнее.       — Предупреждаю в последний раз, Хорёк, — прошептал гриффиндорец, наверное, если бы он кричал, Малфою было бы не так страшно. — Держи свой длинный язычок за своими белоснежными зубками. И заруби себе на носу, ещё одно оскорбление, вылетевшее из твоего рта, и я заткну тебя Силенцио на неделю. А после просто выпорю плёткой. Если хочешь мирно существовать рядом со мной, то тебе придется сильно (!) постараться не злить меня! А сейчас приведи себя в порядок, наложи на свое подпорченное личико чары гламура и веди себя… А в прочем, мне абсолютно безразлично, как ты будешь себя вести. — Поттер отпустил схватившегося за шею парня и, открыв дверь, добавил: — Ещё одно, через три часа я ухожу к себе домой. Тебя с собой не зову, ты мне без надобности. Но завтра в девять утра ты должен быть в Хогвартсе и это не обсуждается. Все остальные нюансы обсудим в школе.       За гриффиндорцем абсолютно бесшумно закрылась дверь, а Драко, нервно облизывая губы, прижимал наколдованный лёд к глазу. Уязвленная гордость требовала догнать гриффиндорца и проклясть чем-нибудь особо неприятным и болезненным, но в Меноре сейчас очень много приглашенных, и он не может выказывать им неуважения, позоря род, потакая своим желаниям.       Гарри вернулся в зал и взял новый бокал с шампанским. Неспешно обводя взглядом приглашенных магов, он со злорадным предвкушением представлял, как Малфоя будет выкручивать под очередным Круцио Темного Лорда. А это несомненно произойдет как только Том поймет, что Поттер не станет прислушиваться к нему. Ведь как ни крути, а он все ещё Мальчик-который-выжил, следовательно, все ещё имеет политический вес и влияние. К тому же два места в Совете Лордов принадлежат именно ему.       Взгляд сам собой зацепился за высокую фигуру, облаченную в черную мантию, и впился в высокомерный взгляд черных, как космос, глаз. Бровь сама собой поднялась, а губы изогнулись в улыбке. Как же он притягателен и сексуален, его Северус.       Зельевар неспеша подошёл к нему и тихий, бархатный голос влился в уши, словно исцеляющий бальзам, гася очаги ярости и гнева в сознании:       — Мистер Поттер, не стоило и надеяться, что вы будете вести себя, как того требует это мероприятие. Несмотря на все ваше хвалёное воспитание. После случая в кабинете директора я, признаться, ещё надеялся… Но, видимо, все же ошибся.       — Чем же я не угодил вам, профессор Снейп? — немного хрипло спросил Гарри.       — После того, как не захотели перед всеми подтвердить ваши намерения? Ничем. И этого вполне хватило.       — Мои намерения? — Гарри почти задохнулся. — Вы ошибаетесь, профессор. Вернее вы отчаянно лжёте и мне и себе. Это не мои намерения и не мои желания. Вам как никому известно, что все это… — Гарри обвел взглядом зал, показывая, что именно имеет в виду, — задумал директор. Так что пусть бы сам и целовал Малфоя. Я бы не стал возражать.       — И тем не менее вы повели себя глупо. Ваше бунтарство не даст ровным счётом ничего, кроме как обсуждения вашего недостойного поведения. Директор уже не доволен вами.       — Мне абсолютно все равно, кем доволен, а кем недоволен директор Дамблдор. Не вижу причин исполнять все его желания. К моей радости, больше он не имеет надо мной власти. Собственно, как и все остальные маги. Я сделал то, что он от меня потребовал, я дал людям то, чего они хотели. И больше я не позволю вмешиваться в мою жизнь. Я больше. Никому. Ничего. Не. Должен.       На этих словах Гарри обжёг негодующим взглядом профессора Снейпа и заставил побледнеть от холодной ярости, направленной исключительно на него, подошедшего к ним мужчину, попрощался с Северусом и, ненадолго задержавшись в поместье, попрощавшись с явно недовольным Люциусом, камином переместился к себе.       — Что-то случилось, Северус?       — Нет, все было довольно предсказуемо, Патрик. Может выпьем? — Северус приобнял стоящего рядом мага и настойчиво повел его к столику с выпивкой. Что-то явно было не так, Поттер что-то задевал в его душе и от этого было неспокойно, как-то не правильно.       Поттер Менор встретил своего хозяина тишиной и покоем. Услужливые эльфы, словно чувствуя его мрачное настроение, старались не появляться без надобности.       Сейчас Гарри чувствовал себя как никогда одиноко. Неужели он отвык быть один и бороться со всеми напастями в одиночку? Хотелось прижаться к тёплому телу своего соулмейта и тихо рассказать ему обо всем, что тревожит. Вот только Северус не хочет его слушать. Даже сегодня, казалось бы, он должен был сам понять, почему Гарри так ведёт себя. Ведь если не он, то кто мог оценить всю глупость ситуации, в которую он угодил? А вместо этого вновь поток недовольства и скрытое пренебрежение. При том, что сам пришел не один, а в компании какого-то явно согласного на «все» мага. Похотливое желание, исходящее от этого мужчины, словно витало в воздухе, отравляя его своим запахом. Этот маг не просто знакомый, но явно имеет гораздо больше привилегий, чем заслуживает.       Приказав эльфам разбудить его в восемь утра и рассортировать к тому времени всю возможную почту, Гарри скрутился комочком, горько вздохнул и провалился в неспокойный сон.       Что ему снилось, он не помнил, но когда проснулся, был полон праведного гнева, страха и понимания, что все вновь вернулось на круги своя. Он вновь один против всех, он вновь беспроглядно одинок.       «Ну что же, пусть так, пусть я снова один против всего мира, не впервой. В конце концов у магов нет иного выбора, как покорится мне и воле Великих. И пусть в этот раз все будет иначе, но я получу назад своего Северуса! И никакие его увлечения не станут мне помехой. Я пойду даже на то, что не оставлю ему иного выбора. Пойду против себя и не стану подчиняться ему. Пока он сам не сдастся на мою милость. А для него я сделаю что угодно, если он будет со мной!»       К девяти утра, просмотрев всю принесённую к этому времени почту, спалив, не открывая, несомненно гневное письмо от Дамблдора и, с ехидной усмешкой на губах отослав записку от лорда Мракса обратно, Поттер аппарировал в Хогвартс.       Возле большого зала его встречал нервный и угрюмый Малфой, Гарри злобно ухмыльнулся. Нервничает змееныш, неужто понял, во что вляпался?       — Доброе утро, супруг мой, — с презрением проговорил он последние слова и снова улыбка на лице. — Что-то не так? Ты чем-то огорчён?       — Кроме того, что ты ушел, оставив меня одного? Или может быть то, что я был вынужден один объясняться с родителями: по какой причине мы наплевали на все правила приличия, обычаи и нормы, не выполнили все положенные церемонии — тоже нисколько не должно было меня взволновать? Тогда конечно, у меня нет причин злиться на такого непроходимого идиота, как ты, Поттер!       — Во-первых, я предупреждал тебя, Малфой. Но так и быть, у меня сегодня настроение хорошее, так что сделаю вид, что ты этого не говорил. А во-вторых, не стоит расстраиваться, все что теперь должно тебя волновать — это моё настроение и дела твоего рода. Кстати, Люциус сказал тебе, что дела рода это единственное, на что он может влиять? Твое поведение, твое мнение, место твоего проживания и все остальное, что не имеет к этому никакого отношения, теперь полностью в моей власти. — И глядя на удивлённое, даже ошеломлённое лицо наследника рода Малфой, Поттер рассмеялся и добавил: — Нет? Ну ничего, теперь ты это знаешь. А сейчас пойдем, я есть хочу. И улыбайся, Малфой, ты же это любишь.       И не давая сказать Драко ни слова, подхватил его под локоть и направился прямо к слизеринскому столу. Сказать, что слизеринцы были удивлены столь необычным поведением обычно не общительного и не особо разговорчивого гриффиндорца, считайте ничего не сказать. Но нужно отдать должное детям аристократов, они не выдали своего ошеломления. Хотя взгляды, которые они бросали на Малфоя, не обещали ему спокойного дня. Все расспросы останутся там, за закрытыми дверями гостиной их факультета.       К сожалению Поттера, гриффиндорцы таким воспитанием и выдержкой не страдали. Первым на него обрушилось недовольство Уизли, громко крича через весь зал, не переставая при этом усердно что-то есть, он не обращая внимания на недовольство Гермионы, начал высказывать Поттеру все, что думает по поводу произошедшего события.       — Как ты мог? Ты что теперь и есть за их столом будешь? Может ещё и из нашей спальни убежишь в их змеиное логово? И не думай, что это так просто сойдёт тебе с рук, Поттер, ты связался с этим Хорьком лишь из-за его денег. Все это знают.       Гарри не собирался реагировать на эти выкрики. Как бы там ни было, а уподобляться невоспитанным предателям крови он не собирался. Но оказалось, что гриффиндорцы только и ждали его молчания. Выкрики и оскорбления послышались с разных концов их стола. Кто-то, кажется это был Невилл, сказал, что Малфоя выбрал сам Поттер, и это стало началом всеобщего негодования. После этого даже стресс устойчивые барсуки не смогли остаться в стороне от нападок на «бывшего героя».       — Какого черта ты молчишь? — прошипел Драко. — Ты не можешь просто так спустить им с рук их обвинения! В конце концов, они задевают сейчас не только твою, но и мою честь. И я не позволю обливать помоями имя Малфоев!       Слизеринец решил было встать и разобраться со всем происходящим самостоятельно, но Гарри жёстко пресёк эту попытку.       — Сядь! Не позорь ни себя, ни меня. Коль уж мне настолько не благоволит судьба, что я связался с тобой, то, будь добр, включи то, что люди называют мозгом. Все это не должно задевать тебя. Не имеет значения, кто был бы на твоём месте, все равно они были бы недовольны! Так что успокойся и ешь! На мой взгляд, тебе не помешает набрать пару фунтов.       Ещё минут через десять, когда в большом зале поднялся вовсе невообразимый шум, наконец вмешался Дамблдор. Как ни странно, в этот раз он сразу объяснил студентам всю значимость подобного брака. А так же то, что мужа сам Поттер себе не выбирал.       Так выяснилось, что Гарри даже не представлял, насколько сочувствие и жалость могут быть хуже ненависти. Теперь вместо недовольных, обиженных и откровенно ненавидящих взглядов его провожали именно сочувствием и жалостью. Смотрели и говорили с ним так, словно он был смертельно болен и жить ему оставалось всего ничего.       К концу дня практически доведенный до ручки парень разве что проклятиями не кидался. Но директору и этого оказалось недостаточно и перед ужином он пригласил, читай потребовал, Поттера прийти к себе в кабинет.       Гаргулья привычно отскочила в сторону, открывая проход, и Поттер едва смог удержать кровожадную улыбку внутри себя. О, вот и начались события, которых он так долго ждал.       — Гарри, мальчик мой, проходи. Чаю? — Дамблдор действовал по давно отработанной схеме. — Ты пей, пей. Он с ромашкой, поможет расслабиться.       — Вы хотели видеть меня, директор? — Парень старательно отодвигал от себя настырную чашку, что так и норовила прикоснуться к его губам.       — Не стоит, мальчик мой. Я и так прекрасно понимаю, что ты зол на меня. И я не спорю, ты как никогда имеешь на это полное право. Я действительно подвёл тебя. Но мы должны быть благоразумны. Драко не самый плохой выбор. Он твой ровесник, вам будет намного легче найти с ним общий язык. Но все же ты должен знать. Семья Малфоев с первой войны служит Волдеморту. Они изворотливы, жестоки и имеют немалую слабость к пыткам, хоть всячески и демонстрируют обратное. Ты должен быть очень осторожен, Гарри. Ведь с сегодняшнего дня тебе придется жить с Драко под одной крышей. А мы, как ни крути, связаны по рукам и ногам, и, если ты воспротивишься или ответишь ему, об этом станет известно… Это будет значить лишь одно, мой мальчик. Свет проиграет. — Дамблдор скорбно замолчал, давая парню самому обдумать факты и обстоятельства.       — И… И что же делать, профессор? Не могу же я стать причиной поражения. — Гарри решил не разочаровывать старца, ну хочется ему увидеть смиренного агнца, так пусть, кому жалко? — Но и… Директор, я не смогу просто так терпеть издевательства над собой. Малфой, он…       — Ты прав Гарри, ты не должен терпеть. Никто не должен… И я не смею требовать от тебя этого. Я просто прошу тебя. Гарри, мальчик мой, сколько людей могут пострадать, если мы проиграем. Вновь начнутся гонения, кровопролитие и истребление маглов и волшебников. Мы должны сделать все возможное, чтоб предотвратить это.       Гарри ниже опустил голову. Проклятый манипулятор! Будь Гарри хоть чуточку не безразлична судьба магов, маглов и магических народов, он, несомненно, поддался бы на эти «уговоры». Что сам Поттер, иначе как шантажом, не называл. Но к собственному счастью и огромному несчастью окружающих, единственный, чье благополучие волновало Поттера, кроме него самого, был Северус.       К тому же, господин директор сильно ошибся, предполагая, что Драко посмеет, а уж тем более сможет причинить ему хоть какой-нибудь вред. Не то у Малфоя положение. Далеко не то.       Драко Малфой лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Расспросы слизеринцев, их нападки и ехидные замечания по поводу нарушения и пренебрежения древними традициями больно ранили. Намеки на его несостоятельность, как темного мага, были оскорбительными. И он, конечно, поставил всех зарвавшихся на место, но слова уже прозвучали, более того, они были услышаны и поняты именно так, как того и хотели его обидчики.       «Он, темный маг, не может обуздать светлого тихоню». Как такое возможно? Конечно, никто не знает истинного положения, в котором оказался Драко, но все же… Он темный, а темные всегда могут найти лазейку. Вот и он искал. Искал, но не находил. Все его аргументы были разбиты в пух и прах, подписью отца на брачном договоре.       «Он, темный маг, не может обуздать светлого тихоню» — это звучало как насмешка. Открытая, не завуалированная, прямая как копье. Она впилась в сознание, заставляя его вспыхивать вспышками ярой ненависти, окованной в презренное чувство неизбежности. Такое чувство, что ему, изворотливому и ловкому на всякие ужимки и манипулирование Малфою, вменялась некая гнусная принадлежность к гриффиндорцам. Словно он смирился, поддался и прогнулся под эту несусветную блаж. Словно он испугался.       И пусть это на самом деле было именно так. Пусть Драко боялся как пуффендуец, но об этом не должен знать никто, тем более никто не смеет об этом говорить. А как не бояться? Сила, что исходила от Поттера, словно замораживала, превращала в безмолвную, безвольную глыбу льда. Она давила, гнула, приносила боль и страх, заставляя лихорадочно искать выход и не позволяла его найти. Она сжирала все надежды и планы. А ведь он и правда надеялся…       Он практически поверил в то, что со всем сможет справиться. Что сила ритуала притупит его, не то чтобы отвращение, непонимание гомосексуальных отношений. Он не понимал их, но принимал. С сильными мира сего не спорят, а люди все, будь то маги или маглы, в большинстве своем бисексуальны. Он убедил себя, что сможет сделать то, что от него требуется. В конце концов это не убийство, а всего лишь секс. А значит, он это сможет пережить.       Но Поттер… Как всегда во всем был виноват проклятый Поттер. Сила ритуала начала проявлять свое недовольство уже тогда, когда он отказался от поцелуя. Бред какой, поцелуй это была самая безобидная часть того, что от них требовалось. Как бы не понимали это действо маглолюбцы, а они все же маги, потому в любой сфере их жизни магия самое главное и строгое правило. Во всем, что их окружает, она присутствует. Любое действо отмечает и запоминает, чтоб потом вспомнить о всех промахах и недочетах. Магия давила на Драко, толкая его на унизительный и даже омерзительный, благодаря Поттеру, поступок. Он сам, первый и единственный, потянулся за поцелуем. И это, не смотря на то, что его так и не случилось, о многом сказало сведущим людям.       Этим поступком Поттер словно подчеркнул свое превосходящее положение. Словно показал, что Драко лишь навязанный ему, ненужный, не заслуживающий внимания даже не партнёр, нет, мальчишка для утех. И пусть никто не станет говорить ему этого в лицо, но сам факт того, что все всё понимают, был до мерзости неприятен.       Поттер ворвался в комнату Малфоя как вихрь. От него так и разило недовольством и тихой злобой. Как будто он только благодаря своей силе воли не крушит все, что есть в комнате.       — Какого черта ты тут делаешь, Поттер? Если не заметил, это вовсе не твой львятник.       — О, Драко, конечно же, я заметил. Вот только с сегодняшнего дня в школе мы будем вынуждены жить вместе. Правила, чтоб их. А посему тебе придется мириться с моим присутствием. Поверь, я бы с большим удовольствием сократил наше общение до нескольких часов в день, ограничившись совместными уроками. Но наш директор уверен, что это невозможно. Мы, видите ли, семейная пара и по правилам должны проживать вместе.       Драко пораженно уставился на него. Они что, все издеваются над ним? Жить с Поттером в одной комнате? Жить с тем, к кому ритуал с каждым днём будет все сильнее толкать, несмотря на все неприятие и нежелание их обоих? А ведь Поттер тоже должен это чувствовать. Так почему тогда…       — Поттер, а на тебя разве не действует магия ритуала? — невпопад спросил Драко, и гриффиндорец от удивления даже остановился, перестав наматывать круги по комнате.       — К-хм. Да, об этом я не подумал. Я надеюсь, все не очень плохо? В смысле: насколько сильно тебя… тянет (?) ко мне?       — То есть тебя не тянет? — Драко скривился на последнем слове, явно не соглашаясь с этим термином.       — Малфой, не отлынивай, просто ответь, — решил надавить Поттер, но, увидев упрямство в глазах, все же решил объяснить всю ситуацию: — Я надеюсь, ты понимаешь насколько важно, чтобы все, что происходит между нами, оставалось между нами, и мне не придется наказывать тебя за твой длинный язык.       Малфой вскинулся, оскорбленный намеком, но напоровшись на ледяной взгляд, лишь сжал губы и кивнул.       — Нет, на меня ритуал не действует. На меня просто не легли эти чары. Почему, тебя не касается. Просто прими как данность, у нас с тобой односторонний брак. В том смысле, что я твой муж, а вот ты для меня никто. Я связан с тобой не сильнее, чем после того как подписал контракт с твоим отцом. Поэтому ответь мне на вопрос: тебя сильно тянет ко мне?       — Меня к тебе не тянет, просто магия ритуала требует от меня подтверждения. Пока не сильно, но настойчиво. И вообще, как это могло произойти? У тебя на пальце тоже появилось кольцо, как и у меня.       — На меня вообще плохо ритуальные чары ложатся. Клятвы часто слетают и их приходится обновлять. А кольцо я трансфигурировал и надел сам. Так что оно не более чем муляж. Но с твоим притяжением что-то нужно делать.       — Не называй это притяжением. Это все что угодно, но не оно! — немного истерично взвизгнул Драко, но тут же взял себя в руки и уже гораздо спокойнее продолжил: — А сделать с этим, учитывая то, при каких условиях был заключён брак, можно только одно. Нужно выполнить то, чего требует магия ритуала.