Слёзы над тремя розами

Дом окутала зимняя пелена. Прямо как по щёлчку пальцев, не переставая идёт снег, засыпая особняк, скрывая его от чужих глаз и от всего мира в целом. В лесу тихо, дорога за сотни километров отсюда и та засыпана снегом. Сюда не добраться и уйти не получится. Замкнутое пространство, пугающее до дрожжи. Есть такой тип людей, которым чужд мир двадцать первого века, век технологий их не привлекает, они стремятся покинуть города и поселиться где-нибудь на окраине леса или в поле, далеко от дороги и каких-нибудь других признаков жизни, отдаться самому себе, погрузиться в покой и слиться с тишиной вселенной. И такой особняк лучшее место для таких личностей, но не для Мэй. Когда слышен каждый вздох, когда за тобой следят и не выпускают из рук тонкие ниточки прикреплённые за твои запястья. И необходимо подчиняться каждому их движению как марионетка. Ей страшно оставаться одной, нет, она не жаждет общения, просто в самый неожиданный момент может появиться один из них и неизвестно, что у них на уме. Голос тихий и спокойный, глаза ясные и чистые, но в голове крутится не поддающийся логике механизм и непонятно, когда он может дать сбой. Когда на их лицах расплывается устрашающий оскал — лучше бежать, но ей некуда. И если честно, в какой-то момент даже не хочется. Хочется утонуть в их объятьях как в хлопьях снега, только рядом с ними тепло, а от Чимина вообще всегда всё пылает. Он ходячий неиссякаемый источник тепла и света в целом. Два в одном. Такой невинный и добрый с виду, но на эту ангельскую внешность вестись нельзя, Мэй это уже давно поняла, но всё равно поддаётся, стоит их глазам встретиться. Знаете, говорят есть такие люди, которых видишь и тут же влюбляешься, без всякой на то причины, достаточно посмотреть один раз и ты пропал, и с ним происходит тоже самое. Посмотрев Чимину в глаза, можно влюбиться. Он притягателен и обаятелен, что никому не устоять. И Мэй в том числе. Тишину прерывают тихие, мягкие шаги, кто-то очень аккуратно ступает на пол, не шаркая ногами. Кому-то не спится рано утром и он желает потревожить сон других. 5:47 утра... Мэй сразу отбрасывает Юнги, ведь этот котоподобный человек не просыпается ни свет ни заря, даже днём этот парень ищет место, где прислонить голову и желательно на чём-то мягком. Иногда этим мягким было тело Мэй, точнее какая-то его определённая часть : грудь, живот или ноги. Он почти мурлыкал, получая тепло и ласку от прикосновений девушки. Тэхён? С чего бы ему вставать в такую рань? Да, он встаёт всегда первым, всегда осматривает окрестности и состояние дома в целом, но не в шесть утра же. Если только ему что-нибудь не взбредёт в голову. Чимин? Этот неугомонный рыжий парень, который может довести до ручки. Улыбкой, прикосновением, заболтает до смерти и ведь не абы, что скажет, а будет рассуждать на философские темы, что делает часто в последнее время или задаст вопрос по типу «Когда человек понял, что боль бывает не только физического насилия?». И тут ты теряешься. Он знает, что такое боль, прочувствовал её. И ведь не только физическую. Он видел боль других и причинял её сам. Он любит об этом говорить, ему это доставляет какое-то незримое удовольствие. Чимин очень буйный, за день переделает все дела по дому при желании, никогда не сидит на одном месте, а потому ночью спит без задних ног, открывая глаза только к полудню. Этим он так сильно отличается от Юнги. Она изучила их слишком хорошо, ошибок быть не должно. Но как показал опыт, всё может поменяться в секунды. Шаги прекратились на несколько минут. Она надеется, что на кухне в полной темноте её никто не заметит, даже если пройдёт мимо. Тишина и темнота прекрасно сочетаются вместе, и эта та самая золотая середина, где ты должен быть один, но законы вселенной считают иначе. Силуэт появляется на кухне, движется плавно, огибая все углы, медленно двигаясь к цели. Это как игра, где тебе нужно пройти лабиринт, в конце которого тебя ждёт сокровище, и Мэй понимает, что она и есть то самое сокровище. Она стоит спиной к окну, опираясь поясницей о подоконник, не двигается, старается не дышать. Некто в темноте становится напротив, но в комнате слишком темно, чтобы распознать, и света за окном нет. Ещё ночь на дворе. А солнце взойдёт только часа через три. Страшно. Дыхание ощущается на щеке, а чуть позже её касаются губы в смазанном поцелуе и кожи касается кончик носа. Он водит им по щеке ближе к губам, плавно перемещаясь к уху, рвано выдыхает и спускается к шеи, мажет по ней губами и отстраняется, чтобы секунду после столкнуться носами и замереть. Глаза Мэй привыкли к темноте, она отчётливо видит карие глаза напротив, длинноватую чёлку неопределённого цвета, но точно не светлую, горячее дыхание и никакого запаха, лишь тонкие нотки пастельного белья. От него веет нереальным теплом и уютом, хочется, чтобы обнял, она уверенна, в его объятьях ей будет хорошо и эти мысли пугают. Он касается пальцами щеки, вводит вверх и вниз, убирая мешающие локоны, забирается второй кистью в волосы, начиная их перебирать. Парень прикрывает глаза и улыбается, даже в темноте видно его мягкую улыбку, в которую влюбляются многие. — Что ты здесь делаешь в такое время? — тихий шёпот Мэй заставляет его открыть глаза. Он придвигается ближе и касается её лба своим. Жарко, слишком жарко. Срочно нужен лёд и много. — Это я должен тебя спросить. Ты слишком часто ходишь по ночам, я давно заметил. - приятный голос ласкает слух, тихий шёпот, подобный шелесту лепестков летящий сакуры. Его голос звучит как колыбельная, под которую невозможно не заснуть. — Следил? — он ухмыляется, наклоняя голову в бок. — Ты слишком громко дышишь, — Мэй тут же закрывает рот, а парня это только веселит. — Ты похожа на ночного мотылька, такого маленького, беззащитного и прекрасного. За тобой приятно наблюдать. - он касается губами шеи, оставляя нежные поцелуи, от которых сгорает кожа. Будто ставит печать «ты моя и никто не смеет тебя трогать». — Но я не комнатный зверёк, чтобы за мной наблюдать, — она пытается его оттолкнуть, пихая в грудь, но он перехватывает её руки и подносит к лицу, целуя каждый пальчик. Переплетает их ладони, вдыхает сладкий аромат кожи и проводит по запястью языком. Мокро и горячо, и это ни к чему хорошему не приведёт. — Перестань... — он тянет руку к её талии, обхватывая и прижимая к себе. — Перестань сопротивляться, — вторая рука поднимается к шеи, а носы снова сталкиваются. Слишком жарко, её со всех сторон окружает тепло, ощущение будто она в центре большого костра, вот только ожогов нет. Её руки всё также покоятся на его груди, что высоко вздымается при каждом вздохе, а под грудной клеткой быстро бьётся сердце. Невообразимо приятно чувствовать биение чужого сердца, чувствовать жизнь рядом с собой, к ней хочется тянуться, но Чимин пугает. Глаза у этого парня хоть и привлекательные, особенно в те моменты, когда при улыбке становятся полумесяцами, но взгляд сумасшедший, невозможно прочитать эмоции, остаётся только ждать. Ждать с замиранием сердца, — Даже твоё тело поддаётся моим ласкам, — шепчет он, медленно водя руками по её хрупкому телу. — Перестать думать головой. Знаешь, обычно мы сюда приезжали, когда была необходима тишина и спокойствие. Иногда хотелось, чтобы о нас забыли и никогда не вспоминали и здесь, в этом особняке мы могли забыться, кто мы и что из себя представляем. — И вам не хотелось убивать? — Не побоюсь сказать этого, но мы тоже люди и тоже нуждаемся в спокойной жизни и ласке, несмотря на всё то, что совершили и совершаем. — поцелуй в оголённое плечо. — Ты слишком тактильный, Чимин. Ты кажешься мне ребёнком, которому не уделяют должного внимания и ты так отчаянно его жаждешь, что готов пойти на всё. — Ты права. Подари мне внимание, подари мне хоть немного своего внимания. - он отчаянно смотрит в её глаза. Вглядывается в её расширяющиеся зрачки и Мэй видит не взрослого парня-убийцу, а ребёнка, которому не дашь и десяти лет. Большие кристальные глаза, невинный взгляд и приоткрытые, чуть дрожащие губы сводят с ума. Она уже давно растаяла в его руках и кажется мягким пластилином. Изголодавшиеся по ласкам тело поддаётся, и когда рыжеволосый касается её губ, те размыкаются в ответ, не создавая препятствий. Губы сливаются в мокром поцелуе сминая друг друга, пробуя, будто смакуя, желая прочувствовать всю сладость. Для Чимина нет никаких препятствий, Мэй извивается в его руках. Её тело расслаблено и ему это только на руку. Опуская руки к её пояснице, он разрывает поцелуй, пытаясь встретиться с ней взглядом. — Подари мне ещё немного ласки, пожалуйста. — руки медленно опускаются ниже. — Чимин... — Ещё чуть-чуть...— он не позволяет себе лишнего, останавливается, горячо дыша ей в плечо, и шепчет, умоляет. Мэй плавно ведёт руками от его груди к плечам, проводя пальцами по выпирающим ключицам, поднимается к шее и зарывается пальцами в волосы на затылке, от чего Чимин хрипло вздыхает и улыбается девушке в плечо, ведёт по нему носом и нежно целует, прося ещё. Она проводит ноготками по голове, массируя кожу, перебирая пушистые пряди рыжих волос. Тычется холодным носом в его разгорячённую щёку, заставляя парня вздрогнуть и сжать пальцы от приятных ощущений. Резко вздыхает, когда её руки ложатся на лопатки, проводя по ним ногтями, а губы касаются носа, щеки, скулы. Он тает от нежных прикосновений девушки, которых ему так не хватало. Простых нежных касаний и поцелуев. Чимин наконец поднимает голову с её плеча и снова ловит в темноте её губы, сминая то верхнюю, то нижнюю, поглощая всю их сладость. Это то, чего иногда так сильно не хватает. Думаешь, всё хорошо, ты всем доволен и быть лучше уже не может, однако может. Простые объятья и поцелуи делают всё лучше в тысячу раз, и Чимин, маленький нежный принц доволен тем, что получает в данную минуту. Однако его желания и действия всегда хранят какой-то скрытый подтекст, который проявится в нужное время, в нужном месте. Чимин отстраняется от неё с характерным чмоком, и уткнувшись в щёку носом, тяжело дышит. Хочется ещё. — Иногда ты кажешься мне таким ребёнком. — шепчет Мэй и гладит его по голове. — Но мои действия говорят об обратном. — нежно прикусив её шею, он ухмыльнулся, а после провёл губами и поцеловал место укуса. Мэй закрыла рот рукой, сдерживая лёгкий смех и яркую улыбку. Слишком солнечный, слишком игривый Чимин всегда заставляет улыбаться и ей страшно вспоминать, что этот человек совершил не одно убийство и будет совершать ещё. Но пока они здесь, с жителями города ничего не случиться и она подумывает остаться здесь навсегда, с ними, ради спасения людей и своих близких, Чонгука. Чем больше убийств они совершают, тем хуже для него, только она пока не знает насколько всё плохо. Она согласна на мучения здесь, лишь бы все эти страдания и убийства прекратились, чтобы Чонгук больше не мучился и жил нормальной, тихой жизнью. И не в камере, а в своей квартире. — Чимин, — парень сонно сопит ей в плечо, но всё же поднимает опьяненные глаза. — Прекратите убивать. Давайте забудем о мести и всё встанет на свои места и... — он приставил палец к её губам и столкнулся с ней нос к носу. — Уже ничего не станет прежним. —коротко поцеловав её в уголок губ, он бесшумно скрылся в темноте, унеся с собой всё тепло. Мэй не замечала как в комнате гуляет холодный ветер, но теперь лишившись источника тепла, задрожала. За окном всё ещё идёт снег, облака становятся сероватыми, значит восходит солнце, но сегодня она снова не увидит его лучи. Снежные облака заволокли всё небо и не желают улетать, так же как и проблемы. Мэй не понимает злопамятности людей. Она верит, всё, что было раньше — прошло, оно не вернётся и нельзя вернуться в прошлое, чтобы всё исправить, стоит смириться, забыть и жить дальше. Она всё простила Чонгуку. Его обман, враньё из раза в раз, оно было оправдано, но ей управляли только чувства к этому человеку. Они блокируют здравый смысл, работает лишь сердце, которое говорит, что этого человека бросать нельзя, рядом с ним слишком хорошо и лишиться его навсегда будет равносильно смерти и она поддаётся этим чувствам. Делает всё, чтобы сохранить то, что есть. Пусть в маленьком замке трещины, пусть он наполовину разрушен, но он ещё стоит и его стоит защищать и не дать последним плитам упасть. *** Снегопад — единственная погода, которую любит Мэй. Она почти не раздражает, в отличие от всего остального. От недопонимания, от заточения, от не решения глубоких проблем. Можно часами сидеть у окна и смотреть на то, как идёт снег. Тишина. Она хороша для разных дел. Самое лучшее смотреть сквозь густой снег на свет уличного фонаря или на ветви ёлок, что покрываются хлопьями снега, будто кто-то накрывает их махровым одеялом от холода. Это чудо, и им можно вечно любоваться, разглядывать медленно парящие снежинки, которые были созданы природой, а не руками человека. Мэй сидит в центре большой кровати в куче подушек, окруженная снежным пейзажем с трёх сторон. В её комнате большие окна от пола до потолка. Смотря в них, вспоминается детство, когда ты будучи ребёнком прислонялся ладошками к стеклу и восторженно смотрел как снежинки растворяются в снежных сугробах. Потом выбегал на улицу, прыгал с разбегу в снежные горы и много смеялся. Тебя не тревожил холод и то, как промокала одежда, как краснели руки в перчатках, тебе было весело. Но ты не понимаешь насколько это значимый момент в твоей жизни. Однажды ты повзрослеешь и никогда не сможешь вернуться обратно. Мэй застряла в пучине своих глубоких страхов. Нужно остановиться, нужна пауза, нужен чай и уют, и несколько дней наедине со своими мыслями. — Так и думал, что ты здесь. — бархатный голос разрушает тишину и заставляет замереть сердце. Дверь с щелчком закрывается, создавая ощущение ловушки. Выхода нет. Снова. Тэхён подходит к кровати и садится на её краешек, застывая от вида снегопада. Когда-то и он также любил любоваться красотой зимы, но ему слишком быстро пришлось повзрослеть и вся магия сказочного времени года быстро испарилась. — Держи. Думаю, это то, что тебе нужно. — блондин протягивает ей кружку из которой дымится прекрасный аромат. — Горячий шоколад? — Тэ кивает и протягивает сладкий напиток. С осторожностью, Мэй обхватывает кружку руками и завороженно смотрит как лопаются в нём маленькие пузырьки. — Спасибо. — сладко и вкусно. Мэй делает несколько глотков и с наслаждением выдыхает. — Вкусно? — спрашивает блондин, кладя подбородок ей на плечо, а руки на талию, чуть сжимая. Вот он, всё тот же скрытый подтекст. Никогда не пройдёт мимо, никогда ничего не сделает просто так, всегда есть определённая цель. Девушка только кивает и собирается сделать глоток, как Тэхен поворачивает её голову, скользя пальцами по подбородку и касается губ, на которых ещё остались капли его любимого напитка. Медленно кружка покидает руки девушки, аккуратно становясь на стол, благодаря рукам блондина, который нахально утягивает её тело на воздушную кровать, нависая сверху. Поцелуй перестаёт быть невинным, а руки тянутся к запретным местам на теле. Тэхён целует настойчиво, просовывая руку под лёгкую рубашку девушки, чтобы ближе, чтобы плотнее чувствовать её тело своим. Он обнимает коленями её бедра, крепко удерживая и не давая возможности сдвинуться или оттолкнуть. Трётся пахом о её живот и ниже, наслаждаясь протяжным стоном в поцелуй. — Если я сейчас уйду, расстроишься? — в наглую издевается и ухмыляется, облизывая пухлые от поцелуя губы. Проводит рукой от шеи до живота и приподнимает край футболки, смотря Мэй в глаза. — Молчишь, — в горле будто пересохло. Сил нет что-то сказать, да и слова в голове как-то не хотят столпится в одно связное предложение. — Хм, говорят молчание знак согласия. — Тэ наклоняется ближе, задевая шаловливым языком губы девушки и ещё, и ещё, пока она сама не притягивает его за шею к себе и не целует. Жребий брошен. Никто не заставляет, она может в любой момент сказать «нет», и Тэхен чувствует её внутреннее сопротивление. Она боится коснуться, боится сделать шаг вперёд, но всё прекратить тоже не в силах. Рука Тэхёна скользит выше, задирая футболку, и к конечном итоге, избавляется от неё. Девушка извивается под надежным телом, при каждом прикосновении к оголенной коже она издаёт тяжёлые вздохи, а если надавить на правильные места, то можно услышать и стоны. Такая открытая, такая невинная на первый взгляд и взять её не составляет труда, но Тэхён не был бы Тэхёном, если не поиздевается над своей жертвой перед десертом. Он скользит губами по её коже, от солнечного сплетения до изящной шеи, посасывает кожу в особо сладких местах и припадает к губам, жадно целуя. Владеет ими как заблагорассудится, выпрашивая стоны, лаская бёдра руками, а после отстраняется, под конец сладко чмокнув в губы и спрыгивая с кровати, уходит из комнаты, закрыв за собой дверь. Мэй и пошевелиться не может, тело захватило ленивое удовольствие в перемешку с шоком. В голове крутятся слова наподобие «Возбудим и не дадим», но с какой целью всё это — непонятно. А Тэхёна это лишь веселит. Закрыв дверь, он взъерошивает блондинистые волосы, облизывая губы и подмигивает проходящему мимо Юнги, а тот, кивая, идёт дальше. *** Всё хорошо? Нет. Далеко всё не так, и даже не знаешь, где хуже всего. Глупые метания не дают спокойно жить, даже еда в рот не лезет, тошнит от всего, а хочется только одного, но... Нет. Никогда раньше, Мэй так не боялась. Страх сделать что-то неправильно, ошибиться присутствует всегда, как бы мы не были в себе уверены. Но наши желания всегда превосходят всё. Отгоняя странные наваждения, Мэй собирается посетить душевую комнату. Теплота воды и жар комнаты расслабляет, а приятные запахи пены и гели для душа окутывают тело, проникают под кожу и заставляют думать только о приятном наваждении дремоты. Мэй погружается в тёплую воду, отдающую сиреневым цветом из-за пены и морской соли с запахом лаванды. Блаженно выдыхая, откидывает голову назад на стенку ванны и прикрывает глаза. На улице до сих пор идёт снег, только скорость его падения увеличилась в несколько раз, и это уже похоже на настоящую вьюгу. А ты находишься дома, в теплой ароматной ванне и эта мысль греет сердце. События, произошедшие в течении дня, рассеиваются подобно туману. Необъяснимые вещи остаются неразрешёнными, таких случаев на её памяти было достаточно, чтобы принимать их как данность, но все касания, которые до сих пор ощущаются на коже, никак не выходят из головы. И что только творится в их головах? У людей, подобных им всегда есть что сказать, чем-то поделиться, пусть это будут паранормальные мысли, от которых холодеет сердце, но так можно понять причину их поведения и помочь, но братья молчат. Всегда есть какие-то обрывки фраз, но в них нет смысла, ну, или он просто непонятен и это её даже не раздражает, нет, беспокоит. Так же, как и то, что за целый день на глаза не попадался Юнги. За дверью слышатся шорохи и топот ног, кто-то перебегает из одной комнаты в другую. На какое-то время всё затихает, а после что-то или кто-то падает, издавая непонятные звуки, чем-то напоминающие стоны. Мэй приподнимается и садится в вертикальное положение. Это всё конечно не её дело и чем они занимаются в особняке тоже, но просто сидеть и не знать, что происходит - она не может. А если что-то серьёзное? Возможно они снова совершили убийство, а труп решили спрятать здесь, или кто-то ворвался в дом и неизвестно плохо это или хорошо. Аккуратно выбравшись из ванны, она укуталась в махровый халат и тапочки. Со скрипом открыв дверь, она шагнула к источнику звука, но было тихо и нигде не горел свет. Весь коридор второго этажа был скован темнотой, лёгкий свет лился лишь из окон, что создавало ощущение всеми забытого поместья, где никто не жил уже десятки лет и гробовая тишина это подтверждала. Дверь в ванную резко захлопнулась. Мэй вздрогнула и прижалась к холодной стене, придерживая одной рукой пояс халата. Вероятно, ей судьбой написано, не видать спокойной жизни, а самосохранением она не обладает, поэтому направляется в ванную комнату. На свой страх и риск она открывает дверь. Свет включён, всё стоит на своих местах, вот только шторка ванны закрыта, как будто кто-то принимает душ, но вода не течёт. Закрыв дверь, она протягивает руку и сглотнув ком в горле, одергивает её в сторону. — А-а-а! — глаза закрываются автоматически от присутствия другого человека, чисто от страха и неожиданности. — Господи, ты напугал меня! Что ты здесь делаешь? — Можно просто Юнги, — мятноволосый погрузился в воду, оставляя только руки и голову на бортиках ванны. Мятные волосы слегка намокли, капли стекают по щекам, спускаясь к шее и утопают в воде. Мэй старается смотреть только на его лицо, обрисовывая мягкие черты взглядом и не спускаться взглядом ниже, туда, где всё тело закрывает сиреневая пена, виднеются лишь приподнятые заострённые коленки. Само собой разумеется он обнажённый. Не один нормальный человек не залезет в ванную в одежде, и в горле как-то разом пересыхает, а в комнате становится ещё жарче, пробирает до костей и приятно отдаёт в голову. — Присоединишься? Ты вроде собиралась ванну принять. — ухмыляясь, Юнги откидывает мокрую чёлку назад и прикрывает глаза. — Да, собиралась. Но не ожидала, что кто-то присоединится. Ты не мог бы... — Уйти? Хорошо... — оперевшись руками о края ванны, он начал медленно подниматься, оголяя верхнюю и чуть ниже часть тела. — Стой! — Мэй взвизгивает и закрывает глаза руками. — Хорошо, я сяду обратно, — услышав лёгкий всплеск воды, она убрала руки с лица и вздохнула, увидев его в воде, вот только ухмылка, расползавшаяся на его лице была не из приятных. — Вода ещё не остыла, да и всё говорит о том, что ты должна ко мне присоединиться. Даже твоё полотенце, — она резко опустила взгляд на то, чем было прикрыто её тело, ну, или по крайней мере раньше было прикрыто. Полотенце наполовину сползло, оголяя часть груди и ногу. Юнги громко хмыкнул и сдернул полотенце. Как удачно девушка стояла недалеко от ванны, что только на руку мятноволосому. Он подхватил её и аккуратно посадил в ванную, прижимая всем телом к себе, не прикасаясь к запретным участкам тела. Она громко ахнула от предчувствия такого тесного обнаженного контакта. Слишком интимно, слишком тесно, слишком горячо Юнги ей дышит в затылок, поглаживая плечи. —Расслабься. — в такой ситуации расслабиться невозможно, когда к тебе сзади прижато обнажённое разгоряченное тело парня и ты чувствуешь все его напряжённые мышцы, чувствуешь его твёрдый орган и всё внутри обрывается. Желание прижаться теснее огромное, а Юнги будто читает мысли и укладывая руки на живот, прижимает к себе. — Юнги, чего ты добиваешься? — тихий шёпот вперемешку с хриплым дыханием, а Юнги молчит, трётся носом о шею, едва целуя. Руками касается груди, проводит нежно и хрипло дышит. Он тоже не железный, но придерживаться задуманного нужно. Его это веселит, все её смущение, вздохи, неловкие касания. — Ты ведь устала, я помогаю расслабиться. Лучше? — он укладывает её к себе на грудь и обнимает поперёк шеи. И вот тут проснулось, то самое хочу, вдоль и поперёк, хочу. Мэй блаженно прикрывает глаза от приятной тяжести внизу живота и сжимает руки в кулаки, дабы не произнести ни одного непозволительно звука. А хочется, очень хочется и Юнги, будто зная чувствительные точки, давит на них, издевается и молчит, только томно дышит в шею и ухо, облизывает его и мокро целует. Самое страшное в подобной ситуации, это поддаться искушениям и простонать о большем, чтобы взял здесь и сейчас. Она ругает себя за эти мысли, пытается унять сердцебиение, как будто у неё тахикардия. У неё есть тот, кому она готова подарить себя, отдаться безвозвратно. Пусть ему, такому ненормальному, глупому, но любимому и то, что сейчас происходит похоже на предательство. Изголодавшееся по ласкам и тёплым прикосновениям тело легко поддаётся, конечности сводит от бездействия там, где этого хочется и девушка поворачивается к мятноволосому боком. — Ты здесь не просто так. Ни один здравомыслящий человек так делать не будет и... — Так я и так не в своём уме, если не забыла. Что мне мешает сделать так? — он подхватил её бедра и приподнял вверх, проводя рукой по коже под водой, слишком нежно. — Или так? — другую руку он положил под мокрые волосы на шею и притянув к себе, начал покрывать её поцелуями. Нежно всасывая кожу губами, оставляет красноватые пятна. Неосознанно Мэй наклоняет голову, давая больше пространства для Юнги. Он целует под подбородком, мажет губами линию челюсти и останавливается, достигая раскрасневшихся от покусания губ. Дышит тяжело, смотрит томно и руками проводит, настойчиво касаясь запретных точек. В голову будто камнем ударяет, и Мэй на эмоциях тянется вперёд, вспоминая каковы его губы на вкус, последний раз они отдавали приятным запахом ментоловых сигарет и лимонных конфет. Юнги видит это, не скрывая довольную ухмылку, выбирается из ванны, кутается в халат. — Ещё увидимся. — с улыбкой чеширского кота он покидает комнату, в надежде, что всё удалось и вскоре можно будет снять напряжение, которое уже доводит до ручки. Мэй ударяет руками о воду, вызывая всплески, и погружается почти с головой в пену, пытаясь успокоиться и привести сумасшедшее сердцебиение в норму. — Юнги-хён, как дела? — спрашивает Чимин, повисая у него на шее, как только тот входит в комнату. — Всё в лучшем виде. И слезь уже с меня, тело и так всё ноет. — ворчит Юнги и тянет руки младшего вниз. — Чего это оно ноет? Ты что это, уже... — Чимин обиженно захлопал глазками, а Юнги раздражённо вздохнул. — Вот от того и ноет, что нет. — Но всё же получилось? — подал голос Тэхён, задёргивая шторы. — Более чем, остаётся только ждать, когда эта дверь откроется. Разбудите, когда она придёт. — спокойный Юнги лёг на кровать, как будто несколько минут назад он не лежал в ванне с девушкой и его тело не сводило от дикого желания. — Юнги-и-и, ты серьёзно? — Чимин подполз к нему, устраивая голову на краю кровати рядом с его рукой. — А чего ты хочешь от меня, Чим? — младший по-лисьему улыбнулся и провел пальчиками по руке хёна, от кисти до плеча, коснулся ключиц и заострил внимание на глубоком вырезе халата, единственном, что прикрывает тело Юнги. Мятноволосый перехватил его шаловливые ручки, которые уже начали отодвигать край халата на груди и поцеловал каждый пальчик правой руки, а затем поцеловав рыжее извращенное чудо в лоб, откинувшись головой на подушку, закрывая глаза. — Позже, Чимин-а. Тэхён в сторонке не подаёт виду их сомнительным действиям, к которым уже привык. Инцест — дело семейное, и это не так и плохо, ведь кроме друг друга у них больше никого нет. *** Запах лаванды и чего-то сладкого впитался в кожу, успокаивая нервные клетки и зудящее тело в сокровенных точках. Тело совсем перестало слушаться, мозг подаёт странные сигналы, от которых хочется наконец избавиться. Мэй покидает ванную комнату и шагает вниз по тёмному коридору. На кухне не горит свет, вся посуда убрана, даже запах еды не витает в воздухе. И снова это чувство одиночества и неправильного место нахождения. Одной быть совершенно не хочется, только не сейчас. Сводящая зубы темнота давит. Девушка проходит в сторону комнат братьев, прислонившись к каждой. Тишина. Будто никого и нет в доме, кроме неё и всё это сон. Оказавшись у комнаты Тэхёна, она почувствовала сладковатый холодный цветочный запах и отдалённый звук потрескивания дров. Загадочная атмосфера исходящая из комнаты привлекала и не отпускала. Определённо все троя находились за этой дверью. Мэй дёргает ручку и входит в комнату. В самом её центре, на кровати сидит Тэхён. Она глазами скользит по его голой спине и тонкой талии, выпирающим лопаткам и даже думать не хочет, какие прекрасные части тела находятся ниже. На полу, облокотившись спиной о кровать, сидит Юнги, всё в том же белом халате. Меж его пальцев зажата сигарета, а изо рта выходят струйки серого дыма, что приобретают золотой оттенок из-за света костра в камине, прямо перед которым сидит Чимин в позе лотоса и сверлит взглядом языки пламени и яркие звёзды исходящие от них. Он всё тот же, что и утром. Тихий, мягкий, без верхней одежды. Буквально на несколько секунд она сверлит взглядом его плечи, на которых играет яркий свет, перекатываясь, подчёркивая его мышцы. Завораживающее зрелище. — Ты здесь с какой-то определённой целью? Я прав? — жаркий шёпот резко возникший из ниоткуда и мысли снова ни о том, о чём нужно. Мэй слышит тяжёлое, глубокое дыхание возле плеча и чувствует всё тот же цветочный аромат. Так вот откуда он исходил. — Я ждал. — Откуда ты знал, что я приду? — Ты хочешь уйти? — говорит Юнги, откинув голову назад, выдыхая ядовитый дым, что явно не нравилось Чимину. Он выхватывает сигарету из его тонких пальцев и кидает окурок в пепельницу, хмуря брови. — Прекрати курить, Юнги-я! — Чимин кусает губы и встаёт с колен, усаживаясь на кровать. Он хитро улыбается и ложится на бок, подпирая голову рукой. Соблазнительный, маленький рыжий дьяволёнок, который не скрывает своей привлекательности, показывая все свои лучшие стороны. Становится тяжело дышать. Один ту­ман­ный взгляд, од­на лёгкая улыб­ка на пухлых гу­бах, желанное тело прямо перед тобой и не одно, и ты про­пада­ешь, забыва­ешь собс­твен­ное имя и цель сво­его прибывания здесь. Му­чение слад­кое, тя­гучее как патока. Мэй не осознает, как подходит к кровати, становясь перед Юнги, который успел телепортироваться на неё минутой ранее. Она смотрит в холодные лисьи глаза, которые показались ей самыми загадочными ещё с первой встречи, смотрит на губы расплывающиеся в ухмылке и капли воды, что медленно стекают с ещё мокрой головы, по шее спускаясь к ключицам, скрываясь под махровым халатом. Мэй не помнит, как наклоняется вперёд и пленяет чужие губы. Холодные с горьковатым привкусом сигарет и лимонных конфет, но от этого только сильнее хочется впиться в мягкие губы. Юнги не двигается, давая ей руководить самой, управлять его телом и заставлять желать ещё больше. Он хитро улыбается в поцелуй, когда девушка скользит языком по его губам и тормоза вовсе срывает. Юнги хватает её за руку, сажая на свои колени и углубляет поцелуй, раскрывая её губы собственным языком. Она глухо стонет, скользя руками по его плечам, и неосознанно стягивает халат с плеч парня, оголяя бледную кожу. Юнги аккуратно кладёт её на кровать, подхватывая под голову. Шаловливые руки Чимина, который до этого просто наблюдал за ситуацией, моментально тянутся к хрупкому телу, скользя по шее горячими пальцами. Мэй вздрагивает, чувствуя горячие губы. Рыжеволосый прикусывает нежную кожу под подбородком, мажет языком и снова целует, оставляя красноватые пятна, которые после расцветут яркими цветами на белоснежной коже. Мэй бьётся в агонии, извивается в сильных руках и тяжело дыша, совсем не соображает головой. Она понимает, что они этого ждали, всё было подстроено, но сопротивляться больше нет сил. Какая-то часть хочет сильно ударить одному и другому по лицу и выбежать из дома, куда угодно, не важно, только чтобы не видеть их. Сбежать к тому единственному, кто много врал, обманывал, скрывался от всех всю жизнь, но к такому родному. К тому, которому она готова всё простить. Холодные руки скользят по груди, отодвигая халат в сторону, освобождая пленительное тело из клетки. К прохладным губам прилила кровь и поцелуи спускающиеся ниже к солнечному сплетению, плавят кожу. Вдоволь насладившись сладкой кожей на шее, Чимин просовывает шаловливые руки к пояснице, и чуть приподнимая девушку, ложится под неё, обхватывая руками плечи и шею, водит кончиками пальцев и зарывается ими в волосах, слегка оттягивая, и снова мажет губами по коже, куда попадёт. Мэй плавится под горячими руками Чимина и в тоже время леденеет от холодных пальцев Юнги, что поглаживает её талию, спускаясь к тазовым косточкам. Потрясающий контраст, от которого замирает сердце. Воздуха катастрофически не хватает. Девушка жадно хватает кислород, пока есть возможность, и открывая глаза видит мутный обнажённый силуэт, обволакиваемый светом от огня. Снова этот резкий запах охватывает сознание. Она видит как тот плавно двигается к кровати. На слегка влажной коже играют отблески огня, что придаёт силуэту ещё большей таинственности и страсти. — Три степени искушения. Ты так долго держалась, — он нежно проводит ладонью по щеке и шепчет прямо в приоткрытые губы. — Но соблазн слишком велик. Так? — она не успевает и ответить, как Тэхён накрывает её губы, сминая каждую по очереди, нежно и мягко, без намёка на продолжение. Обман — лучшее, что может быть в этой ситуации и блондин просто издевается над девушкой, заставляя желать его ещё больше. Хотя куда уже больше. Белый халат слетает на пол, оставляя девушку в одном кружевном белье. Горячие тела оплетают её со всех сторон. Это слишком, слишком, слишком горячо. На каждом участке кожи красуются багровые засосы. Последний Юнги оставляет на внутренней стороне бедра и отодвигается в сторону, давая Тэхёну свободу действиям. Минуты пролетают быстрее одной секунды. Она не замечает как на груди больше нет бюстгальтера, который ловко был снят рыжим извращённым парнем, что давит ухмылку в районе её шеи. Хрупкие бёдра сжимают сильные руки, задевают остатки кружевного белья и тянут вниз ненужную ткань. По телу проносятся мурашки, руками зажаты простыни, а губы закусаны в кровь. Это предел, тело не подчиняется. Оно превратилось в желеподобную субстанцию и ждёт, когда к нему прикоснуться вновь. Долго ждать не приходится. Тэхён ведёт языком по щиколоткам, слегка прикусывая, ведёт поцелуями к коленям, засасывая кожу возле бедра и, просовывая руки под поясницу, целует низ живота, где всё уже перевернулось десять раз.  Протяжные стоны разлетаются по просторам комнаты именно в тот момент, когда грудь девушки несильно сжимают горячие ладони рыжеволосого, а Юнги целует их, глотает, и целует снова проходясь языком по белоснежным зубам. — М-м-м... Прошу, хватит, — податливое тело устало от ласк и жаждет большего. Мэй извивается, задевая чувствительный орган Чимина, и тот протяжно вздыхает, укладывая руку ей на живот и давит на себя. — Потерпи. — горячий шёпот задевает ушную раковину, а руки тянутся к ягодицам чуть сжимая и раздвигая половинки. Тело отзывается положительно, и ухмыльнувшись, Тэхён пристраивается спереди, медленно входя в разгоряченное тело. Мэй протяжно стонет в губы Юнги, и резко хватает его за волосы на макушке, от чего тот почти падает на её грудь, но удерживается по правую сторону на руках. Пару секунд спустя, Чимин приподнимает её тазовую часть и насаживает на себя. Поза дико неудобная, Мэй не понимает куда ей двигаться и застывает на месте, привыкая к положению. Целуя девушку за ушком, Чимин толкается вперёд, проникая на половину. Видя расслабление в глазах Мэй, блондин обхватывает её бедра и начинает двигаться в лёгком ритме, постепенно наращивая темп. Боли совершенно нет, Юнги не даёт даже опомниться, сцеловывает каждый стон, заставляя абстрагироваться от всего вокруг, все неудобства сходят на нет, температура поднялась ещё выше. Чувствовать в своём теле сразу два разгоряченных органа невыносимо приятно, тепло окутывает со всех сторон, даря разряды, подобные разрядам молний. Тэхён двигается быстрее, проникая полностью, Чимин же мягко, будто растягивая своё удовольствие, плавно задевает чувствительные точки. Мэй больше не в силах терпеть, тело прошибает дрожь, заставляя содрогнуться всем телом и сжаться внутри. — А-а-ах... — Тэхён протяжно стонет от узкого пространства внутри, и кончает следом, покидая тело девушки, валится на кровать, плавно водя рукой по мокрой шее и целует в щёку, пока Юнги занимает место. — Ааа... Боже... — и снова жарко, и снова резко, тело обмякает в руках на глазах, но Чимин плотно придерживается сзади, и под конец сделав пару глубоких толчков, кончает на поясницу девушки, укладывая её себе на груди, обнимая, пока Юнги вдалбливается в её тело, рычит, от долгого ожидания и наконец, получая то, что хочет, падает на кровать. Перед глазами всё плывёт, как будто пелена окутала глаза, а заодно и голову, словно вакуум. Через какое-то время наступает тишина, отдалённо слышится треск дров в камине и вой ветра в перемешку со снегом за окном. Здравые мысли не посещают голову ни через пять, ни через пятнадцать. Дыхание пришло в норму, но мозг явно отказывается сейчас работать. Всё, что произошло, до сих пор ощущает тело, тепло не уходит, а горячие тела согревают со всех сторон. Подняв одеяло с пола, Тэхён накрывает всех и жмется под бок, кладя руку на рёбра, чуть ниже покоится ладонь Юнги и его мокрая макушка на груди по левую сторону. Чимин же до сих пор лежит под девушкой, крепко прижимая к своей груди, и кажется, уже сопит, тихо и размерённо, от чего уже неосознанно закрываешь глаза и проваливаешься в сон, оставляя всё на потом, на далёкое потом.