Слёзы над тремя розами

Шкала того, насколько всё плохо преодолевает отметку 50, хотя в столбце всего 10. Два убийства, два чёртовых убийства, которые повесили на Чонгука, и всё говорит о том что он виновен, хуже того, свидетелей нет, всё происходило тихо и слажено. Конечно, ведь убийца не один, их трое, но Гук не может об этом рассказать, никто не поверит. У братьев был почерк, а эти убийства отличаются от тех, что проделывали они, к тому же, те с ними никак не связаны, даже внешне не подходят. Всё повесили на него, разбирательство проходит уже больше недели, но он даже не вникает в суть дела, он думает только о том, как бы ему сбежать от всего этого и найти Мэй, но он под надзором и выезжать из города ему запрещено, а Хосок ещё три дня назад разгадал следующую записку и Чонгука бесит то, что он бездействует, но потом понимает, что сделает только хуже. Где-то находится ещё один труп, возможно ещё одна его бывшая девушка, которая не заслужила такой участи, и если её обнаружат, на нём повиснет третье убийство. Он совершенно не помнит сколько было у него отношений за школьные годы, больше десятка, это точно и если все эти девушки мертвы, ему светит пожизненное. Ведь, чтобы он не делал, улики указывают на него, и даже Хосок здесь бессилен. Ситуация хуже некуда, а решения нет. Найдёт трупы - попадёт за решётку, но каждая из них приводит его к любимому человеку, над которым, как он думает, жестоко издеваются. *** Мэй стоит на кухне, медленно помешивая какао, которое просил приготовить для себя Чимин. Его сладкая ухмылка и плотоядный взгляд пугали девушку больше всего, казалось, что однажды он набросится на неё и помочь ей никто не сможет, остальные же просто присоединятся. Но есть тот, кому она доверяет больше, чем остальным, кто может нормально вести диалог и даже быть нормальным парнем, когда захочет. Приготовит завтрак, поцелует в лоб с первыми лучами солнца и просто обнимет проходя мимо, без всяких намёков и продолжений. И иногда Мэй боится, что он просто притворяется, все они притворяются, и в конечном итоге убьют, когда придёт время, когда Чонгук зайдёт в этот дом и увидит её подвешенной за люстру в собственной крови изуродованного тела. Ей кажется, что они жаждут её изнасиловать, причём все и сразу, причиняя ей неимоверную боль во всём теле, она потеряет сознание и больше не откроет глаза, потому что потом её убьют. — А-а! — она чуть ли не подпрыгивает на месте, когда чувствует чьи-то руки на своём теле и горячий язык, что касается её хрящика на ухе. — Ммм, как там мой какао? — Чимин мурчит подобно коту из приюта, который нуждается в ласке. Он трётся губами по открытым участкам тела девушки, иногда чуть прикусывая нежную кожу. — Хочу сладенького, — кажется, что речь сейчас идёт совершенно не о напитке, но Мэй отгоняет эту мысль и повернувшись корпусом, протягивает ему кружку с какао. — Спасибо. — он лениво целует её в губы, и чуть оттягивая нижнюю, отстраняется, хватая кружку, удаляется. Мэй с облегчением выдыхает и собирается наконец сделать чего-нибудь себе. — Ты знаешь, он почти не изменился с детства, — хриплый голос раздаётся справа от неё, а потом появляется сам обладатель. — Пухлые щёки, миловидное личико и добрые глаза. Пытается казаться жестоким и сильным, у него это редко получается. Он смотрит на жертв так, как будто сожалеет о содеянном, уверен его сердце обливается кровью. Но он молчит об этом. За это я его и люблю, — Юнги улыбается уголком губ, наблюдая как Чимин отпивает какао, и как пенка от него остаётся на его верхней губе, её так и хочется слизать, и Юн облизывается. — Он слишком добрый для всего этого дерьма и нуждается в заботе, но отступать уже поздно. — мятноволосый достаёт с верхней полки кофе и кладёт две ложки без горки в кружку, заливая всё это кипятком. Крепкий чёрный кофе. Каждый из них пытается быть таким, как этот напиток, но находясь здесь, с ними Мэй видит, что это совсем другие люди. Правда странные замашки, сумасшедшие  взгляды и сущность садистов никуда не делась, но её меньше, когда рядом нет других людей. — За это вас и любят, — Юнги поднимает взгляд непонимания и даже шока, но молчит, давая ей продолжить. — Вы не злые, лишь кажетесь такими, пытаетесь всех в этом убедить, смотрите на всех взглядом безжалостных убийц и действительно убиваете после того, как запудриваете людям мозги, но они бы не велись на это, не обладая вы харизмой и очаровательным обаянием. — Юнги всё ещё молчит, перемешивая частички кофе. — Ты так считаешь? Мы всё же те, кто мы есть, и мы убийцы, — прижатая к столу руками с обеих сторон, она опускает глаза в пол, боясь, что сказала лишнего. — Мне доставляет удовольствие причинять людям боль. Смотреть как огонёк жизни потухает в их глазах, смотреть на собственные руки, которые по локоть в крови, и ни капли не жалеть о содеянном. Каждая смерть мои исцеление. — Но ведь исцеляться можно и по-другому. — Этот способ куда эффективнее, — он хватает её за горло, чуть сжимая, оставляя розоватые пятна от собственных пальцев на нежной коже. — Тебе страшно, ты боишься каждого нашего движения и взгляда, но не дёргаешься, не кричишь и даже не пытаешься убежать. Поддаёшься нам безотказно, — он подхватывает её за бедра и сажает на стол, вклиниваясь между её ног. — Хочу услышать как ты кричишь, а лучше стонешь. У тебя такой нежный голос, чем-то он мне напоминает шёлковую ткань, которая легко скользит сквозь пальцы. — он дышит ей в шею. Всё ещё сжимая её шею пальцами, он чувствует как она сглатывает и ухмыляется. Боится, но не кричит, не просит отпустить, терпит и, кажется, даже наслаждается обстановкой. — Йа! Юнги, перестань! Ты хочешь вытрахать из неё всю душу? — Чимин ставит кружку рядом с раковиной, и обнимая Юнги за пояс, оттаскивает его назад, кусая в шею. — Чимин, я не посмотрю на то, что ты маленький и милый, убью за это, — показывает на хорошо отпечатанный укус. — Оторву все конечности и заново пришью, только не на свои места и будешь ты похож на неудачный эксперимент врача психопата. — рыжий этому лишь усмехается и проводит языком по укусу, после чего мягко целует. — Я прощён? — Всё ещё нет, — Чимин дует губы и запрыгивает на хрупкого Юнги, у которого, кажется, хрустнул позвоночник в нескольких местах. — Ты покойник. — старший подхватывает его за ноги и уносит на второй этаж. Каждый раз она смотрит на них будто в первый раз, в определённой обстановке они ведут себя совершенно по разному. Здесь они свободны и не бояться показать себя настоящих, это их дом, они вместе и им большего и не нужно. Уже неделю она наблюдает как они действительно умеют любить, они настоящие братья, которые пойдут друг за другом и не на кого не променяют, а эти двое, кажется, любят сильнее и их не волнуют правила общества, давно не волнуют. — Они не считают это нормальным, но всё ровно продолжают это делать. — из-за угла появляется Тэхён, одетый в свободные спортивные штаны и толстовку. Он выглядит слишком по домашнему, а растрепанные от сна волосы придают ему уютности, и вот не скажешь, что на руках этого парня десятки жертв. — У вас такая фишка, всегда появляться неожиданно и доводить меня до инфаркта? — конечно это преувеличено, но сердце действительно уходит в пятки от неожиданности. — Просто пугать тебя такое удовольствие. — он сонно улыбается и потирая от сна глаза, обнимает её за талию, нежась от тепла и мягкости тела девушки. — Вам ведь хорошо втроём? — Мы единственные, кто остались друг у друга, и мы дорожим этим. — Не понимаю. Если вам хорошо вместе, если есть возможность спрятаться и жить здесь спокойно, не боясь, что кто-то вас разделит… — Скучно, — он целует её в висок и чуть отдаляется. — Мы не может жить без азарта. Какое-то время можем продержаться, но в какой-то момент срывает тормоза и мы не управляемы, — он с силой притягивает её к себе, до боли впиваясь пальцами в бока. И снова этот взгляд, когда шестерёнки поменялись местами и включилась другая программа. Он поедает её глазами. Если присмотреться, то они стали темнее и градус температуры его тела повысился. — Но ты не боишься. Потому что тебе интересно, что будет дальше, —  Тэхён ласкает её губы, плавно переходя с верхней на нижнюю, покусывает, заставляя открыть рот шире и полностью им завладеть. — Скоро узнаешь. — он всегда перекрывает ей кислород всеми возможными способами, даже слова заставляют забыть как дышать. Любопытство всегда играет важную роль и когда-нибудь оно до добра не доведёт, но она не отпускает его. Наклоняя голову в бок, сама касается губами его и пытается углубить поцелуй, прижимая ближе к себе за шею. Нет никакого отвращения, губы Тэхёна приятные на вкус, чувствуется едва уловимый привкус сигарет с каким-то сладким вкусом напоминающий вишню, и это сводит с ума. Она проталкивает язык в его рот и тот не упуская возможности кусает его, а после посасывает, не желая отпускать. — Хочу узнать больше. — Тэхён ухмыляется, но оставляет лёгкий чмок на её губах и удаляется делать завтрак себе, а заодно и ей, потому что Мэй так и не поела. *** — Чонгук, окраина Пусана, недалеко от моря, найдена девушка двадцати трёх лет. — И что ты хочешь, чтобы я сделал, Хосок? Если я покину хотя бы этот дом, меня снова отправят под суд, а потом и за решётку, потому что виновен. А я действительно виновен, только в смерти не троих девушек, а в нескольких десятках. Чтобы я не делал, я попаду за решётку. — И что потом? — А что может быть потом? Я уже давно не живу, я существую, и существую по правилам Тэхёна, Юнги и Чимина, я кукла в их руках, они вертят мной как хотят и умело это делают. — А как же Мэй? — Даже если я её найду и она ещё жива, нам ничего не светит, я не смогу быть с тем человеком, который мне дорог, потому что буду в тюрьме. — Но ты ведь хочешь её найти? — Конечно. — Тогда надо дойти до конца и идти по ниточке, которую они оставили. Я уверен, что на последней жертве будет написано её место нахождения и мы обязаны её вытащить из этого дурдома. — Хм, забавно звучит. Нам всем определённо место там, — Хосок задумался над последними его словами. Где-то в голове промелькнула неплохая идея продолжения их нормальной жизни, но прежде, чем что-либо сказать, он десять раз всё проверит и пока не будет обнадёживать друга. — Мне так страшно, я действительно боюсь её потерять. Вдруг, когда мы найдём её, действительно будет поздно. Они убивают всех моих бывших девушек, а её оставили на десерт, той самой вишенкой на торте, и… — Послушай. Мы найдёт её раньше и я не думаю, что они станут её убивать, — Чонгук плачет очень редко, но в последнее время всё чаще. Сердце треснуло, и теперь он чувствует всё : боль, страдания и жжение в груди. — Поверь, ты ещё сможешь её обнять. *** — Мне так этого хочется, действительно хочется. Мы давно ничего подобного не делали, так почему бы и не… — Чимин, нет! — Тэхён кидает на него злобный взгляд и Чим недоволен. — Почему это ты против? Неужели не хочешь? — он подсаживается к нему ближе и тянется кистью к подбородку. — Прикоснуться, — тянет его ближе к себе, одновременно раскрывая пухлые губы. — Делить дыхание на двоих, — он тянет руку выше и начинает водить по бедру брата. — Коснуться губами там, где ещё не касался, — шепчет он в его губы и оставляет лёгкий поцелуй в уголке. — Тэхён почти рычит, но не отталкивает. — Меня не обманешь. — Похотливый ребёнок не умеющий ждать. Она сама должна этого захотеть, иначе это будет выглядеть как принуждение и насилие, а нам этого не нужно, к тому же, причинять ей боль не в наших интересах. И когда Чонгук узнает о нашем слиянии, мы будем невиновны, потому что она будет умолять нас сама. Дошло? — Юнги хватает Чимина за руку и заставляет его лечь на собственные колени. — Юнги прав и я думаю, ждать долго не придётся. — коварная ухмылка озарила их лица и сошла на нет в ожидании. Кто умеет ждать, дождётся большего.