Зарисовки по Divinity: Original Sin 2

Люциан. Божественный. Ослепительно могущественный и столь же ослепительно прекрасный. Черты лица суровы, исполнены силы, но в уголках губ и глаз – морщинки, следы частых улыбок. Золотистые волосы, которые пылают словно солнечный нимб, когда Люциан использует свою силу, и словно на солнечный свет восхода, на них можно любоваться бесконечно. Ифану часто снился такой Люциан после, и он просыпался, ощущая влагу на ресницах. Без Люциана мир стал пустым. Но теперь этот образ рушится, с беззвучным грохотом, с безумным неслышным треском, только в душе Ифана, незаметно для остального мира, и сокрушающе для него самого. Золотой свет разъедают пятна черноты, убивают, пожирают, как пожирает Пустота сияние истока. Люциан Божественный... Люциан Предатель. Чужая рука касается его плеча, и Ифан сбрасывает её. – Это неправда! – свирепо рычит он. – Его подставили! Его... Сандор с силой встряхивает его, так, что клацают зубы, а перед глазами темнеет, а потом резко притягивает к себе. Ифан хочет отшвырнуть его и вцепиться в горло, потому что больше не может верить, никому и ничему, потому что не хочет жалости, которой одной достойны обманутые глупцы, потому что... Руки Сандора крепкие, как древесные коряги, и горячие, и держат Ифана хваткой, которую едва ли разожмёшь. Уж что-что, а руки Сандора вполне надёжны, здесь и сейчас в них можно не сомневаться, и горьковатом полынном запахе, и в ровных ударах сердца, совершенно предсказуемых, без подвоха. Ифан кусает губы и прячет лицо у него на плече. Они стоят в полной тишине, Сандор молчит и ничего больше не делает, долго, очень долго, только поднимается и опускается грудь, только шевелит волосы на затылке Ифана дыхание. Постепенно Ифан ощущает, как перестаёт шуметь в ушах кровь, а кулаки разжимаются. Он позволяет себе постоять так ещё пару мгновений, потом отстраняется. – Это ложь, – бормочет Ифан и искоса смотрит на Сандора. – Это ложь, его подставили. Сандор вопреки обыкновению не усмехается, не скалится и не комментирует. – Его подставили! Ифан не уверен, в кого сейчас пытается затолкать эти слова, кого заставить поверить. Он закрывает глаза. Лицо Люциана под веками словно выжжено золотой огненной краской. Тот всегда был таким величественным... Таким высокомерным, далёким в своём могуществе, таким... Сандор ещё раз тихонько встряхивает его за плечо и направляется к выходу без единого слова, и Ифан благодарен ему за молчание, за не озвученные возражения. Тишина позволяет Ифану надеяться, что всё – какая-то огромная ошибка, что Люциан остался солнечно чист. В глубине души он знает, что этой надежде отпущен недолгий срок.