Ни о чём не сожалеть!

В один из дней Реборн наконец-таки понял, что в жизни его и Тсунаёши-куна происходит что-то странное и неправильное. Казалось бы, почему так часто рядом с собой он ставит и его, как будто они неразлучное, единое целое? Но это было так. Как ни странно, осознание абсурдности происходящего пришло к нему в один из самых спокойных дней. Тсунаёши-кун лежал на диване, на котором также сидел и сам Реборн, и читал философское чтиво образовательного характера, содержащее сведения о достойной человеческой жизни и благах просвещения, закинув ноги на колени репетитора. На ковре подле дивана, как какая-то псина, расположился Одинокий туман и что-то всё вещал Тсуне, но по одному взгляду последнего было видно, что тот слишком увлечён чтением, чтобы слушать, что там жужжит под ухом его совершенно неправильный питомец. Честно говоря, даже Реборн если и слышал, что он там говорит, то из-за отсутствия интереса совершенно не улавливал, о чём. Занзас постоянно чем-то гремел на кухне, изредка выкрикивая какие-то дружеские слова и предложения, адресованные, понятное дело, Тсунаёши, который отвечал ему с не меньшим дружелюбием, однако, не отрывая глаз от текста. Гокудера-кун ходил по гостиной и переворачивал различные одеяла, пледы, покрывала, уютные разноцветные подушки, бабушкин сервиз, принадлежащий Реборну, который и сам не знал, зачем ухватил его с собой в Японию. Вообще, самому киллеру постепенно стало казаться, что понадобился сервиз лишь для того, чтобы Тсунаёши иногда потягивал из него что-то лёгкое, типа вина или шампанского. Да и в принципе со временем все вещи знаменитого киллера были коварным образом приватизированы этим припадочным алкоголиком: из бабушкиного сервиза он пил своё вино, из его пистолетов неоднократно пытался застрелиться, а его часы использовал в качестве затычки для ванны, в которой он возлежал с бутылкой рому. Переворачивал вещи Гокудера в поисках пульта, чтобы включить телевизор, не подозревая о том, что только Реборн, Тсунаёши-кун и Занзас знали тайну пропажи этого предмета. Дело в том, что эти давние друзья решили обмыть свою долгожданную встречу, для чего была использована обширная коллекция алкогольной продукции Тсунаёши-куна. По неосторожности упившись в хлам, они решили прогуляться и подышать свежим воздухом, как они объяснили Реборну, который, ясен хрен, им не поверил и отправился следом. Водя за нос знаменитого репетитора-киллера, они забрели в какую-то подворотню и там-то встретили такого же пьяного, как и они сами, бомжа. Ему-то они и толкнули пульт за небольшие деньги. Но самое странное было не то, что они додумались продать пульт бомжу в подворотне, а то, что бомж действительно купил у них этот чёртов пульт. Лично Реборна никогда не разносило с алкоголя, сколько бы он ни выпил, поэтому он никак не мог понять этих пьяных людей. Они как будто сговорились, как будто Тсунаёши-кун, Занзас и пьяный бомж жили в каком-то отдельном мире и разговаривали совершенно на другом языке. И именно потому, что они следовали иным законам, Тсуна с Занзасом пошли продавать пульт в подворотне, а бомж, ничуть не удивившись и чинно им кивнув, купил пульт за двадцать йен. В общем, мир конченных алкоголиков продолжал удивлять Реборна и отравлять рациональную часть его мышления. Емицу пропадал где-то в никому неизвестном и, что самое главное, неинтересном месте. Не исключено, что тот обратно метнулся в Италию по каким-то своим делам. Всем в принципе была безразлична его судьба, Тсунаёши и вовсе в последние дни не воспринимал его, как нечто, что способно говорить и совершать какие-то поступки. Даже мебель волновала его больше, чем собственный отец. Естественно, по понятным причинам. И вот сейчас-то репетитор-киллер наконец просёк, что с того времени, как Тсунаёши решил найти свой смысл жизни исключительно для того, чтобы умереть со знанием того, чего он хотел добиться, но не смог, в этом доме начали твориться странные дела. Особо опасный преступник сидит у них на ковре и что-то без умолку вещает, беглый сын из знаменитой мафиозной семьи ищет в их доме пульт, переворачивая вещи, а Босс независимого отряда убийц Вонголы и просто страшный человек что-то тырит на кухне. Более того, Реборн пропустил даже тот момент, когда всё, что касалось Тсунаёши, начало касаться и его, а большинство вещей стали не вещами Тсунаёши или вещами Реборна, а их общими вещами. Тсуна пил из его сервиза свой алкоголь, Реборн пил его алкоголь за просмотром телевизора, Тсуна постоянно тырил его рубашки, а Реборн утаскивал его подушки. Как вообще получилось так, что раньше их отношения были просто отвратительными, а сейчас можно было серьёзно опасаться, что они и кровать будут делить на двоих? Ну вот и когда киллер сидел и думал над этим всем, а на его лице было замешательство, в дверь кто-то позвонил. В этот момент он вспомнил, как по такому же сценарию через эту чёртову дверь заходили в их дом разнообразные странные люди, такие как Емицу, Занзас, Гокудера-кун, бомж, предъявляющий горе-продавцам за то, что пульт не работает (ну естественно, ведь для того, чтобы пульт работал, нужен телевизор), и многие, многие другие. Как только образы их либо тупых, либо рассерженных рож встали у него перед глазами, его правый глаз задёргался. Как бы то ни было, в дверь позвонили ещё раз, и Тсунаёши оторвал взгляд от книги для того, чтобы грустными и жалобными глазами посмотреть на Реборна, без слов прося его открыть дверь. Тот зарычал от безысходности, но всё равно по неведомой ему самому причине поплёлся по направлению к прихожей, в которой, как уже говорилось, кто только не был. Когда он открыл дверь, на крыльце стояла женщина средних лет в обтягивающем чёрном платье. На её лице был заметен слой штукатурки и макияжа, призванный скрыть возрастные изменения кожи, волосы были тщательно расчёсаны, декольте на платье частично открывало вид на её грудь среднего размера. Как только она увидела, что дверь ей открыл молодой привлекательный мужчина с чёрными глазами и умопомрачительной шеей, её выкрашенные в красный цвет губы изогнулись в завлекающей улыбке. -Вы кто? –холодно спросил репетитор-киллер. Женщина была в замешательстве от такого посредственного гостеприимства, но совсем скоро, надув губы, справилась с неприятными эмоциями. -Это я Вас должна спросить! -Меня? –поднял бровь репетитор, живущий здесь вот уж как полгода и потому воспринимающий это место, как своё. –Дамочка, Вы вообще откуда взялись такой наглой? -Я наглая? –она ткнула пальцем в свой второй размер. –Это, вообще-то, мой дом, мужчина. Репетитор нахмурил брови и принюхался, раздражённо поджав губы. -Мало того, что наглая, так ещё и бухая. -Не бухая, а немного подвыпившая! –возмутилась женщина, сжимая пальцы в кулак. –Чуешь разницу, упырь, забравшийся в мой дом? -«Подвыпившая» - это когда у тебя лёгкое настроение из-за бокальчика вина, а не когда у тебя изо рта разит перегаром. -Да как ты смеешь? -Прощайте, дамочка, -помахал ей рукой мужчина, смотря на неё со скептицизмом и в принципе нежеланием общаться. –Проспитесь для начала, и надеюсь, что мы с Вами больше никогда не увидимся. На этой ноте он закрыл дверь на замок (мало ли что может учудить неизвестное пьяное создание) и со спокойной душой поплёлся на диван, где Тсунаёши-кун сразу же положил на него ноги. Однако спустя какое-то время кто-то начал барабанить по двери и кричать что-то столь громко, что звук проник внутрь дома. -Что это? –нахмурился Тсунаёши, принимая сидячее положение на диване. -Какая-то пьяная женщина утверждает, что это её дом, -ответил Реборн, безразлично разглядывая свои ногти. -Да? –Тсунаёши поднял бровь. –А какой у неё был цвет волос? -Коричневый, -ни о чём не подозревая, ответил репетитор. -У неё второй размер груди и вообще она стала заигрывать с тобой без лишних слов сразу после того, как удостоверилась в том, что перед ней привлекательный молодой человек? -Привлекательный? –дёрнулся мужчина, нахмурившись и с каким-то недоумением посмотрев на собеседника. -Да, -тихо ответил Тсунаёши, сразу смекнувший, что тему необходимо мгновенно перевести. –Так что там с пьяной женщиной? Она пыталась тебе строить глазки? -Ну да, -он пожал плечами. –Насколько это было возможно в нетрезвом состоянии, естественно. -О, ну тогда можешь впустить её, -безразлично произнёс Тсунаёши-кун, снова уткнувшийся в некое философское чтиво. –Если хочешь, разумеется. Это мать приехала со своего увлекательного путешествия с очередным мужчиной, по дороге напившись и, скорее всего, успев несколько раз позвонить ему и сказать, что он – козёл, не уважающий или дискриминирующий замужних женщин или женщин с ребёнком, а может, всё сразу, и потому отказавшийся и дальше катать её по курортам. Если честно, с первого раза Реборн даже и не понял, о ком говорит его ученик. Мать Тсунаёши-куна давно стала для него каким-то злым мифом – она не воспринималась в принципе как существующий объект. Не женщина, а сказка, в общем. В прямом смысле. -То есть эта женщина…существует? –не верил собственным словам Реборн, показывая дрожащим пальцем в сторону двери. -Что? –не понял его Тсунаёши, подняв одну бровь в знак крайнего недоумения. –Чем говорить странные вещи, давно бы пошёл и открыл ей дверь. Она достала молотить по ней кулаками. Оценив ситуацию, в которой его и самого раздражали эти периодические звуки, как будто он сидел в бункере, который прямо сейчас бомбили со всех сторон, и поняв, что ни на кого в этом доме не стоит надеяться, он с унылым видом пошёл открывать дверь. Как только та отворилась, женщина тут же перестала размахивать руками, вместо этого сложив их на груди, и уставилась на репетитора-киллера недовольным взглядом. В принципе, как и должен был поступить человек, которого настойчиво не впускают в его же дом. -Чего уставилась, проходи, -без лишних церемоний бросил ей в лицо эти слова мужчина с поразительным холодом в глазах. -Разве так обращаются к девушке? –надула губы эта крашенная, но оттого не менее старая карга. -Ты снова путаешь понятия, моя дорогая, -усмехнулся репетитор, и эта усмешка была настолько коварной, злобной и вместе с тем снисходительной, что его новую знакомую передёрнуло. –«Девушка» - это невинный, прекрасный цветок, а что у тебя там творится даже мне стыдно говорить. -На что ты намекаешь? -На чёрную дыру, -с безразличием глядя куда-то вообще вдаль, выдал репетитор без тени сомнения или смущения. -Слушай, малец, ты ещё не слишком мал для такого? –в свою очередь, усмехнулась женщина. –И если так, то, может, тебя научить, как вежливо себя вести? В приятной обстановке. -Тебе где-то за сорок, -чуть наклонил голову в задумчивом жесте Реборн. –Ты в курсе, что я старше тебя как минимум в два раза? -Что за чушь? -В это трудно поверить, но я говорю правду, -усмехнулся мужчина, отступая с намерением пройти, наконец, внутрь. –Ты так и будешь стоять? Она огрызнулась и очень тихо проговорила какую-то гадость, и Реборн бы ответил ей какой-нибудь колкостью, но он был выше этого. Когда она стала снимать каблуки, её осенило и, встрепенувшись, она окликнула мужчину, собравшегося удалиться в гостиную: -А ты откуда взялся в моём доме? -Я по объявлению, -пожал плечами Реборн. –Я – репетитор Тсуны. -Но мы же не платили ни за какого… -Это бесплатно, -тут же закатил глаза репетитор. Когда она прошла в гостиную за всё ещё сногсшибательным молодым человеком (ну, правильно, Реборн же не вылезал из дорогих деловых костюмов) и увидела Тсунаёши-куна на диване, её взгляд тут же наполнился презрением. Казалось, ни следа от того настроения кокетничать ни осталось на её лице, выражающим сейчас всю её холодность по отношению к сыну. -О, так ты ещё жив, крысёныш? –даже не столько с сожалением, сколько с самым настоящим безразличием пробормотала женщина, глядя на него сверху вниз. –Ты что, даже наложить на себя руки не можешь должным образом? Он поднял на неё сердитый взгляд, и та, усмехнувшись, развела руки в стороны: -Казалось бы, это – единственное полезное дело, на которое ты способен, но тут-то ты и обманул мои ожидания – ты даже этого не можешь. -На твоём месте я бы так сильно не выёбывался, -фыркнул Тсунаёши, а его умиротворённое и, на удивление Реборна, домашнее настроение обернулось угрюмым и неприветливым выражением на лице. Репетитор молчал, наблюдая за этой не слишком трогательной встречей, и подумал даже, что, может, это странно для него самого – просто стоять и молчать, но, посмотрев на Одинокий туман, который так опрометчиво засиделся на ковре подле дивана, он понял, что не один он удивлён и ждёт, что будет дальше. Одинокий туман был единственным человеком в доме, с которым Реборн в данный момент мог себя сравнить. Гокудера-кун пошёл искать пульт где-то наверху, и не факт, что тот вернётся раньше следующего утра, учитывая то, что там находилась комната Тсунаёши-куна, в которой, в свою очередь, находился ещё один запас алкоголя, одиноко стоящий под кроватью ещё с тех пор, когда та злосчастная ситуация с пулей предсмертного желания вдохновила его владельца на поиск смысла жизни. Занзас тоже куда-то пропал в самый ответственный момент, как будто провалившись где-то в кухонном пространстве. Вряд ли он достал бутылку чего-нибудь крепкого и начал пить – обычно, он приглашал Тсунаёши-куна и Реборна выпить вместе с ним. А где пропадал сейчас Емицу, никому не было интересно настолько, что порой и вовсе казалось, будто тот никогда не приезжал сюда. -Ты мне угрожаешь, что ли, мерзость? –она скривила губы так, как будто действительно увидела перед собой нечто отвратительное. -Да нет, -легко ответил Тсунаёши. –Просто хотел сказать, что отец приехал. -Правда? –она подняла бровь. –Сколько часов назад? -Ты неправильно ставишь вопрос, мамуля, -коварно усмехнувшись, пропел парнишка, явно упиваясь своим доминирующим положением и возможностью завести эту женщину в довольно затруднительное положение. Она побледнела и сглотнула, довольно быстро соображая: -Сколько дней назад? -Снова мимо, -снова пропел всё усмехающийся подлец. -Недель..? -Он приехал около трёх недель назад, -улыбаясь, проговорил Тсунаёши. –Он был так удивлён, что его жена шатается где попало, а сын валяется в ванной с бутылкой рома, что даже и не знал, что сказать. -Ты… -с ненавистью произнесла она, смотря на него с яростью и так раздув губы при произношении этого слова, то выбеленные зубы торчали, как у лошади, когда та ржёт. –Ты сказал ему об этом? -Это был я, -немедля проговорил репетитор, всё это время стоя у неё за спиной. Она обернулась на него, сверкнув своими дикими от переполнявшей её ярости глазами. Весь её вид – неуравновешенный и нервный – говорил о том, что данные известия поставили её в угол. Она повернулась к Тсунаёши-куну, смиряя своим безумным взглядом, и уже тогда заметила книгу у него в руках. Прочитав название, она переключилась всецело на поглотившее её отвращение, скривив губы. -А это что ещё за мерзость? Тсуна с непринуждённым видом повертел головой в разные стороны, осматривая помещение, как будто за несколько лет проживания здесь мог что-то упустить, а потом снова поднял на неё взгляд. -Вроде я не вижу здесь зеркал, которые проецировали бы твоё отражение, поэтому не понимаю, о чём идёт речь. -Как ты разговариваешь с матерью, гадёныш? -Что? –тут же холодно возмутился Тсунаёши. –Да если б ты ещё матерью была примерной! -Я спрашиваю, что у тебя в руках? Вроде не сильно похоже на пособие для самоубийц-неудачников. Следя за этим диалогом, Реборн стал наиболее отчётливо понимать, откуда в его ученике такое дикое желание уйти из жизни. Более того, теперь и ему стало интересно, что помешало ему, живущему в таких отвратительных условиях абсолютной безнадёжности, умереть от пуль предсмертного желания. По сути, здесь не должно было быть никаких мотиваций, никаких надежд на то, что есть у многих – ласку и понимание со стороны родных по существу людей, раз собственная мать столь настойчиво подстрекает его к самоубийству. Возможно даже то, что это именно она стала первопричиной ко всем этим отчаянным попыткам покончить с собой. По крайней мере, она точно подала ему идею, что в принципе ненормально для родителя. -Это Кант со своими рассуждениями о бытие. -Зачем тебе эта дрянь? –тут же отреагировала женщина, чуть отшатнувшись, как будто из его рта выливались прямо-таки невероятные вещи. -Как тебя не послушаешь, вокруг только одна дрянь да мерзость, -угрюмо проговорил Тсунаёши, смотря на неё со скептицизмом. –Я пытаюсь с помощью этих книг найти свой смысл жизни. -О, так я тебя огорчу, -холодно проговорила она, посмотрев на него особенно чинно. –Ты зря стараешься. -Это ещё почему? –на мгновение в его глазах показалась злость. Правда, вскоре та сменилась на тот же холод, что и в глазах напротив. В этот момент в голову Реборна впервые прокралась мысль о том, что ученик действительно некоторыми чертами и особенностями поведения похож на мать. Вообще-то, он бы заступился за него, но в этот день, в этот час как никогда раньше понимал, что проблемы, так жарко обсуждаемые между ними, были очень личными и остро семейными. Это был один из редких эпизодов в его долгой и не совсем счастливой жизни, когда он чётко понимал, что он – не тот, кто может вмешиваться в данной ситуации. -К чему искать то, чего нет? – тем временем, развела женщина руками.