Очень странные дела

- Знаешь, ради приличия ты мог бы хоть иногда убираться, жутко воняет. Русе и его новоиспечённая супруга свалили в медовый месяц, и Рамси уже вторую неделю наслаждался пустым домом и пустоголовым Грейджоем. Последний, кстати, его гостеприимством и добротой душевной явно злоупотреблял. - В отличие от тебя, я занимаюсь уборкой не тогда, когда грязные вещи уже буквально некуда складывать. Теон, занимающийся в данный момент разрезанием пиццы, пожал плечами. Постепенно неприятный разговор свернул в куда более приятное русло, но, как это часто у него бывало, раздражение, вызванное словами Теона, росло. В результате ночью, после того, как усталый Теон прикатился ему под бок, Рамси, дошедший до точки кипения, понял, что не желает того видеть. И несчастный парень, в чём мать родила, был вынужден выметаться на улицу. Барахло заботливый Рамси ему скинул с окна, чтобы Теон не подумал ещё, что тот о нём не заботится. Всё же идти до дома Старков голышом по такому холоду не очень хорошо. Оставшись в одиночестве, Рамси всё же был вынужден признать, и, правда, пахло. Этот тошнотворный запах появился на следующий день после отъезда отца. Источник запаха он так и не нашёл, и потому решил абстрагироваться. К тому же он, то появлялся, то пропадал. Мистика, да и только. На следующий день с уходом Теона стало всё только хуже. Тошнотворный запах преследовал его везде. Казалось, что даже его одежда впитала его. Пришлось открыть настежь все окна и двери в доме, стало хоть чуточку терпимее. Самое странное во всём этом было то, что запах казался Рамси смутно знакомым, но вот откуда, он понять не мог. Поскольку настала пора летних каникул, особо никаких дел у него запланировано не было. Обычно в это время он бесцельно мотался с Дэймоном или Диком по городу, или же звал на прогулку с Кирой Теона. У них с его питбулем была прям любовь, девочка была очень привязана к Грейджою, и тот был единственным, кого она подпустила к себе во время родов, порой он даже ловил себя на мысли, что ревнует. Правда, было неясно кого к кому. Идею позвонить и извиниться перед Теоном он задушил на корню. К тому же всё равно, рано или поздно, Теон приползёт к нему обратно. Так было всегда и вчерашнее происшествие не могло стать исключением. Ухмыльнувшись своим мыслям, он всё же решил навестить Киру и выйти с ней на прогулку, а там можно было бы и до Миранды дойти. Она говорила, что на днях привезли бультерьершу, мечта об огромном доме, полном собак, постепенно обретала весомость. Но и тут его ждало разочарование. Кира, такая ласковая и всегда отзывчивая девочка, набросилась на него, словно не узнавала, а затем и вовсе забилась в угол вольера, скуля. Разозлившись и оставшись с травмированной рукой, он всё же решил, что лучше сегодня и вовсе остаться дома, всегда ведь можно найти время для чтения книг или резни в Варкрафт. Где-то ближе к вечеру, несмотря на открытые окна, запах стал невыносимым, у него начала кружиться голова, а к горлу подступала тошнота. Еле дойдя до кровати, он просто вырубился без сил. Перед тем, как провалиться в сон, ему показалось, что в комнату кто-то вошёл. Но это показалось неважным. Ему снился старый дом и покойная мать, она улыбалась и что-то ему говорила, но он не слышал. Да и неважно это было, важнее была она сама, такая, как в день своей смерти, в дурацком сарафане в горошек и с платком на голове. Если так подумать, то она одна его любила, а он не ценил, не понимал и даже проговорить вслух не мог никогда слова «люблю». Мать поманила его рукой и крепко обняла, ему на плечо закапали горячие слёзы, лишь позже он понял, что плачет сам. Проснувшись, Рамси не сразу понял, что происходит, но чужая рука на плече никуда не исчезла, как и горячее дыхание на ухо. Он было решил, что это Грейджой, и даже пихнул его локтём в бок, когда, наконец, понял. Теона здесь не было, и быть не могло. Между тем объятие стало крепче, и тут бы завопить и бежать, куда глаза глядят, да только вместо этого он ощутил, как всё его тело словно парализовало от ужаса, и запах, этот мерзкий запах стал ещё более невыносимым. Он проникал внутрь вместе с воздухом и отравлял изнутри. Чья-то рука сжимала его плечо до боли, и ему стоило титанических усилий вырваться, и бежать, наплевав на всё, главное, что подальше. И чтобы не видеть того, кто пришёл за ним. Потому что он, наконец, всё вспомнил. Ему было семь, и мама подарила ему щенка – Мод. Красавицу доберманшу. Они были неразлучны, почти так же как с его другом - умственно отсталым Хеке. Хеке был всегда и везде с ним, умом он и сам походил на ребёнка. Глупый, добрый, великовозрастной ребёнок. Мать запретила ему гулять возле топи, но он никогда не слушал. Он хотел показать Мод, как красив лес возле Дредфорта, и Хеке, конечно же, пошёл с ними. У них был маленький красный мяч, который он кидал Мод, а она ему приносила обратно, виляя ещё не купированным хвостом. Он кидал раз за разом, и она всегда приносила его, пока он не закинул его в трясину, и Мод с радостным лаем кинулась следом. А когда она начала тонуть, Хеке, не раздумывая, кинулся следом. В тот день маленький Рамси впервые столкнулся со смертью. Он потерял своих единственных друзей, а через год страшная болезнь забрала и его мать. Когда он добрался до дома Старков, он даже слова из себя вымолвить не смог, просто беззвучно плакал в объятиях ошарашенного Теона. В ту ночь он всё ждал, что Хеке придёт и туда, но он не пришёл. А на следующий день вернулись Русе с Уолдой, и всё пришло в норму, запах исчез, словно ничего и не было. Рамси предпочёл всё забыть, как страшный сон.