L'APPEL DU VIDE

Донхёку с каждым днём дышать все труднее, и он отчаянно думает поскорее бы задохнуться. Чтобы навсегда, чтобы вдохнуть и не выдохнуть обратно. Чтобы закрыть глаза и не открывать больше. Чтобы не дышать. У Донхёка семья хорошая. Отец, мать живы, здоровы, зарабатывают прилично, хотят, чтобы Дон в институт шёл. Отношения у них с друг другом не очень, хотя и Донхёка с ними — полный провал. Донхёк один. Один с самого начала, и ничего уже тут, наверное, не исправишь. Все думают, что ему нравится быть в одиночестве, и не трогают. Правда, нравится, но это не значит заставлять чувствовать себя одиноким. Донхёка мучает бессонница и чувство вины. За то, что он такой ненужный. За то, что он вообще живёт. Дон уже давно не может плакать. И улыбаться. Вроде тянет. И плакать, и смеяться, но не выходит — лишь кривится и хмурится обратно. Вообще-то, Донхёк солнечный мальчик, вечно болтающий о том, что лучше не станет и что жизнь — дерьмо. Но никто его слова всерьез не воспринимает. Его самого никто не воспринимает. Донхёк не любит ноющих людей, и сам не ноет — констатирует. Ведь ноют, когда чего-то не хотят, а Донхёк вполне себе хочет сдохнуть. У него нет никого рядом. Кот и татуировка. Кот сдохнет раньше, чем Дон, а к первой татуировке прибавится ещё одна. I got the blues. Донхёку грустно, и надпись идеально подходит для описания состояния его души. И уже плевать, что скажет мать, что изобьет отец. Он не считает, что у него депрессия. Ему просто грустно, но смысл фразы в один шаг может поменяться. И Донхёк ничего не сможет с этим сделать.