***
Наконец-то наступил тот день, когда спасатели-истязатели пришли снимать бинты. Чувство было такое, будто Броку отрывают кожу вместе с ними. Последний снимали с головы. Яркий свет ламп ударил в отвыкшие глаза. Рамлоу тихо выругался сквозь сильно сжатые зубы. Когда он смог-таки открыть глаза, первое, что бросилось в глаза - его руки. Исполосованные ужасающими шрамами (где-то уже белыми, где-то еще розоватыми), в раскидавшихся по ним ожогами. Слишком большой контраст с белым постельным бельем. Разглядывая руки, мужчина понял ещё кое-что. Правый глаз начал видеть хуже. Всё было чуть размазано, словно бы в помещении проник небольшой туман. Вот уже одна причина, по которой его могут вычеркнуть из солдат ГИДРы. Значит, никто не должен узнать об этом. Он вполуха слушал речь врача о том, что это лучшее, что можно было сделать, и Рамлоу должен был быть благодарен, что его вообще вытащили из того состояния, в котором он был. Это было фоновым шумом для Брока. Всё, что его сейчас волновало - узнать, куда пропал Солдатик. С остальным как-нибудь потом разберётся. Идти было сложно не столько из-за ран, сколько из-за слишком долгого прибывания в лежачем положении, но Рамлоу не был бы собой, если бы не его упёртость. Так что, матерясь и прихрамывая, он добрался до подуровня базы, где «жил» и тренировался маленький Солдат. Он встретил некоторых людей ГИДРы по дороге, которые были младше него по званию, и Брок почти сразу подметил, как сильно они куда-то торопились. Это подтолкнула Рамлоу поскорее отыскать Зимнего, потому что чувство чего-то нехорошо с каждым его шагом росло всё больше и больше, в некоторые моменты заставляя не только ускорять шаг, но и на небольшие мгновения переходить к бегу. Солдатика нигде не было. Он заглянул и к нему в комнату, и в небольшие тренировочные залы, которых было целых четыре, но ни в одном из них Брок так и не наткнулся на Солдатика. Да и каких-либо врачей или агентов ГИДРы он также не смог обнаружить. Внутри что-то похолодело и, почувствовав лёгкое головокружение, мужчина осторожно опёрся о стену, прикрывая рукой глаза и обдумывая комнату, где он ещё не был. Последнее место, которое мужчина посетил, была комната заморозки. Там уже почти год хранился старый Зимний Солдат, которого идиоты техники так и не смогли исправить и заставить вновь подчиняться. Его приводили в сознание лишь раз. Мозги незадачливого парня-техника от стенки отскребли быстро, а вот вмятина в стене так и осталась. Зимний успел добежать до двери, когда его долбанули парочкой электрических дубинок, плюс какой-то идиот решил выстрелить в главное оружие. Что произошло с ним после этого дня - даже чёрт не знает. Зимнего быстро схватили, пока он прибывал в бессознательном состоянии, и поместили опять в заморозку. И с тех пор не выводили. Самое неприятное место на базе (а это о многом говорит), если спросите Брока, была именно эта комната. Здесь не было пыточных инструментов, тут не было тел жертв ГИДРы. Это просто была комната среднего размера с криокамерой посередине. Как напоминание, чего стоит (несомненно лучшее) будущее под флагом с щупальцами. Оружие в, слишком похожей на человеческое тело, оболочке. Победа через боль в аду. И если ад есть, то в нём так же холодно, как в этом временном гробу. Рядом стояло кресло обнуления, не пользованное уже слишком давно. На памяти Брока, комната никогда не менялась. Разве что иногда Зимний Солдат пропадал из своего гроба на задания, но вскоре возвращался обратно без возможности что-то осмотреть. Но в этот раз что-то было не так. Рядом с криокамерой стояла похожая... Только меньше. И внутри кто-то был. Даже повреждёнными глазами Рамлоу видел силуэт. От догадки, кто там, сердце на секунду остановилось. Не обращая внимания на боль, Рамлоу подбежал к мини аду номер два. За заледеневшим стеклом было знакомое лицо. Такое же, только старше, было в соседней, большой криокамере. Бледное лицо мертвеца, заиневшие ресницы и кровоподтёк на щеке, как символ, что мальчишка не хотел по собственной воле погружаться в холод. Вот куда пропал Солдатик. Он бы закричал, если бы не знал, что все комнаты на этом подуровне просматриваются камерами. А показывать, что паренек за стеклом значит чуть больше, чем ещё один подчиненный — это уже значит выдать слабость. Так что увидеть, что внутри мужчины сейчас бушует ужасный ураган из крайне противоречивых эмоций, можно было разве что заглянув ему прямо в глаза. И сразу на упокой. Потому что прямо сейчас недавно оттаявшее сердце желало самых мучительных смертей тем, кто решил, что пареньку пара отправиться к своему «отцу». Держать себя в руках было крайне тяжело. «Придется подкупить тех, кто следит за камерами, чтобы удалили всё это», — думал Рамлоу, понимая, что слишком долго стоит тут, около ледяного гроба, мучительно вслушиваясь в самую ужасную в его жизни тишину.***
Стоять в кабинете Пирса и смотреть в это напыщенное лицо, и не начать высказываться, поминутно матерясь было сложно, но вполне выполнимо. Слушать, как глава ГИДРы рассказывает ему, как он рад, что Рамлоу смог вернуться с успешно выполненного задания, не упоминая того, что произошло за время его отсутствия. Это злило, но он смог дослушать Пирса не перебивая. Через какое-то время, замолчав, Пирс сел за свой стол, явно намекая, что разговор — хотя, какой там, говорил только он, — окончен и Брок свободен. Но Рамлоу продолжал стоять там, где стоял, даже не думая шевельнуться хотя бы самую малость. — Что-то еще, агент Рамлоу? — притворно спросил Пирс, делая вид, будто бы он действительно обеспокоен тем, что сейчас творилось в голове и душе у мужчины. — Вообще-то да, — хрипловатым голосом ответил Брок, чувствуя, как сердце начинало биться чаще и сильней. — Я узнал, что пока меня не было, Зимнего Солдата отправили в крио, — Брок видел, как у Пирса натягивается на лицо одна из этих притворно-добрых улыбок, которыми он любил одаривать своих «друзей» из ЩИТа. Хотя, он не понимал, как можно посчитать это - доброй улыбкой. Наверно, это всё воспоминания о том, что с такой же улыбкой Пирс рассказывал Зимнему-старшему, что его работа - дар миру, а потом отправлял на обнуление. С ней же смотрел на тех, кто, по его мнению, проштрафился, а потом приказывал застрелить неудачника (хотя с какой стороны посмотреть) на месте. Рамлоу прекрасно понимал, что эта улыбка не предвещает ничего хорошего. — Я хотел бы знать, почему это произошло пока меня не было. — Агент Рамлоу, я прекрасно понимаю, что мнения о оружии, которое вы тренировали, у вас не спросили, но вы сами видели Солдата в действии. Он обучен и полностью готов к выполнению заданий, — Пирс встал из-за стола и медленно прошелся к агенту, который старательно не выказывал страха, ведь иначе его просто «сожрут». — Было принято решение отправить оружие на хранение до подходящего задания. В случае, конечно, если техники не смогут привести в норму первую версию. Ещё какие-нибудь вопросы? — Нет, сэр, — вопросов и вправду не было. Было бесконечное желание плюнуть в это лицо или избить мужчину настолько сильно, чтобы он больше никогда не подумал задерживаться на этой базе дольше, чем на три дня. Но вопросов не было. — Великолепно, — он обернулся и отошел к огромному панорамному окну, за которым виднелся Вашингтон. — Свободны. Хайль ГИДРа. — Хайль ГИДРА. Когда Брок выходил из кабинета, в его голове уже рождался план.