Odd-eyed

      С момента вступления в силу закона о правах андроидов на труд всё снова меняется – многие из них возвращаются к работе, на которую их когда-то запрограммировали, но сейчас они уже не рабы и могут выбирать сами за себя.              Многие люди всерьёз напуганы одной мыслью об этом, но в конечном итоге всё устроится так, чтобы никто не остался внакладе. Путь к цели ещё очень долог и тяжёл, но они двигаются вперёд.              Маркус по-прежнему на передовой диалога между людьми и андроидами, и хотя никто не может предсказать будущее – во всяком случае, отдалённое, – когда придёт время андроидов избрать своих представителей, его имя точно прозвучит, хочет он этого или нет. Маркус не в восторге от мысли быть политиком или дипломатом, это как будто носить костюм, скрывающий его подлинное «я», но… ещё очень многое не сделано, и кто-то должен это сделать.              По крайней мере, у него есть его друзья, семья и возлюбленный, и они всегда помогут ему не упустить ничего важного из вида.              Когда он первый раз вернулся в Иерихон после похищения, Норт крепко стиснула его в объятии, без конца повторяя ему, какой же он идиот и как сильно заставил её волноваться, но в конце концов поцеловала его в щёку и решительно отказалась плакать. Плакал Саймон, и Джош, наверное, будет дразнить его вечно, но несмотря на воцарившийся хаос, воссоединение со своим народом пролилось как бальзам на душу Маркуса.              Расправившись с бюрократической частью своего ужасного злоключения, RK200 наконец может буквально на минутку сесть и отдохнуть – скоро придёт Коннор, а потом они вместе отправятся в гости к Карлу, но внимание Маркуса привлекает бегущая мимо брюнетка.              – Катрина, подожди!              Она замирает и оборачивается, вспыхивая широкой улыбкой.              – Да?              – Я никогда не благодарил тебя за запчасти в тот день, – начинает он, отводя взгляд. – И за… то, что не допустила здесь паники, пока нас не было. Норт рассказала мне, как здорово ты помогла.              Катрина качает головой.              – Любой на моём месте сделал бы то же самое, – заверяет она, совсем не похожая на ту застенчивую и нервную девушку, которая пряталась за Норт, боясь остаться в одиночестве. Возможно, именно благодаря отношениям с их взрывоопасной подругой Катрина понемногу обрела уверенность в себе и смогла понять тревоги и заботы других людей, как свои собственные.              – И всё-таки. Ты – само определение фразы «превзойти ожидания», – продолжает Маркус, благодаря судьбу за то, что им удалось найти её, спасти и дать шанс проявить себя как друга и человека. – Если я могу что-то для тебя сделать, просто скажи.              На этих словах она картинно задумывается, а потом ухватывает его за подбородок двумя пальцами: большим и указательным.              – Просто пообещай мне, что разрешишь на днях подвести тебе глаза, и мы в расчёте.              Она уходит, подмигивая и оставляя позади смущённого Маркуса, едва Коннор появляется в холле.              – Эй, – приветствует он и осторожно берёт руки Маркуса в свои, отвлекая его от мыслей. – Что случилось?              RK200 моргает, прогоняя задумчивость, и встречает Коннора быстрым поцелуем.              – Кажется, я только что согласился стать морской свинкой для Катрины.              Коннор смеётся, красиво и беззаботно. Маркус никогда не устанет слушать этот звук.              – О, боюсь, я ничем не могу тебе помочь, – шутит RK800, подстраиваясь под шаг своего парня.              Разноцветные глаза закатываются, и RK200 подталкивает его плечом.              – Заткнись. Я буду выглядеть фантастически, и ты подавишься своими словами.              – О, эй, смотрите, хороший мальчик! – Лекси подбегает к ним и запрыгивает на Коннора с объятием. – Привет, хороший мальчик!              Сейчас Коннор уже привык к физическим ощущениям, хотя добрые восемьдесят пять процентов из них он получает от Маркуса, а остальные – случайные объятия и хлопки по плечам от Хэнка, ну или от кого-нибудь каждый раз, как они заходят к Карлу. Это же… ново. Но, тем не менее, он мягко придерживает её за талию, помогая встать на ноги.              Коннор очень хочет ответить, сказать хоть что-нибудь, но все варианты диалога кажутся абсолютно бессмысленными. И наконец он решает начать с очевидного:              – …хороший мальчик?              Маркус тепло улыбается этой сцене. Коннор уже намного лучше справляется с собственным прошлым, и люди Иерихона принимали его с большей теплотой ещё до всего этого переполоха с серийным убийцей, но сейчас? После всего, что он сделал? Коннор в глазах этих людей такой же герой, как и Маркус.              – Не обращай внимания, у Лекси есть прозвища для всех, – говорит он, подступая, и взъерошивает волосы AX400. – Верно, рыжик?              – Тебе виднее, синий! – отвечает она и фокусируется на руках Коннора, сложенных в умоляющем жесте. – Итак… когда ты снова привезёшь Сумо?              – Ага, я раскрыл твои истинные намерения, ты любишь меня только за мою собаку!              – Это лучшая собака! Просто отличная собака!              Дружески перешучиваясь, они идут до самого выхода из центра, и действительно, никто из них не хотел бы иного.              Карл, вероятно, и попытался бы вести себя с ними построже, будь ему лучше – но в итоге они с Маркусом просто обнимаются и плачут, а Коннор, чувствуя себя невероятно неловко, гладит своего парня по спине. Томас тактично оставляет их наедине и возвращается только тогда, когда все они немного успокаиваются, и Маркус ухитряется вызвать улыбку на лице Карла очень мрачной и неуместной шуткой, одной из тех, над которыми смеёшься, именно потому что они плохи – и как тому, кого едва не разбили на части, Маркусу сейчас прощается многое.              В конце концов, приходит время расстаться, и они прощаются с объятиями и смехом, но в воздухе витает безмолвное осознание того, что силы Карла на исходе, и каждый визит может быть последним.              Маркус мрачен весь остаток дня, и даже когда Коннор вынужден его оставить, он время от времени проверяет RK200 по связи.                            Проходит время, и дело «убийцы-с-молотком» рассматривают в суде: Маркуса вызывают как свидетеля, и под прицелом сотен взглядов… это очень тяжело. Та же старая песня, бюрократы, судьи, законы – андроиду даже слишком легко спрогнозировать, чем всё закончится, особенно такому продвинутому, как Маркус. На поиск в базе сходных случаев и соотнесение их с уголовным кодексом уходит не более десяти секунд.              Преступнику предъявляют обвинения в нескольких убийствах первой степени, но его психическое состояние всё же засчитывается как смягчающее обстоятельство, и дело заканчивается пожизненным заключением без права на условно-досрочное освобождение, с минимальным возможным сокращением срока до тридцати лет за решёткой.              Когда они с Маркусом уже покидают здание суда в последний раз, RK200 склоняется к плечу Коннора.              – Будет ли у него хотя бы доступ к психиатру?              Типичный Маркус – чем-чем, а состраданием он не обделён. Детектив знал: с того самого момента, как RK200 узнал, что случилось с Джеки, он проникся к человеку сочувствием, потому что это Маркус и ничто в мире его не изменит. Правда в том, что мир несовершенен и несправедлив, и никакая помощь Джеки всё равно не освободит его из тюрьмы, не после всех отнятых жизней – слишком поздно для всего этого. Тем не менее, он обнимает Маркуса за плечи.              – Как бы там ни было, да. Психиатры отслеживают заключённых с психическими расстройствами, но…              …но никто не возлагает больших надежд на кого-то, зашедшего так далеко.              – Как я мог быть таким эгоцентричным? – после секундной тишины спрашивает Маркус, и Коннор даже замирает на полушаге, изумлённо глянув на бойфренда.              – Эгоцентричный? Ты? Маркус, ты не хочешь провести самодиагностику?              RK200 кусает нижнюю губу, неуютно обнимая себя.              – После пробуждения я всё время думал только о наших людях… – отвечает он, глядя куда угодно, но не на Коннора. – Я много говорил о мирном сосуществовании с людьми, но никогда не задумывался о том, как наше освобождение на них повлияло, я точно знал, что они скажут или сделают, но никогда даже не думал о том, что они чувствовали…              Коннор хватает его за руки, отправляя запрос на интерфейс, и говорит:              – Ты ставишь планку слишком высоко, Маркус. Никто из тех, кто боролся за свободу, не попытался бы понять чувства своих угнетателей, не когда силы настолько неравны.              Позволяя чувствам Коннора наводнить свой разум, Маркус немного успокаивается. Он знает, что RK800 прав, невозможно думать обо всех… но он знает и себя, и знает, что всегда будет всеми силами стремиться к равенству и свободе.              – Готов ли ты принять то, что ты прекрасный, удивительный человек, или я должен вдолбить это в тебя?              Маркус на самом деле усмехается в ответ, вскидывая глаза и встречая взгляд Коннора.              – Я бы посмотрел, как ты попытаешься, охотник.              Спарринг между ними был бы чем-то невероятным, но через их соединённые руки Коннор чувствует вызов… немного другого рода.              – Смелое заявление, девиант.              Часами позже они в маленьком алькове Маркуса на крыше уютно устраиваются на диване, и RK200 пропускает волосы Коннора сквозь пальцы. Футболка Маркуса немного велика для Коннора, но он позволил своему возлюбленному её оставить, лишь потому что смотрелся тот в ней просто восхитительно.              Он только сейчас понимает, что Коннор, детектив-задира, смело выступающий в бою против кого угодно, носит носки с животными, и Маркус никак не может свыкнуться с тем, насколько это мило. Живое противоречие – охотник на девиантов и девиант, жёсткий и очаровательный… боец ​​и любовник.              – Пенни за твои мысли? – голос RK800 вырывает его из задумчивости, и Маркус усмехается.              – Что у тебя за отношения с монетами? – дразнит он и в ответ на лёгкий толчок лишь крепче сжимает объятия. – Просто думаю… мы должны прекратить их страдания и просто подтвердить уже слухи.              Некоторые теории, что строят о них, забавны – Коннор и вправду близкий Маркусу человек, так почему они пытаются сохранить это в тайне после того, как он подтвердил, что у него кто-то есть? Люди, у которых слишком много свободного времени, до сих пор всё это обсуждают.              К большому удивлению Коннора, некоторые поклонники Маркуса прониклись симпатией и к нему, и Саймон не устаёт дразнить их уже об общем фан-клубе.                            И конечно всё происходит, как и предсказывал Саймон. Когда Маркус публично делает что-то до смешного милое, это происходит случайно. Они на очередной конференции о последних подвижках в работе над правами андроидов, и Коннор следует по пятам за Маркусом – официально в целях безопасности, но на деле просто для моральной поддержки.              Смирно стоя позади Маркуса, Коннор наблюдает за идущей своим чередом серией вопросов и ответов и быстро подбирает случайно выпавший файл, не дав ему даже коснуться пола. По привычке, когда его возлюбленный протягивает ему листок, Маркус перехватывает его запястье и крадёт лёгкий поцелуй, а потом просто говорит «спасибо». И, тоже по привычке, Коннор совершенно не возражает.              Никто из них даже не осознаёт, что они сделали это публично – ну или, как минимум, перед камерами, – пока не раздаётся коллективный вздох. К счастью, люди вокруг по большей части дипломаты, и это, возможно, единственная причина, по которой комната не взрывается вопросами, пока Норт закрывается рукой, пряча смех. Джош закатывает глаза, прекрасно понимая, что теперь начнётся, а фраза Саймона «Я же говорил!» транслируется через все камеры.              Коротко переглянувшись, оба быстро решают, что раз уж тайное стало явным, они могут быть открытыми, и потому проводят остаток конференции, переплетя пальцы, и Маркус удерживает руку RK800 напротив сердца.              Та самая видеозапись расходится повсюду, и Коннора с Маркусом быстро нарекают «звёздной парой». Им досаждают до тех пор, пока они не соглашаются на одно из «интервью» на шестнадцатом канале – Маркус не может сдержать смех, потому что бедный Джосс выглядит так неловко, когда то, что можно посчитать милой, романтической историей, оказывается… совсем другим.              – Ну, понимаете… Я просто… пытался провести мирную революцию и добиться выживания моего народа… и тут заходит этот парень и целится мне в голову из пистолета.              – И вот я, явился за лидером девиантов, готовый, если потребуется, даже убить…              Двое андроидов смотрят друг на друга, на изумлённое выражение лица интервьюера и начинают смеяться.              Но, если честно, это становится милым и романтичным после:              – …и он решил поверить мне, несмотря ни на что. И… оглядываясь назад, я думаю, я всегда знал, что чувствую на самом деле. Я просто не мог дать имени этому чувству.              На этой фразе Маркус крепче сжимает ладонь Коннора.              – И ты говоришь мне, что я сентиментален?                            Хэнк дразнит Коннора беспощадно, но андроид совершенно не возражает: после того, как лейтенант прилично сократил количество выпивки, он не играл в русскую рулетку уже очень, очень долго… и если пара-другая дружеских подначек – цена того, чтобы Хэнк был здоровее, Коннор с радостью готов её заплатить.              И кажется, их отцы, которые догадались об их чувствах раньше, чем они сами, действительно мыслят схоже, потому что Карл почти сияет от радости в следующий раз, когда они встречаются после того интервью – не говоря уже о тех случаях, когда Коннор смог убедить Хэнка приехать с ним… Лейтенант сперва чувствовал себя неловко и неуместно, но вскоре Карл и Хэнк уже вовсю перебрасывались шутками о своих сыновьях-неразлучниках.              Сегодняшний вечер – особенный, потому что Лео гордо объявляет, что они с Мередит теперь помолвлены. И хотя почти никто не сомневался в таком исходе, нельзя отрицать, что Манфред-старший переживал за них с самого первого дня.              Его дыхание поверхностное и слабое, он уже не снимает респиратор и больше спит, чем бодрствует, но всё равно настаивает, чтобы его сыновья сыграли что-нибудь и развлеклись.              Томас, бдительно отслеживая состояние Карла, пытается предложить своему пациенту поспать ещё немного, но художник и слушать ничего не хочет. Как будто чувствует, что сегодня он должен взять от этого вечера всё.              – Почему бы вам двоим не потанцевать?              Маркус и Коннор переглядываются.              – Карл… – начинает RK200 с нежной тревогой в голосе. – Вы нездоровы… вы должны отдохнуть…              – Знаю, знаю… – художник несколько раз вздыхает, и продолжает. – Но сделайте это для меня, и я пойду спать без возражений. Я просто хочу видеть улыбки моих сыновей.              Мередит сжимает руку Карла, взглянув на него с доброй улыбкой, прежде чем дотянуться до стерео. Она знает, что обезболивающие Карла в последнее время уже не так эффективны, а Томас не хочет увеличивать дозу из-за боязни, что тело пациента не сможет её принять.              – У меня есть одна песня на примете, – просто говорит она, подмигивая мальчикам.              Заслышав первые ноты «Люби меня или уйди», Маркус почти не скрывает стон.              – Серьёзно? Да ладно! – восклицает он, но со смехом тянет Коннора за собой в свободную часть комнаты – Лео быстро убирает с дороги стул и садится, принимаясь стучать ногой в ритм.              Они все знают, что здесь происходит, и с радостью устраивают для Карла маленькое шоу.              Маркус опять в испачканной краской одежде, а Коннор утопает в одной из своих толстовок, и это уже выглядит немного нелепо, поэтому они стараются сделать всё ещё смешнее: постоянно чередуют ведущую роль, то и дело подшучивая друг над другом, а в самом конце своего импровизированного танца они просто падают на пол под громкие аплодисменты семьи.              И Маркус не был бы собой, если бы не вскочил на ноги вместо того, чтобы просто встать. Коннор только качает головой.              – О, ты, позёр.              Но это зарабатывает ему поцелуй.              Карл тихонько смеётся, наблюдая за ними.              – Эй, Коннор.              – Да? – RK800 привык чувствовать себя смущённым или, скорее, немного не в своей тарелке, когда Карл обращался к нему напрямую, но теперь он просто подаётся навстречу художнику, слушая.              – Знаешь, почему я счастлив? – спрашивает Карл, не вполне осознанно, но с различимой любовью в голосе.              RK800 качает головой.              – Нет… почему?              – Потому что даже когда я уйду, вы будете друг у друга, – говорит художник, молчаливо призывая сыновей подойти ближе. – И я не подвёл моих мальчиков… – добавляет он, поднимая слабую руку, и Лео берёт её. – …и если после меня останется пустота, она будет заполнена любовью. Верно, Маркус?              Маркус кивает, склоняясь поцеловать Коннора в щёку.              – Этот парень – правая рука там, где я – левая, и цвет в моих картинах. Я не позволю чему-то подобному просто ускользнуть.              – Ты никогда не избавишься от меня, Маркус, – шутит Коннор, подталкивая его плечом.              Улыбка Карла ещё слабее.              – Вы точно знаете, как согреть сердце старика… – бормочет он, и речь его становится нечёткой. – Спасибо вам… всем вам…              Маркус накрывает руку Карла своей… и может почувствовать пульс на запястье художника. Он очень, очень слаб. Андроид смаргивает слёзы – если это «до свидания», пусть оно будет счастливым.              – Думаю… я закрою глаза на минутку, – говорит Карл, устраиваясь в кровати с помощью Мередит. – Позаботьтесь друг о друге, хорошо?              – Хорошо, – голос Лео надтреснут, но никто из них ничего не говорит.              Маркус наклоняется, целуя отца в лоб.               – Спокойной ночи, Карл.              Художник мягко улыбается ощущению, и наконец закрывает глаза, засыпая.              Томас подходит проверить его жизненные показатели: хорошо, что обезболивающие Карла ещё работают, и можно быть уверенным – он уйдёт с достоинством, которое сохранил даже после стольких лет.              Маркус ещё ненадолго задерживается в комнате, прежде чем уйти.              Наутро Томас приносит им печальные, но ожидаемые вести.              Как и хотел Карл, его похороны – это тихая, семейная церемония. Саймон, Джош и Норт тоже приходят отдать дань уважения человеку, вырастившему их лидера таким, какой он есть; и даже Хэнк сегодня здесь, вместе с Коннором, который, конечно же, не оставляет Маркуса в трудный час.              Маркус и Лео очень долго просто стоят, молча обнявшись – они прошли долгий путь с того момента, когда могли едва выносить присутствие друг друга и почтят память отца, став лучшими версиями самих себя.              Сказать, что Маркус печален, провожая Карла в последний путь, значит ничего не сказать – он чувствует зияющую пустоту в груди и знает, что будет опустошён ещё долгое время, и уже безумно скучает по отцу, – но они семья. Они поддержат друг друга.              Он принимает руку Коннора и выдыхает, чтобы успокоиться. Они были к этому готовы и знают, что, по крайней мере, Карл оставил их счастливыми и в мире с собой.              – Как ты держишься? – спрашивает Коннор, как только они возвращаются.              Маркус подходит к нему и обнимает, молча утыкаясь в шею.              – Я… плохо, – признаёт он. – Но… будет лучше. В конце концов. – Коннор крепко его обнимает, чувствуя утешительный гул интерфейса, когда полимер уступает белизне, а Маркус вздыхает. – В конце концов… всё будет хорошо.              Всё будет хорошо.              И даже если время и смертность для андроидов совсем не то же самое, что для людей, Маркус прислушается к совету Карла и будет ценить каждый миг, проведённый с тем, кого он любит.                            В конце концов, жизнь продолжается, и RK200 переезжает в особняк. Он всё чаще пропадает в студии, и Лео с Мередит, конечно же, этому рады, потому как ни один из них её не использует. Маркус с головой зарывается в работу и живопись, порой Коннору даже приходится буквально преследовать его, напоминая хоть иногда отдыхать.              – Похоже, это будет действительно огромная картина, – отмечает RK800 с усмешкой, бросая взгляд на Маркуса, сидящего в спецкресле и покрытого краской до локтей.              Холст – это хаотичный калейдоскоп цветов, но если присмотреться, становится ясно, что на нём тысячи маленьких стилизованных бабочек всех цветов и форм – они не заполонили целиком только верхний левый угол. Картина напоминает гигантскую мандалу, но если вглядеться ещё пристальнее, то в зазорах между бабочками можно проследить фигуру человека, изображённую по плечи.              Коннор уверен, что может угадать, кто это.              Пока он изучает картину, Маркус спрыгивает с механизма, пытаясь очистить руки тряпкой.              – Это будет мой свадебный подарок Мередит с Лео, – говорит он, целуя своего возлюбленного вместо приветствия. – Как думаешь, им понравится?              Коннор принимает задумчивый вид.              – Подарок, в который ты вложил душу и над которым трудился, не покладая рук, последние три месяца? – риторически вопрошает он. – Надо подумать… – Коннор шутливо бьёт его по голове. – Конечно им понравится!              Если честно, он и сам взволнован – все знали, что эти двое были созданы друг для друга, но на следующей неделе они наконец поженятся.              Маркус отвечает на дерзость, обхватив Коннора за талию – и, похоже, оставив на нём щедрые мазки краски. RK800 не клюёт на приманку, а просто обнимает его за шею, ухмыляясь, и тянется поцеловать.              Четырнадцать минут и тридцать четыре секунды спустя Коннор отпускает RK200, игриво куснув за кончик носа.              – Ну и что это за серьёзная новость, которая просто не может ждать?              Разноцветные глаза вспыхивают, RK200 хватает его за руку и тянет к столу, усаживая на него.              – Ты к такому не готов.              Конечно, у Маркуса всегда была эта тяга к драматизму, но эффектная пауза заставляет Коннора затаить дыхание.              – Мы… станем… дядями!              И вся его почти бесконечная вычислительная мощность не может предложить ему ничего, кроме «что?»              – Что?!              Улыбка Маркуса не могла бы сиять ещё ярче.              – Я точно знаю!              Дяди. У Мередит и Лео будет ребёнок. Из всех возможных вариантов ответа он не может выбрать тот, что передал бы все его эмоции.              – Маркус, это… – Коннор будет дядей. О, он просто обязан рассказать Хэнку. – Они… они уже выбрали имя?              RK200 кивает, и волнение в его голосе сменяется подлинной нежностью.              – Кэрол. Это девочка.              Конечно.              RA9, спаси их всех, с ним, Маркусом и ребятами из Иерихона эта девочка будет избалована донельзя. И боже упаси кого-нибудь сказать Хэнку, что он фактически прадядя.              Это будет катастрофа.              …и всё-таки, какие бы новые эмоции и хаос не ждали Коннора в будущем, он с радостью встретит их вместе с дорогими ему людьми.              Никогда в жизни Коннор не мог представить себя свободным мыслить, любить и быть любимым. Он улыбается сам себе и снова целует Маркуса.              В конце концов, по статистике, всегда существует вероятность происшествия неожиданных событий.              Потому что они живы.