Общий номер

— Макс, может вырубим свет уже, ну? Сергей минут десять вздыхал, ворочался, зевал и всем видом своим показывал, что крепкий сон — это друг, товарищ и брат, а читать книжки в полчетвертого утра во время ежедневных гастролей могут люди исключительно конченные и определенно недалекие. На том конце комнаты светильник упорно разливался унылейшим персиком с алой точкой по кромке.  — Ну Максииим.  — Да подожди, тут одна страничка всего, — Свобода нетерпеливо махнул рукой — отвлекает, мол.  — Хуйничка. Нам вставать через три часа, — буркнул Сергей.  — Не будешь мешать — быстрее дочитаю.  — В автобусе дочитаешь.  — Я не могу читать в автобусе, — тотчас заныл Макс, ради любимого дела оторвавшись от книги, — Там галдят эти все, и ты постоянно снимаешь, нереально сосредоточиться.  — Завтра, значит, будет день интервью, — ухмыльнулся Сергей, переворачиваясь в кровати так, чтобы видеть Макса — Я буду злой, невыспавшийся, и вопросы будут самые острые.  — Типа «что у меня с Кошелевой»? — скучным голосом уточнил Макс.  — Ага.  — Или «целовался ли я с мужиками?», — продолжил тот, снова погружаясь в книгу.  — Ага, — Сергей быстренько включил оратора и стал снимать Свободу на несуществующий смартфон, — Максим, скажи, целовался ли ты с мужиками?  — Да, Сережа, целовался, — кивнул Макс скорее своим мыслям, чем Сергею.  — Опасно, — засмеялся Сергей, немного растормошившись от таких свободных шуток, — Компромат, Максим, каков компромат!  — Да по пьяни было пару раз, — пожал плечами Макс, — По пьяни чего не сделаешь, сам знаешь. Сергей снимать перестал. И рот забыл как закрывать на пару мгновений.  — Не знаю, — покачал он, наконец, головой, — Я думал, ты ржешь сейчас.  — Ну это же не поцелуи взасос, просто чмоки, — отозвался Макс.  — Эээ…и как оно? — спросил Сергей, тут же прикинув, что в рейтинге самых тупых вопросов, которые он когда-либо задавал в жизни, этот явно в тройку вошел и к лидерству уверенно идет.  — Да никак. Без разницы же, чей рот. Да я пьяный был, не помню уже. Ой, ну неужели ты никогда с парнями не целовался, хоть в шутку? — Свобода отложил книгу и пытливо уставился на Сергея.  — Че это за шутки такие? — озадачился Сергей, — Я бы посмотрел на того, кто бы ко мне с такими шутками полез.  — А, ну да, вы же там гангстЕры все южные. Ладно, я дочитал уже, вырубаем свет.  — Вырубаем, — дал добро Сергей, и персик тут же спрятался в сухую темную тряпочку.  — Хороших мужиков тебе в сны, братан.  — Сережа?  — Ммм?  — Отъебись пожалуйста. *** Уже почти пять утра — комната сияет мягким солнцем, пока еще холодновато-свободно бегающим по стенам, падающим на пол и прыгающим по потолку. Сергей не спит, не спал и вряд ли спать сегодня будет. Он с тоской глядит то на маленькие злые часики на дубовой тумбочке, то на соседнюю кровать, где вольготно развалился Макс. Тот мог бы служить рекламой для ортопедических матрацев повышенной комфортности — дрыхнет сладко, в полную силу шмыгая носом, раскидавши подушки и одеяло бардаком по кровати. Но что кому этот бардачок — по сравнению с тем бедламом, что творится у Сергея в голове. «Без разницы же, чей рот». То есть как это — без разницы? Разница есть, и еще какая — вот одно дело, если симпатичная девочка. Даже несимпатичная девочка. Совсем другое — парень, мужик. Пусть даже такой как Макс. А чем Макс отличается от других мужиков? Он просто…ну, чуть манернее обычного. Но это же не специально, чтобы других парней заводить. А Макс вообще может заводить других парней? Ну, теоретически, наверное, каких-то может — он же симпатичный. Те парни, которые целуют других парней — у них бы Макс считался красавчиком: высокий, хорошо сложен, глаза голубые, большие. Ну с кем-то же он по пьяни целовался, значит, понравился… Блять, пять ебучих утра. Сергей тяжело поворочался туда-сюда и улегся так, что через тумбочку ему был виден пикассовский кусочек Свободы — длинная нога и выпавшая откуда не возьмись кисть руки, свисающая с кровати. «Не холодно ему, вот интересно. Раскидал все по постели, как маленький». Сергей приподнялся, оперевшись на локоть, и пикассовского Свободы стало больше — добавились плечи и половина лица. Вторая половина была безжалостно вмята в подушку. «Пойти поправить что ли? Ай, да в жопу, спи ты уже. Поправить, — передразнил он сам себя, — Совсем спидрился, срочно мутить с девушками, срочно, вот прямо сейчас, немедленно». Но с девушками давновато уже просто так не мутилось, да и в пять утра в незнакомом городе вряд ли бы они так легко отыскались, эти девушки. А вот желание накрыть Свободу одеялом, спонтанное, но по ощущениям — важное, отыскалось в две секунды. Может даже и в одну — кто считает? Вздохнув, Сергей встал с кровати и меленько, останавливаясь через шаг и прислушиваясь к каждому собственному шороху, прокрался к постели Макса. Тот в ус не дул, и спал крепко, словно кот после удачной охоты. С минуту Сергей без дела простоял над кроватью, потом тихонечко, от напряжения едва дыша, вытянул уголок одеяла из-под Макса и накинул тому на плечи. Свобода и не почувствовал. Лицо спокойное, мирное. Редко когда его увидишь…такого. На волосах солнце играет. «Поправил? Поправил. Иди ложись теперь», — сказал Сергей сам себе раз десять, не меньше, но что-то не шлось все никак, не ложилось. «Очень стремно выглядишь сейчас, братан. Как маньяк. Макс если увидит тебя, то вообще не поймет. Даже если с парнями сосался. Сейчас же не по пьяни будет. Что будет? Эй, что будет-то? Ничего блять не будет, совсем уже еб…». Свобода громковато шмыгнул во сне, и Сергея как ветром сдуло: тут же нашлись силы не просто заскочить — залететь к себе в постель. Зажмурив глаза до фиолетовых кругов, повторял себе «спи, спи, спи», но без толку — ему совершенно не помогают ни счеты овец, ни мысли о теплой ванне, ни…  — Встава-а-ай, — Свобода нависал над ним, чуть не задевая кончиком носа.  — Ты что делаешь? — буркнул Сергей, отирая глаза. Чувствовал он себя ровно на пять мешков дерьма.  — Бужу тебя. Нам выходить через пятнадцать минут.  — Пиздец.  — А я нормально выспался, — похвалился Макс и широко, счастливо улыбнулся, — К новому дню готов.