Картина Мира

      На следующее утро меня пинками разбудил Виртанен. Замечу, проснуться от того, что тебя скинули с кровати не самая приятная перспектива. “Виртанен, что вам нужно?” недовольный голосом поинтересовался я. “Вставай скорее!” начал парень, “Мы должны прийти на распродажу первыми!” “Что? Какую распродажу?” недоумевал я. “Одна из самых масштабный распродаж в году,” пояснил мой собеседник, “если мы будем медлить - нам ничего не достанется.” “Хорошо, хорошо, встаю” вздохнул я, “который час?” “Три тридцать,” ответил мой сожитель. “Сколько? Ты издеваешься?” возмутился я. “Вовсе нет,” ответил парень, “нужно торопиться.” Переодевшись в уличную одежду, мы вышли из дома и пошли в сторону торгового квартала. Дойдя до него, мы обнаружили там большое скопление людей. “Палитра с черной краской!” выругался Виртанен, “опять прозевали! В первый раз, я пришел на час раньше, все было забито. Потом, я пришел на два часа раньше, результат не поменялся. И теперь, когда я оказался здесь за пять часов, здесь все равно куча народу!” “Какой смысл так рано приходить?” впал в замешательство я. “Ничего ты не понимаешь,” отмахнулся парень, “это же такой шанс сэкономить лишний цент.” “Я человек не жадный,” ответил я, “мне проще заплатить дополнительную монету, чем приходить на рынок в четыре утра.” “Не жалуйся, я вообще сегодня не ложился,” произнес мой собеседник. “Что значит не ложился?!” крикнул я, привлекая к себе внимание окружающих, “вы же обещали мне начать засыпать в одиннадцать!” “Ну… понимаешь…” замялся мой сожитель. “Не желаю слышать ваших оправданий, господин Виртанен,” бросил я, “уж сегодня я точно прослежу за тем, чтобы вы были в постели в назначенное время.” “Слушаюсь,” виновато сказал парень. “Если вы еще раз заболеете из за своей беспечности,” начал я, “вам придется навсегда забыть о рисовании.” Виртанен аж дернулся от этих слов. Люди вокруг странно на нас посмотрели, а я понял, что сболтнул лишнего. “Хрис, твое беспокойство переходит границы,” раздраженным голосом заметил мой сожитель. Я ничего не ответил. Сам не ожидал от себя подобного. С одной стороны, искусство это преступление, но с другой, это жизнь каждого человека в этом городе. Пусть я и страж порядка, но я никогда не был тираном, забирающим самое ценное у других. “Прошу прощения,” тихо произнес я, отворачиваясь в противоположную от Виртанена сторону.       Спустя пять часов мучительного ожидания, распродажа наконец-то началась. Мой сожитель начал бегать по магазинам, сгребая все понравившееся и кидая мне в руки, словно я вешалка. Было похоже, что он забыл о моих словах, но я понимаю, что это не так. Он просто притворился, что забыл. Я очень сильно обидел его, пригрозив лишением возможности рисовать, но что я еще мог сказать? Это единственное чего он боится. Ничто не привлекает его внимание так сильно, как упоминание об искусстве. Даже так, я чувствую вину. Мы бродили по магазинам около трех часов, купив при этом всего пять разных кофт, три вида штанов, столько же пар обуви и остального по чуть-чуть. Одной из покупок оказалась золотая сережка в виде цветка с зеленым камнем в середине. Я и не заметил, что у Виртанена проколото левое ухо. Вернувшись со всем этим богатством домой, я упал на диван в прихожей с жутким желанием поспать хоть еще часик. Мой сожитель же наоборот, засветился бодростью, несмотря на то, что не спал всю ночь. “Как тебе?” спросил парень, надев серьгу. “Вам подходит. Золотой хорошо сочетается с вашими блондинистыми волосами, а зеленый не режет глаза на фоне бледной кожи, как бы это делали те же красный или синий,” прокомментировал я. “А ты, я вижу, разбираешься в украшениях,” улыбнулся мой собеседник. “Совсем не разбираюсь,” ответил я, “для того, чтобы понять идет человеку что-то или нет, необязательно быть стилистом.” “Ну не знаю,” протянул Виртанен, “ты же носишь украшения, вот я и подумал что ты разбираешься.” “О чем вы?” не понял я. “Кольцо на цепочке,” пояснил парень, “ты все время держишь его у себя на шее.” “А, это…” произнес я, доставая из под рубашки серебряное колечко с гравировкой “Love”, “это обручальное кольцо отца. Единственное что от него осталось.” “Оу,” потупил взгляд мой сожитель, “извини. Не знал, что он умер. В интернете было написано что муж твоей матери жив.” “Муж матери жив, а папы давно уже нет,” пояснил я, “с тех пор как мне исполнилось двенадцать.” “Почему он умер?” поинтересовался парень. “Он был полицейским,” начал я, “преследовал художника на задании. У этого мерзавца был припрятан пистолет. Один выстрел в шею, не успевшая бригада скорой помощи и человек скончался. Умер как дворовая собака.” Виртанен сел рядом со мной на диван и положил руку мне на плечо. “Это я во всем виноват,” упорно сдерживая слезы, сказал я, “следуя стадному инстинкту, попросил на день рождения дорогой подарок. Вот откуда доктору и полицейскому взять денег на дорогущий горный велик? Вот папа и стал много работать. Это дело с художником сначала хотели дать другому офицеру, но отец настоял на том, чтобы задание досталось именно ему. Надеялся получить премию, а в итоге получил пулю в горло.” “Не вини в этом себя, Хрис,” попытался успокоить меня мой сожитель, “во всей этой ситуации виновато лишь правительство, давшее твоим родителям низкооплачиваемые должности. Сами выбирают людям работу, при этом не сделав все зарплаты одинаковыми.” Я лишь качнул головой в ответ. “Мать тоже та еще сволочь,” продолжил рассказывать я, “стоило отцу умереть, как она себе нового жениха нашла.” “Ты поэтому ее так не любишь?” спросил мой собеседник. “А что, мне ей спасибо за это сказать надо было?” ответил вопросом на вопрос я, “тем более, этот ее новый муж никогда не относился ко мне как к сыну. Еще и бросил нас буквально через год.” “Может помиришься с мамой?” задал вопрос парень. “Как?” спросил я, “вернуться в город и прийти к ней домой?” “Да, ты прав…” вздохнул Виртанен, “я попробую найти способ организовать вашу встречу если хочешь.” “Нет,” отрезал я, “в этом нет необходимости. Не хочу ее видеть.” “Как знаешь,” произнес мой собеседник, “но если передумаешь, дай мне знать.” “Не передумаю,” бросил я, “но все равно спасибо, Алан.” “Хочешь есть?” перевел тему Виртанен и не дождавшись моего ответа добавил, “конечно хочешь. Рис будешь?” Я утвердительно кивнул головой в ответ. “Тогда подожди меня здесь, скоро вернусь,” сказав это, парень встал с дивана и пошел в сторону кухни. Звуки падающих кастрюль уже давно не удивляли меня, а фраза “Палитра с черной краской” стала родной. Спустя двадцать минут, мой сожитель позвал меня на кухню. Мы благополучно поели и мне предложили зеленый чай. Я согласился и уже через пять минут мы спокойно пили травяной отвар в полной тишине. Я чувствовал себя неловко, ведь Виртанен стал первым, кому я рассказал свою семейную историю. С другой же стороны, на душе полегчало. Неужели было достаточно просто поведать кому-то о своих переживаниях, чтобы мне стало легче?       В какой-то момент, дверь в дом содрогнулась от беспощадного избиения. Мой сожитель пошел смотреть кто пришел, а я в свою очередь решил не высовываться. Стоило парню впустить гостя, как та забегала по всей квартире ища что-то, пока не наткнулась на меня, сидящего на кухне. “Любовь моя!” крикнула девица. “Здравствуйте,” коротко бросил я, лихорадочно соображая куда мне спрятаться. “Как ты мог оставить меня одну с детьми?!” снова завела свою шарманку барышня. “Да нет у нас никаких детей,” настаивал я. “Значит детей для него не существует, жене он врет, да еще и спит в доме с каким-то мужиком!” сделала для себя выводы девушка. Я решил больше ничего не говорить, так как был уверен, что все мои слова будут использованы против меня. “Адачка,” обратился к ней Виртанен, “почему ты так уверена, что у вас есть дети?” “Мне рассказывали, что процесс делания детей приятный, требует согласия обеих сторон, а также там есть активы и пассивы. Ну чем не стрижка?” абсолютно серьезно произнесла барышня. “Адачка, это не так работает,” глупо улыбаясь, сказал парень. “То есть у нас нет детей?” расстроенно спросила Ада. “Не-а,” покачал головой мой сожитель. “Сколько вам лет?” поинтересовался я у девушки. “Спрашивать женский возраст неприлично,” отмахнулась та. “Ей девятнадцать,” ответил за нее Виртанен. “Мне кажется в этом возрасте уже нужно знать откуда берутся дети,” прокомментировал я. “Видимо, родители ее слишком сильно оберегают,” ответил парень. “Эх,” вздохнул я в ответ. “Адачка,” позвал мой сожитель, указывая в окно “смотри, там идет прекрасный молодой человек с роскошными длинными волосами!” “Где?!” спросила девушка выбегаю на улицу. Виртанен в свою очередь, закрыл дверь на все замки. “Фух, спасены,” выдохнул парень. “Больше дверь так бездумно не открывай,” сказал я. “Слушаюсь,” произнес мой собеседник, плюхаясь на стул напротив меня.       После этого чем мы только не занимались. Играли в настолки, пили чай, разговаривали. Когда часы показали пять тридцать вечера, Виртанен объявил сборы. Дав мне одежду, которую купил на распродаже и сказав, что она моя, он приказал мне одеться поприличнее, как никак в театр идем. В пять сорок-пять, мы вышли из дому и направились в неизвестную для меня сторону. Мы дошли до огромного сверкающего здания. Войдя внутрь, Виртанен потянул меня в нужный зал, предварительно отдав билеты контроллеру и мы стали ждать начала выступления. Спустя пару минут, на сцену вышли люди в белых нарядах. Затем, зазвучала музыка, заискрились прожектора и танцоры наконец начали свой номер. Их движения были наполнены грацией. Передвигаясь с неповторимой гладкостью, они создавали то, что называется танец. Это завораживало, было невозможно оторвать глаз. Мне стало интересно, сколько лет они потратили, чтобы достичь подобных высот. Спустя некоторое время, на сцену вышли Мишель с Михаэлем. Не смотря на то, что в жизни они готовы были убить друг друга, в танце они смотрелись максимально гармонично и синхронизировано. Каждое па девушки находило себе пару в движениях парня. Будто любовь руководила ими.       Выступление шло два часа и закончилось громкими аплодисментами со стороны публики. По дороге домой, Виртанен расспрашивал меня о том понравился ли мне танец, но прямого ответа я так и не дал. Когда мы пришли, я уже хотел лечь спать, но потом вспомнил о том, что нужно проконтролировать, чтобы мой сожитель тоже лег во время. “Ты сейчас рисовать пойдешь?” спросил я. “Да, а что?” поинтересовался парень. “Я с тобой,” произнес я, следуя за Виртаненом в его комнату. “С чего вдруг такая тяга порисовать со мной?” с улыбкой спросил мой собеседник. “Нужно проследить, чтобы ты лег спать,” пояснил я, “а находясь в своей комнате, я этого сделать не смогу, посижу у тебя.” “Как мило с твоей стороны,” сказал парень, заходя в свою комнату и беря художественные принадлежности. Картина с котом и часами уже не находилась на мольберте, что привлекло мое внимание. “Ты уже закончил ту картину с котом?” спросил я. “Да, прошлой ночью,” ответил Виртанен. “Тогда нужно развесить часы по местам,” решил я. “Нужно бы,” согласился мой сожитель. Я смотрел как он рисует ровно до одиннадцати часов, а затем заставил сложить все художественные принадлежности и лечь спать. Я сидел в его комнате, пока не убедился, что Виртанен заснул. После, я направился в свою спальню, где смог лечь в кровать со спокойной душой.