***
Слишком больно разбиваться. Попросту невыносимо, когда ты падаешь, при этом рассыпаясь на тысячи кусочков, состоящих из одного цельного стекла. Это месиво, наверное, невозможно собрать заново. Наверное, невозможно. Наверное.***
Высота всё больше и больше захватывает сознание парня в свои цепкие оковы, полностью подчиняет его разум себе. Она заставляет концентрироваться лишь на том, что находится внизу, у него под ногами. Высота внушает то, что другого выхода у него нет и быть не может. Спрыгнуть – это единственное спасение, именно оно поможет избавиться от всех мыслей, блуждающих в голове Саши. Нежный голос бездны успокаивает и заманивает к себе. Он так сильно похож на голос любимой мамы, которая будто бы сейчас укладывает своего сыночка спать. Ей хочется, чтобы её малыш закрыл глазки и отправился в царство морфея, но на самом деле это выглядит так: она изнемогает от желания, чтобы Саша спокойно опустил веки на уставшие и красные от слёз глаза, вздохнул воздух полной грудью, расслабил ладошки и посильнее оттолкнулся ими, уходя из этого мира навсегда. Зачем таким людям жизнь? Человек с таким душевным состоянием просто не может находится в этом мире, ведь он полностью исчерпал себя. Саша — это лишь жалкое подобие человека, которое,к тому-же, было просто опустошено. Для таких, как он, совершенно не имеет значение ни одно событие, происходящее в жизни. Эти люди не живут, нет, они существуют, прямо как растения, и никак иначе. Существуют в облике человека, не имея внутри абсолютно ничего, лишь глубокую пустоту. Обычная, фарфоровая большая кукла, не имеющая души, не способная чувствовать что-либо в какой бы то ни было ситуации. Зачем мучить этот мир своим присутствием в нём?***
Тишина. На улице на столько тихо, что Головин слышит собственное замедленное сердцебиение. Не слышно даже писка комаров, стрекота сверчков — ничего. Такое спокойное состояние природы нарушает глухой звук: удар тела о холодный бетонный тротуар. Бездна победила. Она ликует от счастья, ведь только что нагло забрала этого ребёнка себе и теперь сделает всё возможное, чтобы оставить его у себя навсегда. Высоте придётся приложить все свои усилия, которые только сможет, дабы пополнить свою коллекцию несчастных подобий людей, убивающих себя морально, да и физически, теперь тоже. Она считает, что спасает их, забирая к себе. В её объятиях никто больше не сможет причинить им вреда и боли, никто больше не посмеет применять к ним моральное насилие, ни у кого это сделать попросту не получится. Теперь они — её маленькое сокровище, которое она будет бережно хранить. Этого ей, само-собой, всегда будет катастрофически мало, поэтому она с новой силой будет заманивать к себе всё новые и новые лица, всё новые и новые драгоценности. И снова на улице не слышно ни одного звука. Тишина.***
Бесконечные белые коридоры, множество поворотов, через которые можно попасть в абсолютно любую часть здания. Количество палат на каждом этаже не поддаётся счёту, их,на самом деле,очень много, ведь это самая большая больница, которая только есть в Москве. Каждый коридор сейчас окутан полумраком, лампы отключены или совсем слабо светят, чтобы не мешать сну пациентов, у которых зачастую может быть открыта дверь, ведущая из палаты в общее пространство. Некоторые же световые устройства неприятно моргают, при этом поскрипывая, что нарушает сон некоторых посетителей. Сотни больных людей разных возрастов и пола сейчас спокойно, или не очень, спят. Некоторых, кого мучает бессонница, в данный момент сидят в коридоре на твёрдых лавочках, думая о себе, о своей жизни, о проблемах, которые мучают их. Эти люди пытаются занять себя хоть чем-то. Также на этажах находятся много постов, в которых сидят медсестры. Их количество велико, ведь людям может понадобиться помощь в любое время дня и ночи. Некоторые из них подходят к своей работе более ответственно, поэтому не спят, проходят по коридорам, проверяя: не стонет ли кто-нибудь от боли или же зовёт на помощь. Зачастую ими являются молодые работники больницы, которые очень переживают каждую смену. Кто-то же из них уже устал от рабочих будней, особенно, если они работают часто в ночную смену, и просто тихо сопят на отведенных им кроватях. Так ведут себя работники, которые уже в более приклонном возрасте или же те, кому просто всё надоело, как бы это печально не звучало. Почти все этажи погружены в сон, кроме одного, на котором находятся множество операционных. Этот ярус никогда не спит. Вместе с ним неподвластны сну и опытные врачи, которые прямо сейчас борются за жизни людей. Они пытаются всеми силами помочь им в том, чтобы те продолжили своё существование в этом мире. Над палатами, в которых сейчас проходит операция, загорается красная табличка, привлекающая к себе внимание любого. Этот цвет предупреждает о том, что просто так туда зайти нельзя. Сейчас комнат, над которыми сияет красный свет, всего лишь три. В одной из них врачи борются за жизнь Александра Головина. Станислав Черчесов и ещё несколько людей из тренерского штаба ждут хотя бы какой-то новости о состоянии младшего за пределами операционной. Такого сильного волнения не испытывал ещё никто из них; ни один не может найти себе места. Многие мечутся по длинному белому коридору, покусывая ногти на пальцах, дабы хоть как-то успокоить нервы, что выходит, на самом деле, не особо хорошо. Главный же тренер сидит на мягкой лавочке и держится большими кистями рук за голову. Он чуть не дрожит от того, что испытывает внутри. Для него остаётся загадкой то, почему Саша это сделал? Что его надоумило на это? Вопросы остаются без ответов, что ещё больше пугает Черчесова. Он человек верующий, поэтому сейчас шёпотом произносит различные молитвы, прося Бога о том, чтобы тот, в свою очередь, помог самому младшему члену команды выкарабкаться. Главный тренер сборной невероятно надеется на то, что с футболистом всё будет хорошо, что у Саши всё получится, и он сможет победить на этом ринге против безжалостной смерти. Ведь он сможет? А главное, хочет ли сам этого?***
В отеле не спал никто. Все невероятно переживали за Сашу и его тяжёлое состояние. Любой был зол и обеспокоен тем, что тренеры не взяли их с собой в больницу, ведь сейчас каждый игрок хотел быть там, рядом с Сашей, как можно ближе к нему, поддерживать его мысленно, зная то, что он буквально за соседней стенкой. Они, конечно же, делали это и в отеле, но всё равно очень хотели находиться поближе к младшему. Больше всех не мог найти себе места сосед Головина — Рома Зобнин. Он метался по всему этажу, а в самом конце яруса подходил к тому злополучному общему балкону, с которого спрыгнул Саша. Парень совершенно отказывался верить в произошедшее. Головин настолько сильно убил себя изнутри, что решился на такой шаг? «Я ведь просил его о том, чтобы он не творил глупостей. Просил о том, чтобы он подумал обо всех нас, о том, что будем чувствовать мы, если он вдруг решит что-то сделать. Какой же я эгоист! Я думал в первую очередь о себе, о своих чувствах. Как я мог допустить, чтобы наш младшенький совершил такое?», – мысли невероятным потоком блуждали в голове Зобнина. Они были настолько правдивы, а вместе с тем ужасны, что Рома просто не смог сдерживать больше слёз. Он сел на пол в общей комнате, в которой находились все члены команды, закрыл лицо ладонями и начал тихо всхлипывать. Всё ребята знали о их очень тесной связи с Ромой. Он был для Саши фактически старшим братом, поэтому некоторые из парней подсели поддержать Зобнина в такой трудной для всех них, а в особенности и для него, ситуации. Но долго это не продлилось, ведь человеком, севшим справа от плеча защитника, оказался Черышев. Кареглазый быстро убрал от лица влажные после слёз ладони и как можно сильнее сжал их в кулаки. Проходит буквально доля секунды, и удар уже приходится на левую скулу Дениса. Последний сильно морщится от боли и тихо, жалобно скулит, поднося к ушибленному месту ладонь.Черышев не успевает опомниться, как по новой в его нос ударяет сильная рука. В глазах мутнеет, не получается собраться с мыслями, а кровь из правой ноздри уже стекает вниз по лицу, попадает прямо на белую футболку, пропитывая какую-то её часть алым цветом. Парни, быстро отойдя от недолгого шока, сразу же подлетели и начинали оттаскивать Рому от Дениса, дабы не дать этой драке возможность развиться. — Это ты во всём виноват! Сука! Из-за тебя он это сделал, тупой ты мудак! — кричал в порыве гнева Зобнин, брыкаясь в руках своих сокомандников. Ему так и хотелось вырваться и с новой силой приложиться кулаком к этой мразотской роже, как считал сам парень. Он явно был не в состоянии спокойно разговаривать, поэтому парни отводят его к раковине, давая умыться холодной водой, тем самым приводя себя в порядок. В то же самое время другие члены команды помогают Денису остановить сочившуюся кровь из носа. Немного позже Рома сам подходит к Черышеву и с тяжёлым вздохом озвучивает: — Ты — моральный разложенец без принципов. Тебе жить с тем, если он умрёт. Это будет целиком и полностью твоя вина. Я обещаю, если он не выживет, то я просто убью тебя. — Рома, я понимаю твою реакцию, — прикусывая нижнюю губу, произносит Черышев, в голове стараясь подобрать необходимые слова. — Я обещаю, что поговорю с Сашей на эту тему, как только он поправиться и придёт в себя, — он чувствует на себе недоверчивый взгляд со стороны Зобнина и тяжело выдыхает. — На самом деле, я вообще не хотел, чтобы это зашло всё так далеко, — глазами бегает по номеру, пытаясь найти хоть какую-то поддержку, способную успокоить его нервозность. –Он мне нравится... Даже очень, Господи... — Голос предательски дрожит. — Просто я не думал, что вообще может так получится. Я хотел проверить то, насколько его чувства правдивы, что он будет чувствовать тогда, когда я буду проявлять какие-то знаки внимания в сторону Марио. Я не мог даже представить, настолько я много значу для него. – Он говорит очень тихо, потому что невероятно переживает. По щекам бегут слёзы, которые полностью заполонили голубые глаза Черышева. Только сейчас к нему приходит осознание того, что он сделал с этим парнем. От этого сердце попросту замедляет свой ход, покалывания в нём учащаются, от чего все органы внутри Дениса сильно сжимаются. «Саша, пожалуйста, живи. Завтра я всеми возможными способами буду пытаться попасть в больницу, поближе к тебе. Я больше никогда не отпущу тебя. Никогда. Я помогу тебе заново возродиться", — собственные мысли губят его ещё больше.***
Запах лекарств проникает в нос Дениса и других самых близких Саше ребят, которым позволили, наконец-то, приехать к нему в больницу. На плечи каждого накинут белый халат, также на ногах присутствуют бахилы; без всего этого одеяния парней не пропустили бы дальше. Ребята поднимаются на четвёртый этаж, на котором находятся операционные. Состояние Головина нестабильно, поэтому его пока не стали переводить в обычную палату. Переступив через порог двери, вход через которую позволял оказаться на четвёртом на этаже, Денис, увидев главного тренера сборной, разговаривающего с врачом, со всех ног побежал к нему. — Как он? Что сейчас с его состоянием? — вопрос был адресован доктору. — Операция была крайне выматывающей и тяжёлой, но прошла успешно. Сейчас состояние Александра налаживается, он спит, восполняет потерянные силы. — Мне нужно его увидеть, пожалуйста, я умоляю вас, — Денис говорил эти слова с большой надеждой в глазах. Ему просто было необходимо увидеть своего мальчика. Да, теперь он мог назвать его «своим». За эту ночь он осознал то, какого человека чуть не потерял; теперь он будет стараться вернуть его доверие к себе. Саша нужен ему. Он нуждается в этом мальчике. — Он спит, не положено. — Я зайду на 5 минут, умоляю. Пожалуйста, разрешите. Я сделаю всё, что угодно, — надежда прямо сейчас ускользала из рук Дениса, поэтому в глазах непроизвольно стали собираться слёзы. Врач не был слишком опытным, чтобы привыкнуть к такому поведению близких людей человека, который перенёс операцию, поэтому проявил человечность и сказал: — У вас 5 минут.***
Зайдя в комнату, первым в глаза бросается обилие разных экранов с правой стороны от кровати Саши. На каждом видны цветные иероглифы, принадлежность которых для Черышева остаётся загадкой. Он слышит писк аппарата, через который можно понять, сколько делает ударов сердце Головина и то, какое у него сейчас давление. Звук, будто молоток, бьёт по вискам Черышева, заставляя его задуматься о том, что то самое сердце, виртуальный звук которого он сейчас слышит, чуть не перестало биться сегодняшний ночью именно из-за него. Именно из-за его непонятного поведения и совершенно глупых действий. Теперь страдает не только младший, но и Денис. На него всё это давит настолько сильно, что его тело всё встряхивает в невидимых судорогах, части тела перестают слушаться их обладателя. Сашу Денис пока не видел. Его кровать находится за ширмой, за которую, честно говоря, Черышев просто боится заходить. Он боится того, что случилось с Головиным после этого падения. Он боится увидеть то, до чего довёл зеленоглазого своими же действиями, своими словами, то, к чему подтолкнул сам. Перейдя этот некий барьер в виде ширмы, его взгляд охватывает лежащего на кровати Александра: многие части тела перевязаны и, по всей видимости, находятся в гипсе. Слева от Головина стоит капельница, обеспечивающая внутривенное вливание необходимого лекарства. На его груди находятся очень много неизвестных Денису датчиков. Взгляд поднимается на лицо Саши и встречается с чужим. Он не спит, а прожигает Черышева своими изумрудными глазами, целиком и полностью. Денис, не задерживаясь, подходит к кровати младшего, берёт его руку в свою и наклоняет голову, дабы поцеловать кисть своего мальчика. Он делает это очень долго и трепетно, не торопясь, пытаясь подарить каждому участку кожи руки поцелуй. Только после этого он снова поднимает свои небесно голубые глаза, прямиком цепляя взгляд младшего. Черышев долго смотрит на него, не решаясь что-либо сказать, но так ведь не может продолжаться вечно. — Я ненавижу себя за то, что сделал с тобой, — шепотом начинает он. — Ко мне пришло осознание того, настолько ужасно я поступал с тобой всё это время, к сожалению, очень поздно. Я, признаюсь, пытался делать всё это специально, чтобы зацепить тебя, но я правда не мог себе и представить, что может произойти что-то подобное... Саша, у меня нет ничего с Марио, я попросил его всего-лишь подыграть мне. — Первая слеза, за которой уже вот-вот побегут новые. — Я осознал то, настолько ты мне дорог, когда чуть не потерял тебя. Я не находил себе места всю эту ночь, не смог сомкнуть и глазу, — глубокий вздох, а за ним не менее глубокий выдох. — Ты мне нравишься. Когда я смотрю на тебя, то вот здесь, — он указывает на сердце, — начинает болеть. Я пойму, если сейчас ты скажешь мне, чтобы я ушёл и никогда больше не появлялся в твоей жизни. На самом деле пойму и сделаю это, если тебе будет так лучше, если ты будешь счастлив, что не увидишь моего ужасного лица никогда больше рядом. Пожалуйста, скажи, чего ты хочешь? Я сделаю всё, малыш, — последнее слово Денис произнёс очень тихо, боясь спугнуть этим младшего. Но Головин услышал его. Его слуховой аппарат уловил это слово, и из его глаз стали течь слёзы. — Малыш, пожалуйста, не плачь. Я могу уйти, если ты хочешь, только не плачь. — Черышев подушечками пальцев провёл под глазами Саши, смахивая с его красивого лица эту ненужную влагу. — Я не хочу, чтобы ты уходил теперь. Останься со мной. — Говорить было крайне тяжело, поэтому Саша жутко хриплым голосом с трудом произнёс это. — Только скажи, и я останусь с тобой навсегда. Буду рядом всю жизнь, ты только скажи. — Навсегда? — Навсегда.