Темные времена для Гермионы Грейнжер

Никто и не ожидал, что результат будет достигнут в ближайшее время. Только спустя три дня в газетах напечатали о пресс-конференции, через неделю пришлось дать небольшое интервью журналисту, но ничего нового в нем не было, только переделанные фразы, которые больше не имели подтекстов или двойного смысла. Прошел месяц, Гермиона жила в поместье, но никуда она не торопилась и не рвалась, даже в поле не вышла, куда так хотела после пресс-конференции. Дни она проводила в библиотеке, в саду, помогая Гернку ухаживать за садом, и просто прогуливалась по окрестностям. Все стало каким-то привычным, будто она тут жила и до всех событий. Но ей было неимоверно скучно. Гермиона догадывалась, что жизнь домохозяйки она не потянет, ей нужно постоянно работать, преодолевать препятствия и достигать новых вершин, а не ухаживать за цветочками. Долохов же приходил все реже и реже, приносил газеты, вкратце рассказывал обстановку в мире, которая изо дня в день налаживалась и нормализовывалась, будто и сам мир уже почти привык к новым порядкам. У самого Долохова работы прибавилось. Он все еще ездил с проверками в Азкабан, теряя там все позитивные эмоции, которых было и без того мало. Он работал с журналистами по поводу высказываний мисс Грейнджер, и проделанная работа давала свои плоды. Он все чаще встречался с Темным Лордом, которого все теперь называли просто «Лорд», по поводу все той же мисс Грейнджер. Все дни его были заняты, но все это было ради успеха, который вот-вот должен был прийти. Однажды он даже заглянул в газету по продажи земельных участков и домов, присмотрел неплохой домик в пригороде Глазго, в который сможет переехать мисс Грейнджер после признания Лорда в ее покорности и преданности новому уставу мира. С каждым днем солнце все чаще скрывалось за тучами, возвращаясь в свой привычный английский распорядок. В этот день было облачно, дождь с каждым часом угрожал все убедительнее. Гермиона и Долохов сидели за обеденным столом, заканчивая трапезу. Их совместные приемы пищи в последнее время можно было пересчитать по пальцам одной руки Питера Петтигрю. Долохов выглядел по-домашнему, но для Гермиону даже такой вид был приемлем для выхода в свет. Они сидели молча, не проронили за обед ни слова, за исключение дежурных «Добрый день» и «Приятного аппетита!». Гернк бегал за приборами, новыми блюдами и убирал пустые тарелки и кружки, как всегда впрочем. — Сегодня я закончила разбирать вашу библиотеку. — Гермиона нарушила эту мертвую тишину. — Нужно поручить было эту работу Гернку, у него много свободного времени, я думаю. — Он оторвался от рассматривания картины на стене и направил холодный взгляд на Гермиону. — Гернк большую часть дня проводит в саду, свободного времени у него как раз немного. — В саду он делает бесполезную работу. Скоро осень и цветы завянут. — Да, примерно так происходит каждый год. Получается, цветы вообще не стоит сажать. — Я не обесцениваю ваш труд и труд моего эльфа, мисс Грейнджер. Я говорю, что без цветов моя жизнь будет ровно такой же, как и с ними. — Кто бы сомневался. Так вот, в вашей библиотеке много довольно интересных экземпляров. История рода Долоховых впечатляющих размеров. — Только не говорите мне, что прочитали ее всю. Даже мне не удалось за всю жизнь осилить этот талмуд. — На самом деле, все описания родов весьма скучные, но тут я даже на середине втянулась. Ваш род, на сколько мне известно, один из древнейших в истории. Столько времени прошло, как же вам удавалось сохранить чистоту крови? — Ответ на этот вопрос она знала, но все же с некой издевкой спросила об этом Долохова. — Кровосмешение имело место быть, все чистокровные семьи в родственных узах друг с другом. — Ну или некоторые просто не распространялись о запятнившихся предках. — Вам все хочется усомниться в чистоте крови? Пусть я буду даже полукровкой, что это меняет? Мои родители — волшебники, их родители — волшебники, мои предки, жившие за сотни лет до моего рождения — волшебники. — А как же новые правила? Разве сейчас возможности напрямую не зависят от происхождения? — Для кого-то может и зависят, — он усмехнулся, но глаза остались такими же холодными, — но я слишком много сделал для того, чтобы меня нельзя было сместить с места только из-за подозрений в нечистоте крови. Мисс Грейнджер, вы не первая, кто читает истории родов, не первая, кто высказывает подозрения и догадки, но никто еще не доказал свои предположения, потому что нет возможностей. Что еще вы узнали о моей семье? — Что ваши предки жили в Российской Империи, но… — После революции переехали в Шотландию. — Была причина? — Да, расстрел королевской семьи, которую яро поддерживал Александр и Регина Долоховы. Они выбрали не ту сторону и поплатились. Александр начал строить поместье, закончил строительство уже его сын, то есть мой отец. — Кстати о поместье, я пыталась найти план дома, но не нашла. Здесь изначально планировалась тюрьма в подвале? — Изначально тут был винный погреб, особенно это было актуально для моего алкоголика деда. Но отец был противником спиртного… — А времена диктовали моду на домашние тюрьмы. Ваш отец был жестоким человеком? — Скорее жестким, но соответствовал своему времени. Насколько мне известно, повествование заканчивается на Александре? — Я дошла до дневников. Чтиво еще интереснее, оказалось. Как он умер? — Этот диалог начинает походить на допрос. Он погиб, когда служил Гриндевальду. — Хм, еще один неправильный выбор стороны? У вас это семейное. — Я в итоге сделала выводы и не ошибся. — Видимо, это камень в мой огород? Ваш выбор оправдался не с первого раза. — Какие чудеса порой творит верность. Что-то еще вы выяснили о моей семье или поговорим о выборе стороны? — Вторую тему мне поддержать не удасться, мой выбор оказался неудачным в какой-то степени. Их разговор прервал Гернк, который хоть и тихо, хоть и без умысла прервать своих хозяев, но все же вошел в зал. Долохов и Гермиона умолкли и посмотрели на эльфа, давая ему понять, что он не перебивает и может говорить. — Хозяин, сова принесла почту. Гернк положил их на стол в вашем кабинете. — Убери тут все. — Приказал ему Долохов и встал из-за стола. — Мисс Грейнджер, благодарю за этот расспрос, надеюсь, что вы и впредь будете столь же разговорчивы. Долохов ушел в свой кабинет, а Гермиона наблюдала, как Гернк убирает остатки еды и приборов со стола, протирает скатерть. Ей было неловко наблюдать, как эльф ростом меньше одного метра прыгает, чтобы вытереть каждый сантиметр обеденного стола, хотя посуду он убирал с помощью левитации, всего одним щелчком своих пальцев. Как удивительна магия эльфов и как мало изучена, никто не знает ее предел, возможно, даже сами эльфы, ведь они не могут навредить людям, даже если сильно захотят. Так все дело в ограниченности их магии или их посылах? Письма Долохову приходили только по важным вещам и от важных людей. Зачастую после них ему приходилось срываться с места и трансгрессировать туда, куда его пошлют. На этот раз письмо было подписано размашистым именем «Б. Лестрейндж», он приготовился пропускать все уменьшительно-ласкательные формы слов, которые никак не относилось к нежности и близким связям, а несли в себе скорее унижения читателя и возвышение автора. Беллатриса писала, что очень соскучилась и хотела бы навестить старого друга. Долохов не мог припомнить, когда они с ней стали друзьями и почему их отношения предполагают домашние визиты. Он скорее воспринимал ее появление здесь, как визит в зоопарк, все же мисс Грейнджер она особенно ненавидела, ее ненависть граничила с нездоровой любовью, поэтому Беллатриса так и скучала по тем, кого хотела бы медленно и мучительно убить. Гермиона же доставляла ей особый интерес, так как просто добраться до нее было практически невозможным, но она жаждала её мучений, не могла спокойно без этого жить. Просто так отказать в посещении было непросто, нужна очень веская причина для этого, весомее, чем то, что него в доме живет человек, смерти которого он ни в коем случае он не может допустить. Поэтому придется ответить таким же приторно сладким, наигранным приглашением на обед. Пусть Беллатриса придет, пусть совершит еще одну попытку подобраться к мисс Грейнджер и потерпит очередное фиаско, может хоть ненадолго успокоится. Антонин Долохов написал ответное письмо и передал его своей сове, та в тот же миг вылетела из окна. Долохов провожал ее взглядом и обратил внимание на сад, вид на который открывался из его окна. Его мать давно приспособила пустое место под пару клумб, но потом ее увлечение выросло до целой рассады разных цветов. Каждое лето она пропадала на заднем дворе, вечерами читала литературу о разных цветах и способах их выращивания, а днем претворяла в жизнь все то, что почерпнула из книг. Она никогда не пользовалась для этого магией, так как считала, что нужного эффекта она с ее помощью не добьется, что тут необходимо использовать только ручной труд. Оторвать глаз от сада было невозможно, в него было вложено столько времени и труда, а растения отдавали за это свою великолепную красоту. Когда Анна Долохова умерла, сад пришел в уныние. Антонин к тому времени уже закончил школу и путешествовал по стране, а его отец начал вести затворническую жизнь и не проявлял ни к чему интерес, особенно к каким-то цветам. Спустя много лет сад вновь заиграл буйством красок цветов, он не был настолько завораживающим, но это было много лучше, чем до недавних пор. Сейчас в саду сидели Гермиона Грейнджер и Гернк, эльф копался в земле, а девушка что-то ему рассказывала. Долохов решил спуститься и увидеть все своими глазами. Гермиона никогда не любила возиться в земле и к цветам ее никогда не тянуло. Сад просто занимал у нее много времени, которые и так шло слишком медленно, а других занятий было немного. Обычно она, разбирая библиотеку, находила какие-то тематические книги, а затем пересказывала все Гернку, который был искренне заинтересован в выращивании цветов, он в основном всем и занимался. — Отдаю должное, тут красиво. — Долохов напугал ее своим неожиданным появлением, он стоял, прислонившись к колонне, и наблюдал за работой Гернка, который тоже отвлекся. — Все же решили прийти. — Да, стало интересно, что происходит в моем поместье. — Не волнуйтесь, мой подкоп в другом месте. — Подкоп? Мисс Грейнджер, у вас какое-то увлечение придумывать самые сложные способы, чтобы уйти? — Это начинает все больше походить на манипуляцию, мистер Долохов. Когда родители говорят «делай, что хочешь», то после этого ничего делать не хочется. — Только если вы ребенок. — Что будет, если я уйду? — Обретете свободу, очевидно. — Знаете, я тут думала об этом. Я публично поддерживаю вашего диктатора, перехожу на его сторону, а потом что? Переезжаю в тихое место, в маленький домик в глуши, возможно даже магловской. А потом что? Живу и вздрагиваю от каждого шороха? Всматриваюсь в каждого прохожего, боясь увидеть там Пожирателя Смерти, который желал и до сих пор желает мне смерти? Да та же Беллатриса Лестрейндж, бьюсь об заклад, она спит и видит, как убьет меня. И я очень сомневаюсь, что ее что-то сможет остановить. — Я обещал вам сохранение вашей жизни, и я выполню свое обещание. — Ваши возможности распространяются только на ваше поместье, а может даже и на меньшее. — Вы мне доверяете? — Не до конца. Я не понимаю ваших мотивов. А вы мне доверяете? — Мое доверие выражается в моих действиях, мисс Грейнджер. Даже несмотря на то, что вы не так давно напали на меня, я верю, что это не произойдет вновь. День прошел ровно так, как и вчерашний, как и позавчерашний, как и любой другой. Ночь была тихой и теплой. Гермиона проснулась с первыми лучами солнца, который с каждым днем все позже и позже достигали ее окна. На стуле как обычно была приготовлена чистая одежда и новая книга. Гермиона всегда пыталась проснуться раньше Гернка и застать его за этой рутиной, но все никак не удавалось это сделать. Что-то было новым в сегодняшним дне, что отличал его от других. Гермиона подошла к письменному столу, вещи на котором были всегда прибраны. На нем лежала записка, на ней аккуратным, каллиграфическим почерком была надпись «Доказательство моего доверия», а за ней в бархатном продолговатом футляре лежала волшебная палочка, принадлежавшая когда-то Анне Долоховой.