Темные времена для Гермионы Грейнжер

Конечно, Беллатрисы Лестрейндж не было рядом, как и других знакомых Пожирателей смерти, за исключением Долохова. Зато была Амбридж. Зачем она здесь — непонятно. Была собрана пресс-конференция, зал уже был полон журналистами, которым обещали интересного гостя с ошеломляющим заявлением. Их будто собрали в цирке, в программе которого ожидалось выступление редкого экзотического животного. Шум, гам, все друг с другом общаются. Это мероприятие для них обыденность, а вот для Гермионы все в новинку. Их еще не запустили в зал, никто их не видел, чтобы не нарушать таинство имени гостя. У Гермионы вспотели ладони, ее всю трясло от волнения, но виду она не подавала. Холодный рассудок, холодный рассудок, повторяла она про себя, нужно показать им всем, что все в порядке, что ты — одна из них. Быть одной из них ей не хотелось, но она принимала эту участь, нехотя, но принимала. Долохов куда-то ушел, но к этому времени уже возвращался обратно. Он сел рядом с Гермионой, настороженно посмотрел на нее и заговорил: — Вам не обязательно это делать. Вместе с бровями у Гермионы, кажется, поднялись в удивлении все органы. В каком это смысле «не обязательно»? — У нас с вами договор. — Я могу рассмотреть другие условия. — И все же, вернуть ваше доверие полностью я могу только этим способом. — Признайтесь себе, вы не желаете этого? — Возвращать ваше доверие? — Это было бы совсем лестно для меня. — Он усмехнулся. — Вы не по доброй воле собираетесь публично встать на нашу сторону. Это похоже на насилие с нашей стороны. — А смысл тогда жить без этого публичного признания? Ну, вышла бы я через пару дней из вашего подвала-тюрьмы, а потом жили бы как раньше. Все равно я бы чувствовала себя пленницей, а тут хоть для публики я не буду такой казаться. — Из моего подвала-тюрьмы вы бы отправились в азкабан, поэтому не стоит меня недооценивать. — Мы же оба знаем, что это не так. Молодой человек вышел из конференц зала и жестом пригласил Гермиону войти. За ней прошла и Амбридж, которая осмелилась лишь унижающим взглядом оценить Гермиону и ее положение в обществе. Гермиона помнила, будто это было вчера, как Амбридж судила волшебницу за ее магловское происхождение. Гнев и ярость переполняли ее тогда и сейчас, вот только сейчас она научилась остывать свои чувства и запирать разум на замок. Они втроем вошли в зал, наполненный журналистами. Все тут же повскакивали со своих мест, увидев знаменитую волшебницу из другого лагеря. Начался гам, каждый пытался перекричать других, задать самый каверзный вопрос, чтобы написать громкую статью и получить за нее хорошую сумму денег. Каждый из журналистов сгорал от счастья, что именно ему редакция поручила посетить эту пресс-конференцию, золотая жила сверкала, только занеси над головой кирку, и она будет твоей. Мужчины в форме охранников начали успокаивать толпу, которая, не с первого раза, умолкла и создала мнимый порядок. «Как на пороховой бочке, — подумала Гермиона, — одно мое слово, и вспыхнет всё и все. Палочки у меня нет, а значит и азкабан может пополниться еще одним заключенным. Хочу ли я этого?» Молодой человек, который пригласил их в зал, представил журналистам объекты их внимания, Амбридж что-то промяукала своим сладким высоким голоском, что-то похожее на приветствие, но Гермиону все равно чуть не вывернуло наизнанку. — Как вы можете догадаться, — Амбридж всегда начинала речь с этих слов. — Перед вами сидит Гермиона Грейнджер, в прошлом ближайший сторонник Гарри Поттера, единственный сторонник, который выжил и, как вы можете заметить, сидит без охраны, наручников и других ограничителей. Мисс Грейнджер, — Гермиона даже не хотела смотреть на нее, — расскажите нам, как так получилось, что Вы, имея такую противоречивую репутацию в наше время, находитесь в такой, позволю себе сказать, свободном положении. — Я долго решалась выйти в свет, — Гермиона начала свою наполовину заготовленную речь, игнорируя вопрос Амбридж. Все Прытко Пишущие перья вдруг начали работать, а те журналисты, лишенные данного приспособления, взяли в руки свои самые обыкновенные перья, — на то было много причин. Одна из них, разумеется, мое положение в прошлом, из которого вытекает нынешнее. Как вы можете догадаться, миссис Амбридж это уже сделала, я полностью свободный человек. — Кисть Долохова чуть заметно дернулась. — Я долго пыталась свыкнуться с мыслью, что мой прошлый мир и моя прошлая жизнь в прошлом, извините за тавтологию. Но я сделала вывод, что иначе моя жизнь будет просто невозможна. Ваша команда по Квиддичу когда-нибудь проигрывала? — Все резко погрузились в свои мысли от этого отхождения от темы. — Проигрывала так, что было невозможно дальше бороться за первое место. Тогда и играть нет смысла. Но ваша команда продолжала играть, ведь даже при новом раскладе можно занять высокое место. Не то, к сожалению, которое она хотела в начале сезона, но это тоже будет хорошим результатом. Моя команда проиграла, но она должна, скорее даже обязана признать нового победителя. Я признаю и готова играть по его правилам. — По глазам журналистов Гермиона понимала, что начала нести бессмыслицу, но нужно было продолжать уверенно говорить эту бессмыслицу. — На данный момент я признаю победу Лорда Волдеморта, признаю новые законы, новые порядки и все, что изменилось с тех пор. Я готова идентифицировать себя с нынешними последователями нового мира. Спасибо. Аплодисментов она точно не ожидала. Долохов, разумеется, поддержал ее, Амбридж сидела тихо и глупо улыбалась, наблюдая за толпой. Молодой человек дал сигнал журналистам, чтобы они по-одному начали задавать вопросы. — Калеб Клири, газета «Новости волшебного мира». Всем известно, что Вы маглорожденная волшебница, мисс Грейнджер, как вы планируете мириться с этим фактом и с тем, что ваши права сейчас несколько… ущемлены? — Как мне мириться с тем, что я маглорожденная? Ну, никак, я ведь ничего с этим сделать не могу. А по поводу угнетения, по моим наблюдениям, угнетение маглорожденных было и всегда будет. У чистокровных и полукровных волшебников всегда будет преимущество, поэтому, в целом, ничего и не поменялось. — Мисс Грейнджер, — продолжал Калеб Клири, а на него нетерпеливо смотрели другие журналисты, которые тоже хотели задать вопросы, — слышали ли вы о разработке новых законов, касаемых маглов, у которых родится волшебник? — Слышала. Вы хотите знать, что я о них думаю? Я уже сказала, я буду принимать новые правила игры, и мое отношение к ним не имеет для этого значение. — Ванесса Прауд, «Спелла». Не так давно ходили слухи, что вы нашли убежище у мистера Антонина Долохова, в каких отношениях вы были с ним до Второй Магической Войны? — Этот вопрос не относится к теме сегодняшней пресс-конференции. — Долохов перехватил ответ Гермионы. Она же про себя посмеялась над глупостью вопроса. Остальные журналисты задавали одно и то же, но разными словами формулировали свои вопросы. Гермиона тоже старалась отвечать одно и то же, но разными словами. Амбридж все продолжала глупо улыбаться и отыгрывать роль мебели. Долохов иногда поглядывал на охранников, журналистов, но в основном разглядывал свои пальцы и поправлял запонки, ему было явно некомфортно в данной обстановке. Спустя три часа Долохов встал и оповестил всех, что пресс-конференция закончена, так как практически каждый журналист сумел пообщаться с Гермионой, да и вопросы были однотипными. — Ну как? — Спросила Гермиона у своего надзирателя, когда тот молодой человек вывел их из зала в коридор, где они сидели перед пресс-конференцией. — По совокупности всего сказанного, могу сказать, что не плохо. — Неплохо? То есть на троечку? Просветите, что же я не так сказала, мистер Долохов? Антонин Долохов огляделся, убедился, чтобы никто их не слышал, подошел к Гермионе чуть ближе, она даже могла ощущать запах жвачки, которую он жевал в последние пятнадцать минут. — Нужно было подготовить для вас более подходящий ответ на вопрос о законах о детях маглов. Я думал, вы смягчите углы… — Вам не кажется, что было бы странно, что я ни с того, ни с сего начала бы радоваться тому, что таких как я будут забирать от родителей и отдавать в приюты, а самим маглам стирать память? — Хорошо, допустим, что вы решили проявить свои таланты стратега и постепенно восхищаться планами Темного Лорда. — Что еще? — Нетерпеливо перебила она его. — Ваша аналогия с квиддичем была немного неуместной. — Я не хотела напрямую говорить, что все, принимайте меня в Пожиратели Смерти. По-моему, хорошая аналогия, понятная. — Есть одно «но». — Долохов придвинулся к ней еще ближе. — После провального сезона наступает следующий. — Теперь его губы были ровно напротив ее уха. — И тогда команда будет вновь пытаться занять первое место, свергнув чемпиона. — Прошептал он. — Не думаю, что кто-то понял это. — Гермиона отодвинула от него и восстановила нормальную дистанцию. — Так, я свою часть сделки выполнила, теперь ваша очередь. — Напомните, в чем состояла моя часть? — Вы мне доверяете? — Нет, но буду делать вид, что доверяю. — Мне, откровенно говоря, большего не надо. — Как будете распоряжаться своей свободой, мисс Грейнджер? — Свободой? Мы же договаривались только на восстановление предыдущих правил и уставов: я живу в вашем поместье, никуда не хочу, ни на кого не гляжу. — Вы поддержали закон, не полностью, но начало положили. Я вам обещал, что если это произойдет, то Темный Лорд дарует вам… — Независимость от вашего протектората? — Именно так. Постарайтесь сдержать свою радость. Конечно, это не произойдет прямо сейчас, газеты еще должны напечатать статьи, выйти в тираж, люди будут разносить слухи и только тогда можно будет о чем-то говорить, но, в любом случае, ваше дело выигрышное. — Будете скучать по мне, мистер Долохов. — Всенепременно, мисс Грейнджер. Придется, я думаю, даже взять себе в качестве новой пленницы какую-нибудь заключенную из Азкабана. — Я даже завидую ее новой обстановке. — Куда пойдете в первую очередь на вашей свободе? — В поле. — В поле? — Да, за последние месяцы и у меня была жуткая нехватка свободного пространства.