Пепельный жемчуг резонного мира

Стены этого заведения Чонгуку всегда казались чересчур специфическими, как и запах, повисший в воздухе. Ещё в свой первый приход Чону вовсе и не понравилось находиться среди общего антуража, однако Тэхён, на ком и лежала вина за их испорченное, как сам Чонгук тогда считал, свидание, довольно искусно притащил его, по всей видимости, не желая отпускать в тот день парня ни с чем, сам же чувствуя себя в здешней обстановке как рыба в воде. Что немного напрягало, если уж совсем на чистоту. Возможно, некоторым фрикам и могла понравиться обстановка с, на первый взгляд, очередным из многозначительных броских баров, что были то тут, то там, но Чонгук себя в список фанатов точно отнести не мог. То было ясно сразу, как только шатен переступил порог заведения. Не его место, так сначала решил он. До тех самых пор, пока взгляд его не наткнулся на странный предмет, что некоторые официанты приносили нескольким клиентам, что иронично, на блюдечке. Зеленоватую жидкость, обрамлённую в прозрачную капсулу, Чонгук не мог не узнать. После своего небольшого открытия Гук убедился, что место-то действительно не его. Его неодобрение в глазах Тэхён заметил почти сразу же, отвлекаясь от разговора со странным, на взгляд всё того же Чона, мужиком, что Чонгука, впрочем, словно и не видел. — Постарайся не замечать, — кивая на предмет в руках одного из клиентов, попросил Тэхён, чувствуя на себе тяжёлый взгляд чужих глаз. — Здесь часто подобным промышляют, и это уже даже не новость. — Отличное же ты, блять, место выбрал для свидания, — Чонгуку, на самом-то деле, тяжело сдерживать злость. Непонятно только, на Тэхёна ли, на само заведение, либо же на злополучный препарат, что был во всеуслышание повсюду. А может, и на всё сразу. Отдергивая себя, он вдруг по-новому посмотрел на Кима вблизи. Тот внимания к себе не смог не подметить. — Я надеюсь, мне не нужно по пальцам объяснять, что с тобой станет, если я узнаю… — Да брось, Чонгук, я ещё не настолько поехавший, чтобы травить себя подобной дрянью. Утешило то Чонгука слабо. Но, по крайней мере, ненадолго, но успокоило. Сказать, что Чону противно, — ничего не сказать. С виду обычная ампула хранила в себе вещество, далекое от понятия «медикамент». Вряд ли ту жидкость вообще можно было так назвать. Не иначе, как ядом, так считал Чонгук, глядя часто те же новости, что так и не переставали шуметь о нагремевшем по всей стране наркотике. «Omelas» как-то резко и сразу заполнил рынок, и Гук, честно, пропустил тот момент, когда пошла «волна хайпа» на зеленоватое вещество внутри ампулы. Просто в одно мгновение наркотический препарат стал обыденностью для их общества. Однако нельзя было не отметить, что продавали тот не на каждом углу, и Чонгук не знал, стоило ли радоваться на этот счёт. Всё же хоть и не на каждом, но купить мог любой, даже он. Уверенности в том хватало, стоило лишь сделать свой заказ у бармена, либо же официанта. Один взмах руки, так сказать, да твои собственные кровные — и ты уже автоматически становишься обладателем самолично купленного яда для себя же. Чонгук едва заметно скривился. Всеобщий бунт вполне объяснимый: не каждый препарат может похвастаться одновременно эффектом «колёс» и тех же «допинговых» усилителей для спортсменов; однако всё так же отталкивающий для Чона. Сейчас же бар не казался Чонгуку таким, как при первом его посещении. Возможно, взгляды шатена несколько изменились за последние полгода с последнего пребывания здесь. Либо дело напрямую заключалось в цели Чона. Наверняка второе. Пройдя в самую глубь помещения, Чонгук не стал задерживаться возле парадного входа, особо стараясь не мозолить некоторым глазам. Его ровный шаг был услышан почти сразу, когда нога ступила на несколько ступенек подъёма, что вёл в нужную Чонгуку комнату. И хозяин «апартаментов» встретил его уже с привычной складкой между бровями. — Я-таки ощущаю всю твою радость от лицезрения моего лика, нуна*, — улыбнувшись старшей девушке, Чонгук запер за собой двери, лёгким движением обернувшись к блондинке. Сола непроизвольно фыркнула, вызвав ответную, ещё более яркую улыбку на лице младшего. — Дурак, — буркнула она, откладывая в сторону один из свежих листов своих эскизов. Чонгук не мог не отметить, что даже рад видеть давнюю знакомую в эту самую секунду. На самом деле, он соскучился, как бы слезливо и ни звучали его слова. Но понимал, что лучше помалкивать; Сола терпеть не могла всю ту ванильность и сентиментальность, предпочитая разговор по факту и делу. Таким уж была она человеком. И это в Соле Чонгуку, пожалуй, нравилось больше всего. — Я, конечно, рассчитывал на поздравления в честь моего освобождения, но, думаю, для тебя это почти то же самое, так что закрою глаза на твоё радушие. Девушка фыркнула, угрюмо поглядывая на парня из-под опущенных ресниц. — Решил набить татуху, Чонгук? — её резкий тон мог показаться стороннему наблюдателю практически враждебным, заранее давая понять оппоненту, как девушка счастлива видеть того перед собой. Однако Гук за многие годы знакомства с Солой понимал, что та неспособна в априори держать обиду. По крайней мере, не на него. В каком-то смысле, Чонгук гордился своим высоким положением, явно ощущая ту самую разницу между ним и другими знакомыми девушки. Мотнув головой из стороны в сторону, Чон улыбнулся подруге. Он ведь имел право называть её так? — Как-нибудь в другой раз, — отмахнулся парень. — Я, конечно, понимаю, что только недавно освободился, но ещё не настолько же увяз в тюремных обычаях, нуна. Его голос, может, и обвинял, но всё было произнесено настолько в шутливой манере, что у Чонгука не осталось сомнений, что защита Солы даст свою трещину. Так и произошло. Девушка выдохнула, присаживаясь в своё кресло. Хорошим знаком было, что та ещё не выгнала младшего вовсе за пределы своей обители, на манер тех же спартанских воинов. — Не зазнавайся только потому, что я всё ещё не выперла тебя за шкирку, — словно прочитав его мысли, прошипела Сола. — И давай по делу: какая на этот раз информация тебя интересует? — Как же повезло, что ты от меня без ума, — улыбнувшись, Чонгук всё же не мог не согласиться с блондинкой: новые сведения были на вес того же золота. — Всё та же. Тебе удалось разузнать хоть что-то? Глядя на полное сомнений лицо Солы — понятно, что нечто девушке всё-таки известно, однако вводить парня в курс дела та точно не желала. Чон, впрочем, всё продолжал ожидать ответа, и не думая отступать от своих замыслов. И Сола видела по манере держаться, по взгляду Чонгука, насколько решительным тот был в своём решении. Блондинка вздохнула, с сомнением осмотрев стоявшего напротив Чона. — Сильно не обольщайся, — начала она. — Не думаю, что полученная информация больно поможет тебе. — Любые сведения помогут мне, нуна. И я уже как-то сам решу, насколько же те полезны. — Тогда тебе стоит знать, что известия так себе. Скудны, на мой взгляд, — прочистив горло, девушка незамедлительно перешла на более, по мнению того Гука, суровый тон: — Переходя к делу, могу сказать, что единственным слабым местом у твоего объекта, по мнению некоторых моих клиентов, может быть страсть того ко всему неприступному. В том числе и смелые личности. Известно, что на данный момент предметом его страсти являются две любовницы. Девчонки обе видные, как ты уже понял. И обе были спасены нашим Биг Боссом до статуса его «девочек». В целом, до недавнего времени его любимицей считалась лишь одна — Розэ, — пока не появилась конкурентка и сама Роуз не оплошала месяц назад, впав в немилость своему хозяину. — И как же она могла разгневать «папика»? — несмотря на едкую фразу, Чонгук продолжал серьёзно слушать блондинку, оценивая получаемою информацию. Сола спокойно продолжила: — Девчонке не повезло запасть в душу одному богатенькому политику. Как ты уже и сам догадался, наш Хозяин тот ещё ревнивец и к тому же не в лучших отношениях с политиканом. Так и вышло, что Роуз попала меж двух огней и, как следствие, утратила свой статус фаворитки с появлением второй красотки — Цзыюй. — Прямо-таки Елена*, — хмыкнув, Чонгук позволил девушке продолжить свой рассказ. Та кивнул. — Однако, кажется, второй претендентке, в отличие от новенькой, не так и важен теперь её статус, — на поднятую в немом вопросе бровь парня Сола поспешила объяснить: — По всей видимости, Розэ хоть особого удовольствия и не испытывает, потеряв снисхождение любовника, однако также за ней и не наблюдается каких-либо страданий или приступов ревности. Из слов очевидцев, ясно, что их отношения не так просты, как кажутся на первый взгляд, и интерес исходит вовсе не со стороны Розэ. Имя, кстати, коверкают, как хотят, так что особого внимания не обращай. Настоящее мне всё равно не удалось разузнать. Чонгуку на то совершенно начхать, да и интереса особого нет, как такового. Тем не менее, сам факт упоминания нового имени для его слуха уже приносил кое-какие догадки Чону. Неспроста Сола подняла столь щепетильную тему. — И из этого следует?.. — его вопросительный взгляд словно поторапливал речь девушки. Сола не спешила с ответом, но идти на попятную уже не имело смысла. — Он дорожит ею. Как тем же трофеем. Но не более. И она то понимает, Чонгук, — голос Солы стих, и Чон явственно ощутил, как повисло странное напряжение в воздухе. — Касательно Цзыюй. Она используется лишь с целью отвлечь внимание и прикрыть завесу правды. Для многих это секрет, вообще-то, однако есть вероятность, что тебе крупно повезло, Чонгук. Если я могу так сказать. — Он гей, Сола? — Чонгук будто и не спрашивал вовсе. Он подтверждал. И блондинке ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть. Что же, многое менялось с таким расчётом сил. Глубоко задумавшись, Чонгук медленно повернулся лицом к эскизу, прикрепленному к небольшой доске на одной из стен. Этот рисунок хорошо отпечатался в памяти Чона. Вряд ли он когда-либо мог позабыть очертания мотылька на чужой ключице. Кажется, он понимал, как поступит в дальнейшем. Времени на сомнения не было. Что за роскошь с его стороны? Так же, как взглянул на чужой эскиз, парень вновь обернул голову в сторону Солы. Та смотрела в ответ, с неодобрением даже. Чонгук хмыкнул, невпечатленный реакцией. — Не стоит делать такое напряженное лицо, нуна. Я ещё ничего не сделал. — Это «ещё» мне уже не нравится. Скажи, нормально, что твой бойфренд знать не знает о твоих намерениях? Легко пожав плечами, Чонгук не казался слишком обеспокоенный реакцией своего парня на его поведение. — Ему же ничего не мешало не поставить меня в известность о своих делишках, так что один раз пускай потерпит и поймет, что не всегда одному ему можно делать, что душа пожелает. В конце концов, мы в свободных отношениях, как выяснилось. И раз каждый делает по-своему, то я вправе пойти на риск. — В этот раз вы можете оказаться по разные стороны баррикад. — И, поверь, для меня это не причина. Тэхён важен для меня. Но иногда даже мне хочется втоптать его в грязь и долго ещё наблюдать за потерянностью в его глазах. Особенно после того, что он сотворил. — Твои ухищрения вряд ли пойдут на пользу им. Что Хосоку, что Тэхёну. Вытащить добычу из логова зверья у того из-под носа… Разве не глупо? Лёгкость в поведении Чонгука настораживала полную сомнений Солу. Девушка всерьёз подумывала, что младший вовсе и не помочь хочет. Скорее, наоборот. Ей не хотелось думать о возможном развитии событий, однако причин у Чона любить младшего Кима было предостаточно. Как и ненавидеть того. Лицо девушки приобрело бледноватый оттенок, что не прошло мимо внимания бывшего подозреваемого. — Я не собираюсь «вытаскивать их из логова зверья», нуна, — подмечая состояние блондинки, убедительно произнес он с нажимом. — Кто я такой, чтобы тягаться с непосильным для себя врагом? Даже я понимаю, насколько бредовый с моей стороны такой поступок, и особых иллюзий не питаю на этот счёт. Однако кто сказал, что зверье нельзя приручить? — Это звучит ещё бредовее. — Возможно. Однако рассказывала бы ты всё это мне изначально, не решив, что, в принципе, задача выполнима? — Безумие. Ты безумен, если решил, что таким способом тебе удастся спасти их из его мира. Лишь сам себя погубишь. Ты себя сам обрекаешь на мир, ничем не отличающийся от того, что привыкли видеть каждый день Хосок с Ви. Одумайся, Чонгук. Ты даже не убивал ни разу! Наверное, так считал любой другой нормальный человек. И удивительного в том ничего нет, по сути. Чонгук даже согласен отчасти. Но лишь отчасти. Парень хмыкнул, смотря своим тягучим взглядом на человека перед собой. Сола не заметила, как тело охватил страх, вперемешку с гусиной кожей на бледной поверхности. — Я убил Чимина, — выдохнул Чон, усмехаясь. — Вполне себе сойдет за безумие, согласна, нуна? Её лицо исказилось. Кажется, Чонгук видел множество эмоций, но отчётливо закрепилась лишь одна — страх. Сола боялась его. Либо за него? Чон поставил бы на оба варианта, как минимум. Её и так бледная от природы кожа приобрела ещё более молочный оттенок. Лицо девушки исказилось болью спустя некоторое время, пока Гук наблюдал со снисходящей, ироничной улыбкой на губах. Дрожащие губы блондинки же едва заметно разжались: — Ты не… — Ёнсон, — от упоминания настоящего имени, слетевшего с уст постороннего, Сола вздрогнула всем телом, вскидывая голову на успевшего приблизиться Чонгука. Его присутствие впервые, наверное, наводило такие смешанные чувства в девушке. — Ни о чём не переживай. Может, я и сумасшедший, но я всё ещё люблю Хосока всем сердцем. Он всё, что у меня ещё есть. — И Тэхён? Чонгук промолчал, продолжая воздействовать на Ёнсон не лучшим способом. — Обещание есть обещание, — подметил после некоторого молчания, вновь кидая косой взгляд на рисунок с мотыльком, прикрепленный к доске. — Тебе следует убрать его, нуна, — кивнул он, неотрывно наблюдая. — В конце концов, это может послужить неплохой наводкой для дела. Будь осторожна. Интуитивно её вниманием также завладел сделанный давным-давно эскиз, что спокойно продолжал напоминать день за днём о сделанном когда-то чужом тату. Пожалуй, больше Сола не набивала изображения мотылька на тела людей. Единственным и неповторимым оставался Пак Чимин. Тот, кто принёс хаос в их жизни своим появлением, будучи толком и не знакомым с кем-либо из компании. Как прискорбно, что существовало и исключение. Исключение, что стояло сейчас с ней, напротив, в одном замкнутом помещении. Интересно, сколь же сильна была боль Чонгука, когда тонкие линии бабочки бросались в глаза? Что чувствовал он, понимая, что Чимин мёртв и вернуть того ничего не могло? Как и вернуть мир в их жизнь. Что испытывал этот парень каждый раз, сталкиваясь с Тэхёном, что наверняка и не представлял, что натворил своей легкомысленностью? — Каково это? — сглотнув вставший ком в горле, проговорила Сола, встречаясь с потускневшими глазами младшего. — Знать, что тебе больше не повернется случай хотя бы просто заговорить с ним? Тело Чонгука оставалось неподвижным. Так же, как и эмоции на лице, что, подобно фарфоровой кукле, застыли в своём неживом состоянии. Она поняла, что ей не ответят. Пожалуй, Ёнсон не раз уже доводилось лицезреть на собственных глазах выдающиеся актёрские способности Чона. Которые ничего кроме ужаса в ней не вызывали. Она боялась не Гука. Сола страшилась будущего, что могло и не быть у младшего. Ему следовало забыть. Забить на всё. Покинуть город. Махнуть рукой на неё, на Ким Тэхёна, на брата, пускай последнее и расходилось с её личными мотивами. Забыть проклятое обещание. Пак Чимин мёртв, и держать данное трупу слово не имело смысла. Пускай и больно, но легче и предпочтительнее для Чона было бы жить, не оглядываясь назад. Забыть всё, что происходило. Забыть всех их. И жить. Просто жить. Чонгук ломался, и Ёнсон воочию наблюдала за процессом «раскола». На долго его не хватит, и скрывать пустоту за покровом наигранных эмоций больше не выйдет. Он не сможет. Чонгук потеряет самого себя и повязнет в таком же дерьме, как и Хосок с Кимом. С тем лишь отличием, что груз на плечах не даст Чону продержаться столько же, как своему старшему родственнику. Или, возможно, она его недооценивала? Его образ мышления сильно отличался от её. Чонгук вообще был странным. Пускай старший брат и не замечал очевидного. Пожалуй, ещё в свои школьные годы Ёнсон замечала куда больше, нежели её, имевший недостаток ничего не замечать вокруг себя, одноклассник — Чон Хосок. Его младший брат никогда по-настоящему не открывался другим. Она даже не знала, был ли хоть раз Чонгук самим собой рядом со своим бойфрендом. Знал ли тот о не таком и простом характере любимого. Сола думала, что хоть кто-то, но должен же был понять младшего, однако внутренний голос будто нашептывал о лживости её слов. Похоже, она единственная, кому было позволено чуть ближе подобраться и приоткрыть ширму, за которой скрывалась тень настоящего Чонгука. Но даже это, казалось, была иллюзия. Чонгук позволил увидеть блондинке лишь столько, сколько сам посчитал нужным. Возможно, взыграла их связь с Паком? Всё-таки она являлась свидетелем, что наблюдал за каждой встречей таких не похожих на первый взгляд парней. Такие разные, они вызывали когнитивный диссонанс. Однако… То самое «но» сделало своё дело, принося всем вокруг страдания. Хотя полную степень боли мог прочувствовать лишь один человек. Казалось, Сола сама готова сломаться. Тогда что говорить за Чонгука, стоявшего в одном метре от неё? — Ёнсон-нуна, — голос Гука раздался, как если бы и вовсе не существовало того: совсем тихо, однако она слышала. Каждое слово. Чётко, насколько было возможным. — Ты говорила, что моё решение безумно. Однако я считаю, что безумие, разбавленное таким же безумием, особого резонанса не вызовет. В конце концов, падать ещё ниже уже попросту невозможно. — Ошибаешься, — сжав ткань рубашки, Сола ощутила, как дрожат пальцы на груди. — Думая, что хуже уже попросту не может быть, ты сильно заблуждаешься, Чонгук. Всегда существует вероятность ещё более затруднительного дерьма, из которого выбраться практически не возможно, что просто-таки сломает твоё предыдущее «хуже», принося на смену того новое, куда более отчаянное. На лице шатена проявилась улыбка. Чон улыбнулся, оставаясь совершенно ледяным внутри, с потухшим блеском в глазах, что так пугало Солу, он повернулся всем корпусом к девушке. Ей не нравились развивающиеся события, однако оба понимали: по какой-то причине она просто не могла попросить остановиться Чонгука. Маленькая надежда, но в ней всё-таки обитала. — Думаю, кому-то стоит проверить на собственной шкуре существующий лимит своего «хуже». Пускай его слова и значили возможную смерть. Сола поспешила заглушить мелькнувшую мысль, с силой вцепляясь в кожу на груди. Чонгук сам сказал: он не настолько сумасшедший». Возможно. — Ещё увидимся, Ёнсон, — без прежнего официоза, без каких-либо норм приличия он попрощался, протягивая ладонь к ручке двери. Сола не ответила, молча наблюдая за вновь скользнувшим по её доске взглядом парня, которым он словно прощался не столько с Ёнсон, сколько с другим, более дорогим сердцу человеком. Соле казалось, что она буквально услышала последние сорвавшиеся слова с губ Чона, прежде чем дверь за тем со скрипом закрылась. Больше ничего не напоминало в этой комнате о присутствии Чонгука ещё минутой ранее, но в голове Ёнсон всё продолжал резонировать отголосок голоса младшего. Девушка медленно побрела к доске с эскизами. Пальцы едва коснулись очерченных линий мотылька. Но рука, замерев, и не думала отпрянуть от предмета, что приносил Соле подобную боль. — Увидимся, Чимин, — повторила она слова, до этого произнесенные другим человеком. Не сходили ли все они с ума, утопая в бесконечном песке этой палящей без жалости пустыни? Очень даже возможно. Очень даже…