Испорченная душа

Полегчало по ощущениям только спустя несколько минут. Хотя... возможно, прошло больше, но Кас не заметил этого. Не пролитых слез было слишком много. Боль переполняло сердце, а душа изнывала, прося высвободить эмоции, грозясь разорваться на острые осколки. Почему сейчас так больно? Вроде, уже смирился. Уже не чувствуешь, но нет. Надо было просто сильнее надавить. Наверное, если бы не руки, крепко обнимавшие худое тело, он бы упал на холодный пол. Запустил руки в волосы. И медленно. Постепенно умирал. Задыхался от горячих слез, не в силах прекратить или остановится. От боли хотелось выть, кричать. Надрывая измученное горло. Но на все, что хватало сил - это мертвой хваткой держатся за рубашку старшего брата, будто понимая, если отпустит - упадёт в темную бездну отчаяния, боли и страха. Гейб, наверное, единственный человек, который не позволял Кастиэлю упасть. Он слишком крепко его держал и вряд ли хотел отпускать. Плач закончился. Остались только всхлипы. Горькие и судорожные. Закоченевшие от крепкой хватки руки не спешили разжимать измятую рубашку. Только сейчас молодой Новак начал ощущать все вокруг. Только сейчас он начал чувствовать что-то, кроме боли и горький слез на языке. Габриэль молчал. Кажется, они знали, что сейчас говорить нельзя. Не словами. Только крепкими объятиями, невесомыми прикосновениями, неровным дыханием. Этого было достаточно для обоих, чтобы понимать, что они не одни. Когда всхлипы постепенно стихли и остался только неприятный отголосок недавней истерики, Гейб острожно отстранил от себя брата и посмотрел в голубые глаза, в которых плескалось столько боли, что хотелось самому сесть в угол и плакать, пока не станет легче. Но в них было что-то ещё. Что-то очень похожее на облегчение. Наверное, Касу стало легче. Габриэль на это очень надеялся. Наконец, эмоции, в не разъедающая пустота. - Кас... - тихий, неуверенный голос прервал воцарившуюся тишину. Молодой Новак молчал, опустив голову вниз. Не желая смотреть на брата, в глазах которого, наверное, теперь ещё больше жалости. Больше видеть её у него не хватит сил. - Кас, посмотри на меня, пожалуйста. Тихая просьба. Габриэль не требовал. Он просто просил, чтобы он посмотрел на него. Но зачем? Что он рассчитывает получить, посмотрев в глаза полностью сломанного человека. Хотелось убежать, спрятаться где-нибудь. Где не будет ничьих вопросов, ничьих советов, как надо жить, после пережитого. Где будет тишина, не будет людей. Где будет только он, боль и страх. Кас давно привык к этой компании. Он неловко всхлипнул, но голову так и не поднял. Только отошёл на шаг назад. Быть, как можно дальше от жалости. От сочувствия. От брата. Габриэль больше не ждал; аккуратно взял подбородок Кастиэля и поднял его лицо. Молодой Новак вздрогнул и убрал руку. - Что? - наконец, решился что-то сказать Кас. Голос получился сломленным и осипшим. Горло болезненно вибрировало, с каждым новым словом горело все больше. Все неприятней. Гейб пожал плечами и, поняв, что сейчас младшему брату хотелось побыть одному, повернулся к выходу из комнаты и уже у двери сказал: - Я просто надеюсь, что тебе полегчало, Кас, - и быстро вышел, ни разу не обернувшись, захлопнув дверь. Кас снова всхлипнул, подойдя к кровати. Он почти без сил упал на неё и вздохнул пропитанный недавней истерикой воздух. Кажется, теперь он полностью сломался. Разрушился изнутри, и самое ужасное - он сделал это при родном брате. Наверное, он был неправ, считая так, но именно сейчас на душе было чертовски тяжело. В голове слишком быстро мелькали мысли произошедшего несколько минут назад, не давая покоя измученному сердцу. Кас уснул. Почти сразу. После бури эмоций уставшее сознание молило об отдыхе. Хотя бы на минуту. Хотя бы на секунду. *** Дин сам не заметил, как солнце начало дразняще светить в глаза, забиваясь в рот ярким светом. Кажется, впервые, после разговора с Сэмом пошевелившись, затёкшие мышцы отдались неприятными мурашками по всему телу. Голод снова дал о себе знать, и он, приложив руку к животу, будто почувствовал полное отсутсвие хоть чего-то в желудке. Открыв холодильник, Дин понял, что со своим самобичеванием совсем забыл о продуктах. Еды почти не было. Почему же младший брат не жаловался? «Твою мать, Винчестер! Теперь ты будешь морить голодом родного брата?!» - Винчестер зажмурился. Наверное, он просто сошел с ума. Чертов голос в голове не давал нормально жить. Вытеснял другие мысли. Кажется, Сэм единственный человек, который до сих пор не отказался от Дина и любил его. Всем сердцем. А может, это просто маска? И он просто выжидает момент, когда сбежать? Все слишком сложно. Парень облокотился на холодную поверхность лбом и закрыл глаза. Дин просто сошёл с ума. Он давно уже псих, и, если его когда-нибудь положат в психушку, врачи скажут, что ненависть поглотила здравый смысл. Из груди неожиданно вырвался ироничный смешок. Может, Дину самое место в психушке? Может, самое место в тюрьме? Плевать. Он заслужил и то и другое в квадрате, и совесть не успокоится, пока не получит наказание. Черт, почему боль не утихает? Когда-то давно ему сказали: «К боли рано или поздно привыкаешь. Если тебе сейчас невыносимо больно, то через несколько лет, боль утихнет, верней ты так будешь считать. На самом деле она не прекратиться. Ты просто привыкнешь» - Ха, наверное, к боли действительно привыкаешь. Просто не так, как думал Дин. Ты просто в один момент смиришься с тем, что тебе больно. И все. На часах стояло полседьмого, когда на кухню зашёл Сэм. Он удивленно окинул взглядом брата, затем часы и спросил: - Ты всю ночь не спал? - Не спалось. А ты чего так рано? - Дин постарался перевести тему разговора. Хоть он и знал, что рано или поздно Сэм заставит поговорить, но слабая надежда, что это будет не сейчас, ещё тлела в глубине души. - Да так. Решил пораньше в школу пойти, - пожал плечами подросток и, подойдя к холодильнику, открыл его. - Ну, думаю, я потрачу это время на более важные дела. Я в магазин схожу, - он уже собирался выйти из кухни, как Дин резко подошёл к нему и повернул к себе лицом. - Нет, Сэмми. Не надо. Я сам. - Дин, ты посмотри на себя! Ты еле на ногах стоишь! - Я сам виноват, Сэм, - вымученно выдохнул парень. - Поэтому не надо. Я буду ненавидеть себя ещё больше, если страдать будешь ты. Выпалил Дин, тут же пожалев о таких словах, потому что Сэм поменялся в лице и зашёл обратно на кухню. - Я вижу, что ты себя ненавидишь. Ты изводишь себя этим. Прошу, прекрати. Ты же рано или поздно убьешь себя. - Сэмми, так или иначе я смерть заслужил. От своей руки вряд ли получится - слишком слаб. Но, может, как-то по-другому... - Дин, заткнись! - резко перебил его Сэм. - Хватит. Я благодарю Бога за то, что ты «слишком слаб». Я знаю, что ты ненавидишь себя. Я... черт. Я знаю, что ты думаешь о смерти. Так вот, я тебе не позволю. - Чем я заслужил такого брата? - горестно улыбнулся Дин, почесав затылок. Слабая улыбка - единственное, что скрывало его истинное состояние. Даже у неё не особо получалось. - Дин, знаешь, ты не оставляешь мне выбора, - Сэм вдруг посерьезнел, сжал руки в кулаки и отошёл к стене. - Наверное, я об этом пожалею, но попытаться стоит. - Что? Ты о чем? - испуганно напрягся парень. Сэм всегда был готов вытаскивать старшего брата из передряг. И неважно, что для этого потребуется. - Я расскажу Кастиэлю. Ты, как я понимаю, не сказал ему, что любишь? Что сожалеешь? Нет? Ну вот я скажу. - Нет, Сэм! Уже не надо! Зачем ему жить с информацией, что его насильник любит его? Он до ужаса меня боится и... - Но меня нет, - мягко перебил подросток и подошёл к брату. - Я должен это сделать. Должен сказать, что ты на грани гребанного самоубийства! Должен сказать, что ты любишь его больше жизни. Прости. Но мне плевать на последствия! - выкрикнул Сэм, уже на пути в прихожу. - Сэм, прошу тебя, не надо! Умоляю! Я сам был готов ему все рассказать, но в последний момент струсил! Передумал. - Я не струшу! И не передумаю. Дин, я не хочу тебя потерять. Не хочу, понимаешь? И я сделаю все, что в моих силах. Может, Кастиэль, узнав обо всем, что происходит с тобой, простит. И тебе станет легче, - второпях надевая ботинки и куртку, говорил Сэм, а Дин в ужасе наблюдал за ним. Они оба знали, что физических сил у Дина не хватит, чтобы противостоять брату. Даже если тот захочет. - Но, Сэм, не... - Все, Дин. Это не обсуждается, - Сэм открыл дверь и быстро покинул квартиру. Дин без сил прижался к стене и съехал вниз. Кажется, теперь стало по-настоящему страшно.