Робкий Чимин

Чонгуку исполняется пятнадцать, и котику тоже, но в человеческом обличии. Песочный громадный, но худой кот, лижет щеку брату, пока он задувает свечи на торте, испечённом женой Хосока, МиЛи. И все радуются и празднуют за столом долго, но даже наличие тарелки Чимина на столе не делает ему лучше никаким образом. Чимин под шумок выскальзывает и прячется под кроватью отца, там и засыпая. Юнги, не замечая котика, очень беспокоится и уходит его искать. Находит он уже красивого мальчика, спящего под его кроватью и подёргивающего ушками. —Чимини... Чимин лениво по-кошачьи тянется и ударяется ягодицами и головой об дно кровати. Он тихо взвывает от боли и распахивает глаза, понимая, что все стало по-другому. Он снова человек. — Папа? — Чимин не узнает свой голос. Восемь человеческих лет он был котом. Восемь человеческих лет страдал, понимая, что никогда не станет мальчиком, но случилось чудо. Котёнок выбирается из-под кровати и совсем забывает, что голый. Он накидывается на папу с крепкими объятиями, обнимая ногами за торс. Он щекочет длинным хвостом щеки отца и подергивает ушками, умирая от счастья. — Папочка. Я так... так скучал. Голос вместе с внешностью поменялись кардинально. Чимин похорошел так, что язык не поворачивался назвать его просто симпатичным. Он был красивым. Божественно красивым. Юнги жмёт его к себе, обнимая как самое дорогое, хотя, ведь так оно и есть. — Боже... Чимини... Ты такой красивый! Я так скучал, котёнок! На замену радости приходят слезы. Чимин тычется носом в шею отца и тихо взвывает, кусая губы. — Я думал... я думал, что больше не смогу обнять тебя... думал, что Чонгука ты любишь больше, чем меня... мне было так плохо... па... папочка, прости меня, пожалуйста... — Эй, малыш. Ты же мой котёнок, как я могу любить тебя меньше? — Юнги гладит мягкие волосы, покачивая мальчика на руках. — Давай оденем тебя и ты задуешь свечи на своём торте? Хочешь? — На каждый день рождения Чимина и Чонгука, Юн всегда ставил на стол два торта. Чимин, конечно, хочет. А ещё он хочет обнять Чонгука. И Хосока с МиЛи. — Пап, ты меня оденешь? — Чимин хитро улыбается и щурит глаза, игриво прижимая одно ушко. — Ох, ты же не умеешь. Да, сейчас. Юнги достаёт из ящика одежду Гука и подходит к котёнку. Он, немного смущаясь, натягивает на уже довольно взрослого мальчика трусики, стараясь сделать это быстрее. Все Чимин умеет. Он и в семь лет отлично справлялся с нижним бельём и футболками. Застёгивание ремня на джинсах было тогда тяжеловатым, но это так, моменты. Чимин хитро улыбается и кусает губы, приподнимая попку и помогая папе надеть на него нижнее белье. Отлучиться Юнги за другой одеждой Чимин не даёт, он обхватывает его шею обеими руками и тянет к себе, оставляя на чужих губах робкий поцелуй. Ну за это сегодня его точно не поругают, так что можно. Юнги задерживает дыхание и пугливо смотрит на Чимина. Он хочет что-то сказать, но вместо этого отводит взгляд и помогает ему надеть все остальное. — Пойдём? Чимин забирается к отцу на спинку и как будто случайно проезжается хвостом по паху отца. Он хоть и ребёнок, но уже подросший, и про половое созревание все знает. А теперь он ещё знает, что Юнги ему нравится не как папа, а как дядя, которого хочется поцеловать страстно, в губы... хоть он и не умеет. Чимин горячо дышит на ушко Юнги и прикусывает клыком мочку. — Па-а, поехали. Юнги тихо смеётся, пытаясь списать на неосторожность жесты младшего. Он идёт в гостиную, где все с счастливым визгом встречают Чимина. Все сразу же налетают на него и крепко обнимают. Чимин радостно виляет хвостом, включая внутренний тракторок. Он теперь рад сидеть за столом на ряду со всеми родными и близкими и кушать свой торт. Когда празднество заканчивается, Чимин идёт в душ, а затем, с чуть влажными волосами, ушками и хвостом, в одних боксерах и длинной футболке, взятой у Гука, проскальзывает к отцу в спальню. Он восемь лет спал здесь, почему сейчас-то нельзя? Тем более старые обиды давно забыты. И... полежать с Юнги рядом и потрогать его тело пальцами, слегка изучающе и нагло, по-кошачьи, хочется очень. Рыжик ныряет к отцу под одеялко и чмокает того в щёчку, а не лижет. — О, Чимини? — Юнги не думал, что котик придёт к нему, все же взрослый уже и все такое... — Все хорошо? Ничего не болит? — Нет вообще-то... Чимин перебирается к отцу на грудь и устраивается поудобнее, решаясь на вопрос, который обдумывал ещё с тринадцати человеческих лет. Шуга немного смущаясь, обнимает мальчика, что почти догнал его в рост. — Что такое? — У тебя никого нет, потому что... потому что ты любишь меня? Потому что боишься целовать, да? Юнги вздрагивает и не знает, что сказать. Он и правда сам не знает, что чувствует к мальчику. — Чимини, ты же мой сынок, что ты?.. — Пап, — Чимин поднимает голову, склоняя ее немного набок, и смотрит отцу в глаза, — я тебя люблю... по-другому. Мин тяжело сглатывает и кивает. — Я... Тоже... Но это неправильно, я не должен... — Ты... теперь снова хочешь, чтобы я стал котом?.. — Чимин роняет голову на грудь отца и всхлипывает. — Нет-нет! Я... Я просто не знаю, что нам с этим делать... — Юнги вытирает его слезки и тяжело вздыхает. — Я... я просто сначала думал, что ты не хочешь рассказывать о тетях, с которыми дружишь... но чужих запахов я никогда на тебе не ощущал. У тебя... у тебя давно никого нет, и я... я думал, что однажды смогу найти в себе силы сказать... сказать, что я люблю тебя, пап... — Чимин сползает с Мина и садится рядом, кутаясь в одеяло. — Я хочу тебя целовать по-другому, и хочу... хочу, чтобы у нас все было, как нужно у взрослых... Юнги тоже садится и зарывается в свои волосы пальцами обеих рук. — Чимини... Давай договоримся... Я не хочу нарушать законы, поэтому... Когда тебе будет девятнадцать, если я старый и седой буду тебе нужен... Мы будем вместе как дядя и тётя. Хорошо? — Пап, но... поцелуй меня один раз, нам же можно... Юнги прикрывает глаза и приближается к лицу Чимина. Он чувствует, как все тело мелко дрожит, и сердце сходит с ума, выбиваясь из грудной клетки. Шуга выдыхает и нежно касается губ котёнка, совсем невинно целуя и обхватывая пухленькое личико обеими руками. Чимин слышит, как его сердце стучит в том же ритме, что и у Юнги. Он перебирается к отцу на колени, обхватывает ногами его торс, а хвостом чуть выше. Руки котика ложатся к старшему на шею, и Чимин старательно, хоть и неумело, целует Юнги, прикрывая глаза. Он посасывает его нижнюю губу и мурчит, включая внутренний тракторок. Чимин доволен. Его сердце пронзают тысячи стрел удовольствия, и он не хочет останавливаться, хочет целоваться до потери сознания. Юнги мелко дрожит, укладывая руки на поясницу Чимина. Ему безумно стыдно, но в то же время приятно. Чимин расходится и начинает причмокивать губами, прижимая отца к себе и ногами, и хвостом. Но потом выдыхает тихое: — ... папочка, — и Юнги сносит крышу, пусть он и держит себя в руках. — Блять... — Юнги чувствует тёплую тягу внизу живота и отстраняется. — Малыш, прости, надо остановиться. Рыжик наваливается на Юнги и заставляет того упасть на подушки. Поправляя сбившуюся чёлку отца хвостиком, Чимин довольно улыбается и прикладывает ушко к его груди. — Остановиться... потому что... у тебя там заболело? У меня там очень болело, когда я был котом... Юнги дергается и смущенно отводит взгляд, будто он тут младший. — Ты сильный, папа, — восхищённо произносит ребёнок, прикрывая глаза. Юнги расслабляется и тихо смеётся. Он опадает обратно на подушку. — К чему ты это сейчас? — Ты очень сильный душой... Сильный поступками... Я помню единственный момент из раннего детства. Когда ты достал меня из коробки и говорил, что ты вовсе не добрый. Чимин забирается пушистым хвостом под футболку старшего и щекочет ему грудную клетку. — Ты для меня пример, папа... Шуга немного подергивается от щекотных и приятных прикосновений. — Это честь для меня, Чимини. Правда. — А Чонгук не девственник... — Чимин негромко смеётся и прячет смущённую мордочку в плече Юнги. — Что?! — отцовские чувства играют в Юнги и тот хмурится. — Кто тронул моего котика? — Пап... вообще-то твой котик трогал... — Чимин хихикает и прижимает указательный палец к губам отца, чтобы тот вёл себя тише. — Помнишь к нему приходил Тэхён, мальчик из параллели? Юнги расширяет глаза. — Боже... Кого я воспитал? В пятнадцать лет... Что бы мне сказали родители этого мальчишки?.. — Пап, успокойся... Ему только не говори, — Чимин водит пальчиками по груди отца и улыбается, довольный раскладом событий. — Чонгуки всегда был такой... Юнги закатывает глаза и обнимает сына. — Чимини... Я так люблю тебя. — И я тебя люблю, пап, — довольно произносит котёнок. — Давай спать, уже поздно, малыш. Тебе надо отдохнуть. Чимин согласно кивает и, приподнимая голову, привычно вылизывает Юнги шею. Потом успокаивается и засыпает, тычась носиком в ключицу отца. Юнги как и всегда натягивает на них одеяло и тоже засыпает, обнимая неко.